Книга Пылающий Север - Ярослав Коваль

Действительно, не случилось. На выходе нас ждала целая депутация — при одном взгляде на эту церемонную толпу я проснулся и напрягся, ожидая услышать по-настоящему дурные вести. Но о гибели Серта и катастрофе на Хрустальном рубеже мне не сообщили, просто бурно поприветствовали (большинство встречающих были из числа моих людей; я даже в какой-то момент подумал злобно, что им делать, оказывается, нечего, только по «гармошкам» шляться меня встречать, и я уж за них возьмусь, за лоботрясов).

К моему изумлению, среди прочих встречающих был даже Худжилиф, мой личный слуга. Он-то и сменил Сергея на спине моего пластуна, как только стало ясно, что я не в настроении принимать официозные приветствия, да и не в состоянии. И если бы проблема была только в официозе! Вообще стоило, наверное, спросить, как там дома идут дела. Но если спросишь, сразу увязнешь в насущных проблемах и уже не вынырнешь. Трудно было себя заставить.

Однако что уж тут поделать, раз я такой знатный перец и у меня есть обязанности… Заметив среди встречающих Манджуда, который когда-то был при мне полусотником, а теперь служил вторым заместителем коменданта Ледяного рубежа, я всё-таки сделал ему жест приблизиться. Его пластуна немедленно пропустили.

— Мы вообще где сейчас?

— Маженвийская «гармошка», милорд.

— Ага, её время, значит. И куда направляемся?

— Сперва в замок Кисти винограда, если милорд не возражает. Либо можно в Оклий. А потом, если состояние милорда не будет вызывать беспокойства, в Варсанию, в столицу.

— Угум… А моя семья?

— Семья милорда вчера добралась до Варсании.

— Ну и хорошо… Как обстоят дела?

Манджуд принялся рассказывать, но именно сейчас я осознал, что, кажется, пострадал сильнее, чем ожидал. А может, сказалось хоть и краткое, но посещение «гармошки». Привычка к перепадам энергий у меня, помнится, так и не успела возникнуть, а та, что всё-таки начала зарождаться, выветрилась за столько лет. Так что теперь мне, как новичку, предстояло мучиться столько, сколько положено. В Кисти винограда тамошний маг мне, конечно, поможет, но пока состояние всё ухудшалось, и у меня был повод посочувствовать тяжкому уделу женщин, принужденных испытывать что-то подобное при каждой беременности.

Поэтому, уловив общий смысл сказанного, я Манджуда остановил и, наклонившись вперёд, расслабился на шее пластуна. Худжилиф поддерживал меня куда крепче, чем мог бы Сергей. К счастью, до маженвийского замка оказалось недалеко, а там уж меня, не задавая вопросов и не изображая церемоний, живенько сняли с ящериной спины и доставили в подходящую комнату. Замковому чародею потребовалось не больше часа, чтоб привести меня во вполне пристойное состояние, и через полчаса я уже с аппетитом наворачивал угощения, поделив их с сыном и с десятком своих людей, набившихся в мою комнату.

— Врач настаивает, чтоб милорд ещё хотя бы дня три пробыл здесь, — сказал Манджуд.

— Фиг ему, а не три дня. Завтра же в столицу. Я, в конце концов, хочу увидеть жену.

— Врач сказал, что он не может гарантировать господину Серта быстрого излечения, если он не будет подчиняться указаниям.

— А кто-нибудь требует от него быстрого излечения? Ладно уж… Как там распоряжаются мои сыновья?

— Справляются, — улыбнулся заместитель коменданта.

— А что Алексей?

— Он передал в Анакдер сведения о происходящем и обещал поднять Акшанту.

— Акшанта всё-таки слишком важная область, чтоб мой сын мог поднимать её без прямого указания его величества.

— Обстоятельства складываются так, что приказ его величества всё равно последует, вопрос лишь в том — когда.

— Государь добрался до столиц?

— Да, всё благополучно.

— Ну и хорошо. — Я невольно зевнул. — О-ох… Полжизни за баню. А ты, Серёга, как?

— Я нормально! — заверил мой встрёпанный сын. — Но я бы тоже охотно помылся.

— А трюфелей — вот ей-богу! — никогда больше в рот не возьму. И соус этот клятый с моллюсками.

— Подозреваю, никто из нас его больше не попробует, — рассмеялся Сергей.

— Кстати, о птичках — Ифшид-то как? Хусмин?

— Всё с ними нормально. Их тут тоже хорошо принимают.

— А Фалак? Нуреш?

— Нуреш здесь. Отдыхает. А Фалак уже летит в сторону столиц. Долг.

— Да-а, это мы можем понять…

Я с удовольствием доскрёб тарелку и откинулся на подушку. Отмывали меня под строгим присмотром врача, и хотя сперва подмывало сказать, что я справлюсь сам, доказывать это своими действиями не хотелось совершенно. Да и не получилось бы, пожалуй. Теперь, расслабившись, я уже даже не был уверен, что сумею приветственно помахать рукой.

Утром чародей повторил свой запрет на то, чтоб пускаться в путь. Я отказался подчиниться. Но с сомнением, с заминкой. Пожалуй, будь это мой врач или если бы мне предстояло путешествовать в одиночку, предпочёл бы исполнить предписание. Но меня должно было сопровождать множество народу, в том числе мой собственный слуга — поддержат, не дадут выпасть из седла. А я уж лучше отдамся на лечение в руки жены и домашнего врача, который лечит меня и всю мою семью уже двадцать лет.

Пять десятков вершних ящеров несли меня и всё моё сопровождение на средней высоте, потому что здесь было не так холодно и не так вредно для раненого. Великолепные ящеры: крепкие, сильные, красивые, отдрессированные так, что всей группой строго синхронно взмахивали крыльями — любо-дорого посмотреть. Земля, проплывавшая под нами, была совершенна, как произведение ювелирного искусства. Вяло, потому что в полусне, в полумраке тяжёлого выздоровления, я любовался малахитом лесов, эмалевой желтизной полей — урожай должен быть щедрым — и драгоценными вставками городов, замков и посёлков.

Эта земля уже была в моих глазах родной. И, в отличие от прежнего расклада, здесь я реально способен был многое изменить и побороться за существующий порядок, который устраивает меня и местных хотя бы потому, что он привычен. Что ж, тем лучше. Не собираюсь отдавать неведомо кому то, что уже привык воспринимать как своё. Мы ещё посмотрим, кто кого.

Худжилиф мягко поддерживал меня под спину, и так это у него хорошо получалось, что к концу путешествия я почти не устал, с ящера слез на свои две. Варсания, старшая из трёх столиц — здесь у меня был куплен особняк, — казалось, жила прежней жизнью, ничуть не отличающейся от прежней. На моих ящеров (большая их часть осталась за пределами города, но я, как аристократ высшей марки, пользовался правом приземлять у собственного столичного дома до пяти крупных ящеров, и воспользовался этим) смотрели кто с любопытством, кто с беспокойством… Значит, в столицах пока царит покой. Война полыхает где-то там, далеко на севере.

Столичный особняк обычно встречал меня уравновешенной, замкнутой тишиной. Мы с женой жили здесь не больше двух месяцев в году — обычно в сезон и на самые значимые престольные праздники, и по большей части без младших детей. Но сейчас дом буквально исходил суетой. А на меня так и вовсе отреагировал реактивно. Ко входу высыпала, наверное, вся прислуга, которая только смогла, и большинство нянек с младшими на руках или за руку.