Книга Арктическое вторжение - Сергей Донской

Отложив список, Грин посмотрел в покрасневшие глаза Верещагина.

– С членами восьмерки все ясно. – Слово «члены» он выделил особой, издевательской интонацией. – Где остальные материалы?

– Держи. – Верещагин протянул ему конверт.

– Если это возможно, я хотел бы остаться один, Николай Вениаминович. Сосредоточиться необходимо. Чтобы удостовериться – никто не забыт, ничто не забыто. Ну и полчасика на размышления. Всего три часа. Вы вздремните пока, ладно?

Налившиеся кровью глаза Верещагина отыскали циферблат часов.

– Ладно, – прогудел он. – Мы с Астрой отдохнем пока, а ты работай. Но учти, отстреливать этих подонков по одному не получится. Латвийская полиция, она гроша ломаного не стоит, но вот американцы… Для ЦРУ Латвия – дом родной. Они с латышами договор подписали, согласно которому правительство в их действия не вмешивается. Более того, США заочно освобождаются от ответственности за ущерб Латвии и даже за смерть граждан, если это произошло в интересах государства. Заметь, в интересах какого государства, не оговорено.

– Ну, это и так ясно, – нетерпеливо произнес Грин. – Жду вас через три часа. Будильник есть?

– Здесь будильник.

Прикоснувшись пальцем к виску, Верещагин косолапо направился к двери. Овчарка поплелась за ним, то и дело оглядываясь на Грина. Уходить из натопленной комнаты ей не хотелось, а человек, оставшийся сидеть подле камина, ее не замечал. Они не были одной крови. Астра лишь служила верой и правдой, а человек по фамилии Грин был слеплен из другого теста. Скорее волк, чем овчарка. Волк-одиночка. Хищник, плохо поддающийся дрессировке. Слишком независимый, слишком умный для этого.

Чужак.

Астра скрылась вслед за хозяином, и Грин остался один. Облегченно вздохнул и занялся изучением документов. Их было немного. Читая, Грин пытался определить слабые места будущего противника. Добраться до каждого «латышского стрелка» по отдельности не составляло ни малейшего труда. Но, узнав о смерти соратников, остальные «Ястребы» тут же спрячутся или удерут куда-нибудь подальше от Риги. Отыскать же их в недружественной Латвии будет практически невозможно. Особенно без сплоченной группы захвата.

Грину была противна мысль о том, чтобы воспользоваться помощниками, которые затем будут уничтожены. Одно дело – расправиться с врагами, другое – с соотечественниками, не ожидающими подвоха от своего. Ведь избавиться от них прикажут не кому-нибудь, а Грину. Обычная практика. Паскудная практика, не вызывающая ничего, кроме отвращения.

Мысль об этом не покидала Грина, пока он запоминал портреты боевиков «Бривибаи ванаги» и впитывал в себя информацию строчка за строчкой, абзац за абзацем.

К уже полученным от генерала сведениям это мало что добавляло. Грин узнал, где находится гнездо «Ястребов». Запомнил местонахождение «запасного аэродрома» в Юрмале. Выяснил, что собираются вместе они лишь по праздникам, для проведения акций и во время инструктажа у своих американских коллег.

Все это Грина не устраивало. Церэушники, сдавшие молодых латышских патриотов, скорее всего, самоустранились и, чтобы не светиться, едва ли выйдут на связь в ближайшее время. Праздников ждать было все равно что у моря погоды. А по поводу акций, то «Ястребы», по всей видимости, надолго свернули активную деятельность.

Забросив руки за голову, Грин откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.

В последний раз восьмерка «Бривибаи ванаги» действовала сообща в период подготовки и проведения кровавой бойни на Северном полюсе. За несколько месяцев до этого парни появились на шествии ветеранов-эсэсовцев, дружно молотя дубинками протестующих. Еще один такой праздник для нацистской души случился в прошлом месяце. Плюс два судебных заседания, на которых «Ястребы» присутствовали в качестве обвинителей, присяжных заседателей и… палачей. В результате были расстреляны двое русскоговорящих латышей, предварительно похищенных на улице среди бела дня. Переодевшись в санитаров, парни оглушили и увезли историка, публиковавшего в России материалы о сомнительных подвигах Ваффен СС. Точно так же они поступили с наивным ветераном Советской армии, вздумавшим обратиться в полицию по факту нанесения ему побоев. Обоих поставили к стенке, но где именно, в документах не сообщалось. Простая констатация фактов.

Похищены. Осуждены. Приговорены к смертной казни через расстрел. Право взять в руки пистолет разыгрывалось по жребию. Следовательно, остальные наблюдали. Возможно, втайне завидуя палачу. Ведь это так увлекательно. Пуля, выпущенная с близкого расстояния, разносит череп врага вдребезги. Кровь и мозги разлетаются во все стороны.

«Бах! Бог хранит Латвию!

Бах! Защитим родину от восточных варваров!»

Латышские мальчики решили поиграть в войну. Латышские мальчики заигрались. Пуле безразлично, в какую сторону лететь и чью башку дырявить. Она беспристрастна. Как был беспристрастен Грин до разговора с генералом Верещагиным.

Тот вернулся в гостиную ровно через три часа, сонно моргая и постукивая пальцем по циферблату наручных часов.

– Время, Глеб. Нам еще многое нужно обсудить, а ночевать я тебя оставить не могу. В целях конспирации, понимаешь?

– Да, – кивнул Грин.

Он действительно понимал. Ничего страшного, если тайный агент навестит начальника УФО в Кунцево. А вот спать под одной крышей не рекомендуется. Мало ли что придет в голову безжалостному майору Грину, пользующемуся доверием у генеральской овчарки. Может, он давно ведет двойную, а то и тройную игру. Может, продался американцам. Или просто свихнулся, спятил, слетел с катушек. Такого лучше держать на расстоянии. Пусть в Латвии дает волю своим кровожадным инстинктам. И неважно, скольких человек майор Грин спас, за скольких поквитался. Он профессиональный убийца. А порядочным людям с убийцами не по себе. Особенно поздней ночью, с глазу на глаз, вплотную.

– Что надумал? – поинтересовался Верещагин.

Присаживаться у огня он на этот раз не стал, предпочитая прохаживаться по комнате с руками, засунутыми в карманы домашней куртки, напоминающей покроем непомерно широкий уланский мундир. Стоячий воротничок, витые шнуры на груди, рукава с обшлагами. И помятая, обрюзгшая физиономия над всем этим бархатным великолепием.

Астра следила за своим хозяином с обожанием. Грин его в эту минуту почти что ненавидел. Он всегда испытывал подобные чувства к тем, кто посылал его на смерть. На свою или на чужую, без разницы. Они оставались в комфортных кабинетах, а он отправлялся в неизвестность. За Родину, за Силина, за Астафьева. За миллионы россиян, понятия не имеющих о его существовании. За неведомых ему полярников. За хрен его знает что, зачем и почему.

– В Латвию я отправлюсь как обыкновенный турист, – заговорил Грин, не глядя на прохаживающегося Верещагина. – Там мне понадобится один помощник. Без всяких шпионских штучек-дрючек, но при пистолете. И готовый беспрекословно и слепо исполнить любые мои приказания. Посулите ему любое звание, любое вознаграждение.