Книга Вечные - Кирстен Миллер

Более вкусного омлета Хейвен Мур не ела ни разу в жизни. Кофе, апельсиновый сок и даже тост — все казалось ей вкуснее того, что она пробовала раньше. Но если учесть, кто был с ней рядом, какой вид открывался с балкона, если вспомнить прошедшую ночь… да она бы кусок картона прожевала, проглотила и сказала бы, что ничего вкуснее в жизни не ела.

— А ты раньше умел так прекрасно готовить? — спросила она, стараясь не говорить с набитым ртом.

— Нет. Похоже, в каждой очередной жизни осваиваешь что-нибудь новенькое. Моя мать меня кое-чему обучила. Прежде чем выйти за моего отца, она была известным шеф-поваром.

— А теперь?

— А теперь она алкоголичка, — спокойно ответил Йейн.

— Мне очень жаль.

— Не расстраивайся, — сказал Йейн. — Тебе ли говорить о трудном детстве. Не так-то просто быть бесноватой целых восемь лет.

— Да нет, все было не так уж ужасно, — улыбнулась Хейвен и очень удивилась тому, как весело она об этом говорит. — По крайней мере, у меня был Бью. Но ты можешь себе представить, каково это — жить в городке, где все убеждены в том, что дьявол обходит дозором восток штата Теннесси?

— С ума сойти! — Йейн покачал головой. — Всем известно, что дьявола нет на юге. Он живет в Нью-Йорке.

— Это шутка, да? — довольно долго промолчав, спросила Хейвен.

— А что же еще? Кстати, а кто такой Бью? — спросил Йейн, нарочито рассеянно тыкая вилкой в омлет.

Хейвен едва удержалась от смеха. Ее еще никто не ревновал.

— Это мой лучший друг. У нас было общее дело, мы вместе шили платья.

— Ага. Стало быть, речь идет о мужчине, уверенном в своей мужественности. — Йейн в третий раз намазал маслом тост. — Каков он собой?

— Сейчас попробую его описать… Высокий, светловолосый, симпатичный, куотербек в школьной футбольной команде, смешной, обаятельный, очень умный. — Хейвен умолкла и сделала глубокий вдох. — Ах да. И еще он гей.

— Аллилуйя. — Йейн вытер со лба воображаемый пот. — А я уж было забеспокоился. А у Бью есть бойфренд?

— В Сноуп-Сити, штат Теннесси? — хмыкнула Хейвен. — Даже если в нашем городе имелись другие геи, у них бы духу не хватило признаться в этом. Если Бью оттуда не выберется, его ждет жалкое существование.

— Я не стал бы так уж сильно за него переживать. Думаю, очень скоро он кого-нибудь найдет, — сказал Йейн.

— Ты так думаешь? — спросила Хейвен, пытаясь разгадать взгляд Йейна.

— Если Бью — твой лучший друг, почему ты о нем так мало рассказываешь?

— Мы поссорились перед моим отъездом. Я раскрыла отцу Бью его тайну. Я не должна была этого делать. Но я хотела сделать, как было бы лучше для него…

— Но у него на этот счет другое мнение.

— Именно так, — кивнула Хейвен.

— Да… Забавно, правда. Для людей, которых любишь, всегда стараешься делать самое лучшее, а потом за все старания получаешь одни неприятности.

Хейвен вздернула брови.

— Мы ведь не про то говорим, что нас могут сфотографировать вместе?

— С какой бы стати я стал менять такую приятную тему на совсем неприятную? — невинно осведомился Йейн.

Очередь к Сикстинской капелле оказались короче, чем ожидали Йейн и Хейвен, хотя двадцатиминутного ожидания под палящим летним солнцем хватило, чтобы на носу у Хейвен выступило несколько новых веснушек. Наконец они оказались в большом помещении, набитом сотнями потных туристов, глазеющих на потолок и наступающих друг другу на ноги. Как и предсказывала Хейвен, никто из них не обратил никакого внимания на красивого молодого человека в «стетсоне» и темных очках. Даже киношная красота Йейна не могла отвлечь внимание туристов от созерцания красоты искусства.

Хейвен минут десять ходила по залу церкви с запрокинутой головой и разглядывала фрески Микеланджело, но наконец у нее разболелась шея, и она была вынуждена вернуться, так сказать, на землю. Ее внимание привлекла роспись на северной стене. Там были изображены три отдельные сцены. Эта фреска работы Боттичелли называлась «Искушение Христа».

— Ты знакома с сюжетом? — спросил Йейн и снял очки.

— Конечно. — Хейвен обрадовалась возможности хоть немного похвастаться своими познаниями. — Когда Иисус удалился в пустыню, к нему явился Сатана в обличье старика-отшельника и трижды попытался искусить его. Сначала он искушал Христа яствами, затем предложил ему все богатства мира. И наконец он возвел Христа на высокую крышу и сказал ему, что если он спрыгнет с этой крыши, ангелы его подхватят. Но Иисус устоял перед всеми искушениями.

Хейвен почувствовала, что Йейн не спускает с нее глаз.

— А ты бы устояла? — спросил он. — Если бы кто-то предложил тебе все, чего ты когда-либо желала, ты бы смогла отказаться?

Хейвен на миг задумалась.

— Интересно… — задумчиво проговорила она. — Надеюсь, что я смогла бы устоять. Особенно — если бы ценой искушения была моя душа. Но до сих пор я жила довольно скромной, уединенной жизнью. Не сказать, чтобы в Сноуп-Сити было так уж много искушений. Не могу припомнить, чтобы мне там предлагали хоть что-нибудь,что моей душеньке угодно. Так что… одному Богу известно, как бы я поступила, если бы мне предложили сразу все. — В этот момент Хейвен вдруг краем глаза заметила, как одна из женщин толкает своего спутника в бок и указывает на Йейна. — Пойдем, пора сматываться отсюда, — сказала Хейвен.

По пути от церкви до реки Йейн почти все время молчал. Он шагал, опустив голову. Казалось, то ли его мысли слишком тяжелы, то ли он зачарован передвижением собственных ног. На середине моста Ponte Sant’Angelo Йейн схватил Хейвен за руку, и они остановились. Под мостом, в воде Тибра, как в мутном зеркале, отражался верхний мир. Прижав ладони к щекам Хейвен, Йейн наклонился и поцеловал ее. Это был печальный и жадный поцелуй. Так в стародавние времена целовали своих подруг моряки и солдаты, чья жизнь была полна опасностей.

— Хейвен, ты останешься здесь со мной? — спросил Йейн в то мгновение, когда Хейвен еще не успела открыть глаза. Его голос прозвучал почти умоляюще. — Мы могли бы быть счастливы в Риме. Давай не будем возвращаться в Нью-Йорк, хорошо?

Хейвен сдавленно рассмеялась.

— А нас не выставят отсюда? Я ведь даже по-итальянски говорить не умею.

— Это легко исправить, — возразил Йейн. — К тому же работать нам не придется.

— Ты серьезно?

Настойчивость Йейна начала немного пугать Хейвен.

— Как только ты будешь к этому готова, мы можем снова пожениться. Пожалуйста. Я не хочу возвращаться.

— Я не понимаю. Почему ты этого так не хочешь?

В ожидании ответа Йейна Хейвен услышала щелчок затвора фотоаппарата. Две девушки в футболках с эмблемой UNC-T стояли в нескольких ярдах от них. Обе смеялись, прикрывая губы ладонями. Йейн, ужасно побледневший, замер на месте. Хейвен направилась к девушкам. Чем ближе она подходила, тем шире у тех раскрывались глаза.