Книга Снадобье для вдовы - Кэролайн Роу

— Она нежно ее любила. Как все мы. Я так рада, что ее семья наконец нашла ее. Она слишком хороша для такого места, как кухня. Очень жаль, что наша аббатиса не дожила до сегодняшнего дня, — добавила она с грустью. — Она была бы счастлива. — На глазах привратницы заблестели слезы. — Идите с богом, сеньор. И передайте Кларе, что мы все ее очень любим. Может быть, она как-нибудь заглянет сюда проведать старых друзей.

— Обязательно, сестра. Я сам прослежу, чтобы она зашла к вам.

В некоторой растерянности он сел на своего коня и поскакал прочь. Единственное, что было ему ясно — это то, что никто из домочадцев хозяйки Клары не появился в обители и не потребовал объяснить, почему девушка исчезла. И это более чем озадачивало.

Лишь после полудня он наконец добрался до человека, которому должен был представить отчет — Берната д'Ольсинельеса, хранителя королевской казны. В соответствии со своей должностью тот был окружен армией чиновников, которые сверяли, регистрировали, сортировали и раскладывали горы отчетов, счетов, расписок о платежах и расходах, каждый из которых хранитель, казалось, легко хранил в своей памяти.

— С учетом того, что мне известно, — сказал он озадаченно, — смерть Паскуаля — именно в Жироне — просто необъяснима.

— Многое кажется необъяснимым, милорд, — ответил Улибе. — Куда бы я ни ткнулся, новые факты вносят еще большую путаницу.

— Возможно, сейчас, когда вы закончили со своими другими обязанностями, дело прояснится, — пробурчал королевский казначей.

— Ну, это не было такой уж тяжелой ношей, милорд, — откликнулся Улибе. — Думаю, это не отвлекло меня от моей основной цели. Может, вы получили какие-то свежие сведения?

— Ничего, — сказал д’Ольсинельес, — кроме предположения, что это было случайное нападение, которое может произойти со всяким.

— Я в это не верю, — возразил Улибе.

— Я тоже. И поэтому мы продолжим дело, как если бы Паскуаль Робер был убит именно как Паскуаль Робер.

— Нужно ли мне представить отчет об обстоятельствах его смерти для Его Высочества? — спросил Улибе, имея в виду дядю короля, который держал бразды правления королевством в отсутствие его величеств.

— Принцу Педро? — д’Ольсинельес вопросительно изогнул брови. — Принц слишком занят другими делами, чтобы сейчас его заинтересовали кастильская граница и ее проблемы, — сказал он. — И в этом нет необходимости. У вас есть свои предписания, — нетерпеливо добавил он, — у меня свои. Мои заключаются в том, чтобы обеспечить вам успешное завершение вашей миссии и утвердить ваши расходы. Вот их и представьте пред отъездом. Его величество очень внимательно следит с Сардинии за вашим предприятием. Как вам известно, его самого интересуют любой уголок и любое происшествие в его королевстве. От каждого из нас он ожидает, что мы будем делать свое дело, даже когда его здесь нет, — д’Ольсинельес вздохнул. — Его величество также ждет от своих чиновников, что они будут работать не менее усердно, чем он сам.

— Его величество, — сказал Улибе, — знаменит тем, что уделяет большое внимание мелочам. Следуя его примеру, через несколько часов, перед всенощной, я отправляюсь в Жирону, буду там завтра утром, — он задумался. — А если и там не обнаружится ничего нового, поеду дальше.

— В этом случае вам понадобятся дополнительные средства. Прикиньте сумму и тут же сообщите мне. Я прослежу, чтобы вы получили все до отъезда. Страсть Паскуаля к письменным отчетам могла его погубить. Помните об этом. Если у вас будет о чем сообщить мне, сделайте это незамедлительно, можете прислать письмо через епископа, — на этих словах королевский казначей повернулся к своему секретарю. — Ты сказал, что меня кто-то ожидает?

— Минутку, милорд, — пробормотал секретарь, и Улибе, чувствуя, что его отпустили, вышел из кабинета.

Когда Улибе подъехал к дворцу епископа, колокола в Жироне пробили третий час. Отмахнувшись от предложения отдохнуть и освежиться с дороги, он взбежал по лестнице прямо в кабинет Беренгера и плюхнулся в кресло.

— Мы похоронили его в среду, — произнес Беренгер, одновременно просматривая и подписывая какие-то документы. — Со всеми возможными почестями.

— Спасибо, Ваше преосвященство, — отозвался Улибе. — Не обнаружили ничего нового? Лично мне не удалось.

— Кое-что, — ответил епископ. — Я послал за моим лекарем и его дочерью, у нас тут случился забавный, но имеющий отношение к делу инцидент, а Бернат принесет то, что обнаружил в вещах покойного. Это может оказаться полезным. Поскольку нам все равно придется их немного подождать, предлагаю тебе подкрепиться, пока есть такая возможность. — Он кивнул слуге, стоявшему возле дверей, который немедленно их открыл, и в комнату внесли два больших блюда, заполненных доверху хлебом, холодным мясом, сыром и фруктами, а также кувшины с охлажденным мятным напитком, вином и водой.

— Благодарю вас, — сказал Улибе, отпив из кружки воды, и водрузил кусок мяса на большой ломоть хлеба. — Я нарушил свой пост лунным светом, глотком воды из ручья и незрелой грушей, сорванной с дерева. Так что я очень голоден.

— Где вы остановились? — спросил Беренгер.

— В том же месте, где мы нашли девочку-сиротку по пути отсюда, — сказал он. — Мне нужно было взять из тайника оружие и кое-какую амуницию. — Он продолжал есть в молчании, а епископ взял себе фруктов и налил немного вина, которое тут же разбавил водой.

Молчание было нарушено, когда Бернат са Фригола, секретарь Его преосвященства, вошел в кабинет в сопровождении своего писца с коробкой в руках.

— Я принес то, что вы просили, Ваше преосвященство, — сказал секретарь, — только не зашел в сокровищницу за его деньгами…

— Не думаю, что эти монеты столь уж важны, — перебил его епископ. — Если понадобится, лорд Улибе может сам сходить за ними в сокровищницу.

— Деньги на текущие расходы, — сказал Улибе, — только и всего, или там значительная сумма?

— Более-менее, но ничего за рамками обычного, милорд. Сумма в различных монетах и валютах, всего примерно двести су, — ответил Бернат. — Кроме этого, у нас здесь предметы одежды, картина, писанная на дереве, и письмо. Всего было два письма, но одно из них, очевидно, было зашифровано. Его преосвященство распорядился отослать его в Барселону, я так и сделал. Вот второе, — он протянул письмо Улибе без дальнейших комментариев.

— Господи боже мой, — пробормотал Улибе, пробежавшись по письму глазами. — Мой дорогой? Усадьба? Твой сын? — он поднял глаза. — Вы знали, что у него была жена, Дон Беренгер?

— Нет, — сказал Беренгер. — Даже не подозревал, что он был женат.

— Мне казалось, я знаю об этом человеке все, что необходимо знать, — произнес Улибе. — Он оказался более скрытным, чем я думал. Или я более бестолковым, — добавил он смущенно.

— Мне тоже казалось, что неплохо его знаю, — сказал Беренгер.

— Если б здесь еще и имя было… Или название места. Она подписала его только своими инициалами.