Книга Князь грязи - Татьяна Енина

- Но ведь в милиции оставалась ее фотография, она была в списке разыскиваемых детей...

- В милиции! Но разве они что-нибудь предпринимали?

Разве они могли что-нибудь сделать? Разве на них можно хоть в чем-то надеяться? Надо было самим... Самим... О, Боже!

Старуха Ванга была права! Ольга жива... А мы, вместо того, чтобы объединиться и делать что-то, мы предпочли смириться с ее смертью, мы перессорились, перегрызлись, как крысы, разбежались в разные стороны... Лана умерла... Отец уехал, писал свои дурацкие сценарии, ставил фильм... Я остался, но блядовал тут во всю, ни до чего мне дела не было, я о ней даже не вспоминал, старался не вспоминать... Андрей - и вовсе женился, словно ни Ланы, ни Оли и на свете-то никогда не было!

- Андрей вспоминал о ней... О них.

- А что проку с его воспоминаний?!! Ванга... Ванга сказала, что Оля жива! А мы не поверили ей...

- Ванга? Андрей не говорил мне...

- Он не знал. К Ванге ездили мы с отцом. Уже после того, как Лана умерла. Это было ее последнее желание... Чтобы мы съездили к Ванге. Ей рассказывали, будто Ванга творит чудеса по розыску пропавших. Она так верила... А отец - не верил ни на грош! Ванга сказала, что Ольга жива. Что она не видит ее, что она видит темноту вокруг нее, но Ольга жива, хотя - под землей, словно бы в могиле... Отец не поверил.

Решил, что это какое-нибудь дурацкое иносказание, утешение - что-нибудь насчет бессмертия души и жизни вечной! А Оля...

- ...а Оля, судя по всему, жила в подземелье. То ли в подвале, то ли и вовсе в канализации - там бомжи в основной своей массе зимуют... Она мало рассказывала. Но она боится темноты и говорила, что они живут под землей и там их мир, и что тьма - их свет, и что бездна - их солнце. А доктор, который ее осматривал, сказал, что она явно длительное время пробыла абсолютно без света. Отсутствие витамина Д как-то по особенному сказывается на растущем организме и это можно определить даже спустя время, этот след неизгладим...

- Черт! Черт! Черт! Жила в темноте, в холоде, в грязи, с какими-то скотами, которых людьми-то нельзя назвать, которые калечили ее, насиловали... Ей же всего шесть лет было!

Черт! Поубивать их всех... Всех... А заодно и тех, кто хочет сейчас закон об отмене смертной казни принять! Их бы детей в подземелье, их бы детей насиловали и заставляли побираться!

Так нет, они-то защищены, их-то дети в школу с охранником ездят, а вот за счет наших детей они свою политическую карьеру и строят! За счет нашей крови!

- Андрей хотел нанять охранника. Доктор не советует, говорит, это может нарушить процесс реабилитации, дать ей какие-то неправильные установки, внушить страх перед жизнью.

Не знаю уж, почему он так думает... Я тоже за то, чтобы охранника нанять. А доктор говорит, что надо, чтобы мы с нею всюду ходили. И этого достаточно...

- Да, да, нужен охранник, а доктора - к черту! Охраннику я сам заплачу... И если кто к ней хотя бы приблизится... Хотя бы попытается подойти...

- Что? Стрелять без предупреждения? Знаете, Веня, Андрей ведь, когда узнал, переживал так же, как и вы, если не сильнее... Он говорил, что наймет братву и они пройдут по канализации и выжгут все там огнеметом... Только ведь это...

Наивно как-то. Наивно и смешно! Вы не дети уже, чтобы утешаться такими вот фантазиями, такими пылкими высказываниями!

- Но я действительно готов убивать их! Всех! Без жалости! Без разбора!

- И я тоже. Но ничего у нас не получится. Их много, да и потом, закон...

- Где был ваш закон, когда...

- ...сами знаете, где он был! А стоит вам, Веня, из мести пристрелить хоть одного поганого бомжа, как закон тут же вступит в силу и будете вы за бомжа отвечать по всей строгости! Мы - даже втроем, даже вчетвером, с вашим папой вместе, мы все равно не тянем на бандформирование, мы - не какая-нибудь там Балашихинская группировка, мы - одиночки, к тому же мы - порядочные люди, а значит, у нас не получится как следует совершить преступление! Так, как надо... Замести следы... Не знаю, может, я путано говорю... Но во мне тоже клокочет ненависть и жажда мести!

- Ольга вам чужая, - буркнул Вениамин.

- Но я же женщина! Возможно, у меня будут дети... И как же я буду рожать, выпускать их в такой страшный мир? Поймите, Веня, это бандиты, настоящие мафиозо могут ничего не бояться, а мы... мы не можем думать о мести! Тем более, мы даже не знаем, кому конкретно мстить! Все, что мы можем сделать, это попытаться защитить Ольгу и вылечить ее, физически и душевно... Душевно труднее... Это хорошо, что вы приехали. И отцу позвоните, пусть он приедет тоже. Чем больше рядом с ней будет родных людей, тем лучше! Только, знаете ли, Веня, - я замялась, не зная, как сказать.

Он смотрел на меня выжидающе...

У него фиалковые глаза.

Я не видела ни одной цветной фотографии Ланы.

Я не знаю, какого цвета были глаза у нее.

У настоящей Олиной матери...

Я собралась с духом и сказала:

- Знаете, Веня, Оля не помнит своей матери. И отца не помнит, и вообще... Она почему-то помнит только дедушку.

Доктор сказал, что это - защитная реакция психики. И еще...

Знаете, Веня, доктор сказал, что некоторое время не следует говорить Оле, что ее мама умерла. То есть... Доктор сказал, что не надо разубеждать ее в том, что я - ее мать!

- Так, - тяжело и тихо произнес Вениамин.

И воцарилась тишина...

Я затаила дыхание.

У меня даже сердце стало тише биться... Во всяком случае, я перестала его чувствовать.

Вениамин молчал.

И мне пришлось снова заговорить, чтобы сломать его молчание:

- Понимаете, ей нужна семья... И мы с Андреем решили, что поживем еще некоторое время вместе - ради нее. А потом, когда она оправится от пережитого, когда свыкнется с новой жизнью, тогда мы, быть может, сможем ей все объяснить и расстаться наконец... Я же не могу всю жизнь прожить рядом с Андреем, играя роль Ольгиной матери! Так что когда-нибудь мы скажем... Но - не сейчас...

- Да, да, я понял! Вы... Вы вообще очень благородно повели себя, и мы должны благодарить вас, и простите меня за то, как я разговаривал с вами, когда вошел... Я так волновался! И если бы не вы - Ольга могла бы не найтись. Ведь это вы... Но я подумал сейчас о том, как мне сказать отцу, что Лана для Ольги, в общем-то, словно бы и не существовала... Это ужасно, я не представляю! Понимаете, отец очень любил Лану. Гораздо больше, чем меня... Она - первый ребенок, девочка, ей было уже одиннадцать лет, когда я родился.

Она была уже умненькая, они с отцом дружили, ходили всюду, а я - я же последыш, да и потом, когда я родился, начались тяжелые времена, мама много болела. И, я думаю, отец где-то винил меня... Маме не следовало меня рожать. К тому же я мальчик, я был непослушный, крикливый, баловался ужасно, раздражал отца. Лана в детстве терпеть меня не могла! Потом - выросла, полюбила... Мне так кажется... В школе я учился плохо, дрался. Да и вообще... А Лана была отцовской гордостью! Когда ее не стало... Боже мой! Отец смог пережить смерть матери, затем, через два года - потерю Ольги, но когда не стало Ланы... Я думал, он сломался. Но он просто ожесточился... Возненавидел все вокруг... Его квартира в Кракове - это музей памяти Ланы! А я живу в Москве, потому что не могу быть рядом с ним, потому что ему отвратителен мой образ жизни, потому что ему стыдно иметь такого сына!