Книга Надвигается беда - Рэй Брэдбери

— Чего? — не утерпел Джим.

— А того, что если ты в одном обличье стал несчастнымгрешником, то и в любом другом им останешься. Изменить рост и пропорции — незначит изменить человека. Допустим, Джим, завтра ты станешь двадцатилетним, нодумать-то будешь, как мальчишка, и этого не подделаешь! Они могут превратитьменя в десятилетнего постреленка, да только мой пятидесятилетний разум всеравно заставит меня вести себя по-взрослому, поступать так, как не поступил быни один мальчишка. Да и соединить разорванное время им не по силам.

— Это как? — спросил Джим.

— Допустим, я стал молодым. Но ведь все мои друзья изнакомые остались прежними, не так ли? Мне никогда уже не быть с ними вместе.Их интересы и заботы меня уже не взволнуют, ведь у них впереди — болезни исмерть, а у меня — еще одна жизнь. Куда деваться человеку на вид этак летдвадцати, а на самом деле прожившему мафусаилов век? Такой шок — не пустяк.Карнавал об этом помалкивает.

И что же в итоге? Скорее всего, безумие. С одной стороны,новое тело, новое окружение, с другой — оставленная жена, друзья, которые будутумирать у тебя на глазах, как и все прочие нормальные люди. Господи, одногоэтого довольно, чтобы заполучить удар! Но зато сколько страха, сколько мученийперепадет Карнавалу на завтрак. И тогда вы приходите и проситесь обратно.Карнавал слушает и кивает. Конечно, обещают они, если будете себя приличновести, то в ближайшее время получите обратно ваши три десятка или сколько вамтам причитается. На одном только этом обещании карнавальный поезд способенобогнуть земной шар, а труппа-то растет, в нее вливаются все новые жаждущиевернуть свое достояние и за это ожидание прислуживающие Карнавалу, производящиеуголь для его топки.

Вилли пробормотал что-то.

— Что ты говоришь, сынок?

— Мисс Фолей. — Голос Вилли дрогнул. —Бедная! Они ведь теперь заполучили ее, прямо как ты сказал. Она добиласьсвоего, но это ее так напугало, она так плакала, пап, прямо обрыдалась вся… Атеперь, спорить могу, они пообещали вернуть ей ее пятьдесят лет, но что онисделают с ней за это? Что они делают с ней вот прямо сейчас?

— Да поможет ей Бог! — Отец Вилли опустил тяжелуюладонь на страницы старой книги. — Наверное, она теперь с уродами. Ктоони, как вы думаете? Да просто грешники. Они так долго странствуют с Карнаваломв надежде на освобождение, что стали похожи на свои грехи. Я видел в балаганеСамого Тучного Человека. Ну и кто он? Вернее, кем был раньше? Просто обжора-сладострастник.Карнавалу не откажешь в собственном черном юморе, теперь этот несчастный —узник своей собственной, трещащей по швам плоти. А вот — Скелет. Не обрекал лион своих близких не только на физическое, но и на духовное истощение? Или вашприятель Карлик. Вроде бы его вины не видно. Всегда в пути, никогда неввязываясь в потасовку, опережая грозу и продавая громоотводы… но грозу-то оноставлял встречать другим. И вот бесплатные аттракционы Карнавала скомкали егодо размеров большого тряпичного мяча, сшитого из всякой дребедени,запутавшегося в себе самом. А Пыльная Ведьма? Может, она из тех, что всегдаживут завтрашним днем, не обращая внимания на сегодняшний? Это и мне знакомо. Ивот она все накручивает свое наказание, видя на раскинутых картах одни толькодурные восходы да горестные закаты. Впрочем, тебе виднее, Вилли. Ты ведь с нейнакоротке знаком. Ну, кто там еще? Крушитель? Мальчик-овца? Пожиратель Огня?Сиамские близнецы? Великий Боже! Кем они были? Может быть, двойняшками,погрязшими во взаимном нарциссизме? Мы никогда не узнаем, а они никогда нерасскажут. Мы можем только гадать и, конечно, будем ошибаться. Пустое занятие.В сторону его! Давайте-ка решать, куда нам двигаться отсюда.

Чарльз Хэллуэй расстелил на столе карту города и обвел карандашомместо расположения Карнавала.

— Подкрадываться не будем: во-первых, не сумеем, аво-вторых, не наши это методы. А с чем в атаку пойдем?

— С серебряными пулями! — выпалил Вилли.

— Черт возьми! Они же не вампиры! — фыркнул Джим.

— А может быть, святой воды в церкви взять?

— Чушь! — отверг и это предложение Джим. —Это только в кино бывает. Или нет, мистер Хэллуэй?

— Это было бы слишком просто, мальчики.

— Ладно. — Глаза у Вилли яростно сверкнули. —Тогда возьмем пару галлонов керосина.

— Ты что? — испуганно воскликнул Джим. — Этоне по закону!

— Это ты-то про закон вспомнил.

— Ну и что? Я!

Оба разом замолчали.

Шорох.

Легкий сквозняк пронесся по комнате.

— Дверь! — прошептал Джим. — Кто-то ееоткрыл!

Дальний щелчок. Снова легкое дуновение шевельнуло волосы истихло.

— А теперь — закрыли!

Тишина. Только огромное здание библиотеки с темнымилабиринтами переходов и молчаливыми книгами.

— В доме кто-то есть!

Ребята привстали. Внутри у них что-то попискивало,совершенно непонятно что. Чарльз Хэллуэй помедлил, прислушиваясь, и негромкоприказал:

— Спрячьтесь.

— Мы тебя не бросим!

— Я сказал: спрячьтесь!

Мальчишки канули в темноту. Чарльз Хэллуэй глубоко вздохнулраз, другой, заставил себя сесть, пододвинул поближе старые подшивки газет. Емуоставалось только ждать, ждать и снова ждать.

41

Тень скользила среди теней. Чарльз Хэллуэй почувствовал, какдуша его погружается в какую-то зыбкую глубину.

Тень и ее обладатель потратили немало времени на поискикомнаты, в окнах которой горел свет. Тень двигалась осторожно, словно оберегаяхозяина от лишнего шума. И когда она отыскала наконец эту дверь, выяснилось,что сопровождает ее не одно лицо, даже не сто, а тысяча лиц при одном теле.

— Меня зовут Дарк, — произнес глубокий голос.

Чарльз Хэллуэй, не поднимая головы, с трудом выдохнул.

— Более известный как Человек-в-Картинках, —продолжил голос. — Где мальчики?

— Мальчики? — М-р Хэллуэй наконец повернулся иоглядел мужчину у двери.

Человек-в-Картинках внимательным носом втянул тончайшуюжелтую пыльцу, облетевшую со страниц фолиантов. Отец Вилли только теперьзаметил, что книги так и лежат, раскрытые на нужных местах. Он дернулся,сдержал себя и начал закрывать том за томом, стараясь не придерживаться никакойсистемы. Человек-в-Картинках наблюдал за ним, как будто ничуть не интересуясьпроисходящим.

— Ребят нет дома. Ни того, ни другого. Они могутупустить прекрасную возможность.