Книга Джентльмены чужих писем не читают - Олег Горяйнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня были дела с Октябрём, – шепнул он в ответ в самое её новое ухо. – И теперь я не знаю, что делать…
– У тебя?!! – от неожиданности взвизгнула она.
– Тихо!.. Да, да, у меня… Так кто?..
– Но я сама пока не знаю, – шепнула она.
Весь в белом, улыбающийся филиппинец принес телефонный аппарат.
– Сеньорита… Usted… hombre[54]…
Папочка вытер рот салфеткой, взял под мышку бутыль с ромом и ушёл: дочка с утра была не в духе.
– Слушаю! – сказала Габриэла.
– Это Мигель! – сказал приглушённый голос в трубке. – Завтра в двенадцать ноль-ноль в конспиративном месте номер двадцать пять состоится партсобрание. Явка обязательна.
– Зачем же ты, cretino, говоришь это по телефону? – спросила Габриэла, превращаясь в Агату. – Да ещё по радиотелефону?.. Ты что, забыл, что для этого существует установленный порядок?
– Ты, женщина, со мной в таком тоне не разговаривай. Я не знаю, какой у вас, у богатых сучек, телефон – радио или не радио. У нас, простых ребят, телефон известный – две дырки. А что касается временного отступления от правил, то во-первых, у нас – экстренные обстоятельства, а во-вторых…
– Какие ещё экстренные обстоятельства?..
– Как какие?.. – удивился Мигель. – Ты что, забыла?
– Что – забыла?..
– Ну, она дает! – сказал Мигель. – Убили кой-кого – забыла?!.
– А, это… – сказала девушка. – Действительно… А что во-вторых?
– А во-вторых, на повестке дня вопрос о твоем поведении и пребывании в рядах…
– Иди в culo, придурок! – сказала Агата и бросила трубку.
А что ты ожидала, спросила она себя. Сдох тиран – его холопы бросаются на делёж пирога. Как в той книжке… как её?.. не “Преступление и наказание”, нет… ещё входила в обязательный список в лагере… “Война и мир”?.. Нет, не она. А!.. “История КПСС”!..
И я буду делить пирог с этим ублюдочным Мигелем, нахмурилась она. Парень метит в лидеры движения, а меня, якобы “простив” за смерть Октября, сделает своей куклой. И тоже будет бить по морде… Хрен тебе. Никто не будет делить пирог. Их структура – семнадцать высококлассных бойцов, изрядный арсенал, отлаженная система связи, явок, укрытий и паролей, и…
Деньги.
Откуда Октябрь брал деньги? Ведь брал же. Она сама как-то везла из Коста-Рики целый саквояж, набитый купюрами. И не догадалась поинтересоваться, откуда они. Впрочем, если бы догадалась – прожила бы недостаточно, чтобы своей догадливостью возгордиться. Это тогда ей такие вещи в голову не приходили. Пощёчина, полученная от Октября, будто поставила в голове всё на свои места.
Окститесь, господа! Разве можно бить по морде человека с ружьём?..
Неужели ублюдочный Мигель знает, откуда тёк в ихнюю кассу денежный ручеек?..
Из кустов дикой акации, что буйно разрослась по всему склону горы в километре от palаcio, вылез капитан Машков и, уложив в футляр фотоаппарат с хорошим телевиком и узконаправленный микрофон с магнитофоном, направился по тропе к автомобилю.
И вовремя он это сделал! Минут через двадцать из-за горы вылетел вертолёт и три раза подряд облетел виллу и её окрестности. Если бы Машков не слинял – его бы непременно с вертолёта заметили. Приятного было бы мало.
Один из двоих сидевших в вертолёте людей надел на узкую голову полупрозрачный шлем, соединенный кабелем с пластмассовым ящичком, откинул на ящичке крышку, под которой оказалась кнопочная панель, набрал номер и сказал в эфир:
– Папа? Это aguila. Всё чисто вокруг, всё чисто.
– Ты хорошо посмотрел, aguila?
– Хорошо посмотрел.
– Подошли-ка на всякий случай пару бойцов, пусть обойдут асьенду. Не нравятся мне эти её телефонные знакомства…
– Хорошо, папа, через два часа бойцы подъедут. Ничего не бойся. Сам без нужды за периметр не высовывайся. Конец связи.
Узкоголовый снял шлем с головы, закрыл ящичек и обратился к пилоту, перейдя на родную речь:
– Полетели домой, Колян.
Подполковник ВВС Николай Сергеевич Вардамаев кивнул и повернул лёгкую машину стеклянной мордой к океану.
Что же за мать тебя рожала, образину? – с благоговейным трепетом думал Валерий Павлович, косясь на гангстера Серебрякова, который жадно, с хрустом и брызгами пожирал жареного цыпленка. В прежние-то времена тебя за версту бы к загранрезидентуре не подпустили. А теперь – бардак, текучка кадров, что ли, у вас… И всё равно не в резидентуре тебе место. В Дисней-ленд тебя надо, в комнату ужасов. Тогда остальные экспонаты можно будет оттуда демонтировать. У нас в ГРУ тоже, конечно, попадаются экземпляры, но таких, как ты, пожалуй что, нужно специально выращивать. Или специально рожать, от специальных матерей. Что же касается папаши, то с папашей вопрос ясен. Сон разума был ваш папаша…
Серебряков, между тем, дожрал цыпленка, выковырял кости из зубов и заговорил.
– Слушай, парень, – сказал он. – Я тебе la pasta[55]на уши вешать не буду, я, конечно же, не случайно на тебя наткнулся на улице и сюда затащил. Мне нужно с тобой одно дельце обтолковать. Взаимовыгодное.
– Я слушаю, – кивнул Мещеряков. – Я ни на секунду не сомневался, что наша встреча не случайна.
– Ну да, мы тут за тобой пару разочков присмотрели, взяли на заметку, в какого типа гадюшниках ты любишь питаться. По-моему, в твоём вкусе заведеньице, а? Я сам здесь жру каждый день. Что в этом такого?
– Ничего, ничего! – поспешил заверить его сучонок.
– Ты не против, надеюсь?
– Не против чего?
– Нашего интереса к тебе.
– Да ничуть! Подумаешь, большое дело – присмотрели за коллегой из смежного ведомства… Чай не принцесса, присматривайте сколько влезет…
– Ну, я рад, что ты готов к сотрудничеству, – сказал Серебряков. – А дело у меня такое. Шеф твой, понимаешь, всех тут достал, собака паршивая. Не пора ли его мордой в гуано окунуть, ась?
Мещеряков задумался. Больше всего ему хотелось сказать этой жуткой роже, что и его тоже этот шеф, этот чёртов Бурлак достал так, что дальше некуда, и давно пора его не только что окунуть мордой куда следует, но и вообще в упомянутой субстанции утопить раз и навсегда. Но, разумеется, он не стал спешить с горячими и искренними заявлениями. Грош цена была бы ему как разведчику, и вообще как военному, если бы он в подобных ситуациях давал волю своему языку. У военных, дающих волю языку, этот самый язык вскорости начинает примерзать к горлышку бутылки в непростых климатических условиях северной оконечности архипелага Новая Земля. К чекистам, впрочем, это относится в ничуть не меньшей степени, чем военным.
