Книга Смертельные акции - Фридрих Незнанский

В армию Витя пошел в срок, отслужил, как положено. Только в армии и начал читать какие-то книги, русскую классику… Читал он их и удивлялся: и что за люди бывают на свете, и что за отношения? Но уроки из этих книжек извлекал свои, не школьные: что никогда сердце свое нельзя людям открывать – воспользуются, что никогда слабость свою нельзя показывать – добьют, что никогда нельзя всю правду говорить, что-то надо и при себе держать. А если Витя решал чего-нибудь однажды, то потом уже крепко этого держался. Так и жил, с этими двумя принципами: не открываясь и соблюдая свою выгоду, но все это тайно. Никому о решениях своих не сообщал – крестьянская жилка, себе на уме… Внешне-то он всегда людям нравился, лицо широкое, открытое, вел себя нормально: ласковый телятя, мол, двух маток сосет. За товарищей в казарме всегда заступался, популярность приобретал, хотя никаких особенных ужасов дедовщины у них не наблюдалось, так, мелкие стычки. В армии, как и везде, все от начальника зависит – командир сам человек хороший, и рядовые у него ничего себе; а с командиром части, Пал Палычем, Вите и вовсе повезло: тот был из тех же краев, что и Витя, – с Тамбовщины, и где можно было, делал Вите послабления.

Вернувшись из армии, Витя обнаружил, что брат его работает на телевидении, на мелкой технической должности, сильно пьет и денег почему-то особенно не зарабатывает, не хватало толком на то, чтобы его семью – жену с детьми – содержать; а у матери что – одна пенсия, и та только мыла купить… Наступила пора действовать самостоятельно, дорогу в жизни выбирать. Пройти он собирался ее набело, от шага к шагу, так что тут главное было – не ошибиться, на нужную карту поставить. Стал Витя соображать, что да как. То ли грузчиком на время наняться, то ли охранником в бар или ночной клуб… Ребята знакомые еще в сторожа звали, да в сторожа-то здоровому парню идти стыдно. Но тут крепко Вите повезло, – видно, опять Бог сжалился над ним, да и вообще всю жизнь Витину из вида не упускал.

Бог для Вити был как Пал Палыч: особо не попустительствовал, но и не зажимал, да приглядывал, чтоб Витя не оступился по неумению или незнанию. Отношения Витя имел с ним свойские и строить их пытался на той же основе, что и с людьми: ты – мне, я – тебе. Известно ведь, что бесплатный сыр в мышеловке. Ты мне – хорошую службу, я тебе – свечку в церковь. Ты мне выгодную сделку, я тебе – мелочь нищим в метро. Ты мне хорошую работу, я тебе курить брошу. Ты мне любящую женщину, я тебе денег ей дам на ребенка, если что. Витя понимал, что зарываться тут нельзя. А то везение кончится. Да и сам-то по себе был он человек неплохой, и сердце у него лежало больше к поступкам порядочным, но это, он считал, было вроде хобби: пока не касается главного, можно быть хорошим, а как только эта порядочность во вред самому себе – извини-подвинься. Жизнь-то одна, и выживает сильнейший. Это и в природе каждый может наблюдать. Хорош был бы тигр, если б он думал о косуле, а не о собственном желудке!

Одним словом, однажды знакомый брата и собутыльник, на братовы деньги, судя по всему, и пивший, журналист телевизионный, сказал, что вот, мол, мои знакомые говорили, что у их знакомых есть такой большой человек, политик да бизнесмен, которому как раз телохранитель требуется. Хочешь, говорит, замолвлю за брата словечко? Ну а Витя человек представительный, подкачанный, специально обученный, можно сказать…

Устроили Вите встречу с самим Михаилом Машкиным. В то время его в лицо уже каждая собака знала, каждый день по телевизору в новостях показывали. Тот посмотрел на него, бицепс даже пощупал… Рекомендации, конечно, спрашивал, да какие у Вити рекомендации? Ну Машкин и сказал, что позвонит через неделю. Витя, честно говоря, и не надеялся, но вдруг звонит ему Машкин, как обещал. Я, говорит, тебя проверил по своим каналам, завтра можешь к работе приступать, ты у нас человек чистый, неангажированный. И адрес диктует. Только, говорит, сам понимаешь: все, что увидишь – ни одной живой душе… А то неприятность сделаем. А так тебе, говорит, хорошо у меня будет, я тебя не обижу.

Одним словом, взяли.

Вот так и приступил Витя к работе в доме с лепниной на карнизах, хотя и оказалось, что телохранителем он нанят не к самому Машкину, а к молодой его жене. Сперва стыдно показалось Вите, первые два дня, евнухом каким-то за чужой бабой таскаться, а потом ничего, пообвык. Женщину эту, подопечную его, звали Лариса, ничего такая из себя дама, в теле, и жила она шикарной жизнью. Свезло бабе. А Витя всегда при ней, и вроде бы и он этой шикарной жизнью живет: квартира во весь этаж, в комнатах заблудиться можно, холодильник набит, подходи, ешь-пей. В ресторанах разных бывать стал, и по службе, и сам по себе. Гарнитур приобрел. Завидный, одним словом, жених. Однако через некоторое время стал Витя недоволен: денег, показалось, мало откладывается, а всю жизнь в телохранителях не проходишь. Надо и о безбедной старости подумать…

И вот однажды подваливает к Вите на каком-то светском рауте козлик: бородка клинышком, плешь, а сам по себе ничего, молодой, в красной рубахе. Витя таких франтов очень не любил. Не голубой ли, думает, часом? И на всякий случай в кармане кулак сжимает. Но тот, однако ж, представился, втянул Витю в разговор. Нормальный мужик оказался, рекламист. Баб пообсуждали: с присутствующих перешли на признанные авторитеты типа Монро, а потом франт давай расписывать все прелести своего служебного положения: работаю, мол, в окружении бутончиков, могу хоть каждый день новую иметь… Ну способностями его Витя не очень заинтересовался. То да се, слово за слово, да и спрашивает он Витю: хочешь, мол, на меня работать? Витя сразу уши навострил. Ничего тебе не надо, говорит, делать, только время от времени сообщай, что у них (у Машкиных, значит) в счастливом семействе происходит, если будет о чем сообщать. Аванс, говорит, дам тебе, с девочками познакомлю. Ну Витя не дурак отказываться: он Машкину на верность не присягал. Деньги на дороге не валяются. Дает ему этот козлик свою визитную карточку, говорит: если будет что интересное, позвони, и простите за беспокойство. Борис его звали.

…Кроме мамы, телохранитель Витя любил бульдогов. Вернее, не всех бульдогов, а одного – Гошу, своего пса, которого с того аванса и приобрел. С детства мечтал собаку завести, да все не получалось, а тут пожалуйста, с деньгами-то, выходит, все можно. В крайнем случае, заплатишь знакомым, так они с псом и погуляют, и накормят, если Витя отсутствует. Прямо души он в этом псе не чаял. Известное дело, одиноко парню, друзей особо нет, школьные-то все давно разбрелись кто куда, пока Витя в армии трубил… Девушки опять же у него не было. Ну и матери тоже радость. Не одной в квартире целый день сидеть… Гоша был пес неглупый, а главное – схожий с Витей по характеру: поведения со всеми ровного, но фамильярностей в отношении себя не допускал; ввязаться мог в любую уличную драку, драл превосходящих его ростом и силою собак. Более же всего Витя удивлялся непонятной способности пса любить просто так, ни за что. Оно конечно, Витя его и кормил, и выгуливал по два часа, и ласкал – но Гоша любил Витю преданно и беззаветно вовсе не взамен оказываемых услуг, хоть бей его, Витя даже пробовал.

С некоторых пор Витя стал испытывать определенные чувства к Ларисе, жене хозяина… Ларису ему любить очень не нравилось – что это за любовь с замужней женщиной, да богатой, да еще если ты у нее на жалованье? Опять же не знаешь, с какой стороны ждать неприятностей. Со всех сторон, можно сказать, вилы: хозяйке не угодишь – плохо, хозяин застукает – еще того хуже… Так ведь не только работу можно потерять. Нет, решил Витя, наше дело сторона, смотреть можно, как в стриптиз-клубе, а трогать ни-ни… Вот он и смотрел. А для разрядки к девочкам стал ходить, которых ему Борис рекомендовал, – чтобы чистые были, без заразы.