Книга Кот, который читал справа налево - Лилиан Джексон Браун

Коко уже давно спустился вниз и ждал его с нетерпением. Квиллер подхватил кота и открыл дверь.

Он оказался в большой старомодной кухне с зашторенными окнами и затхлым воздухом. Здесь было тепло. Это была скорее мастерская, чем кухня. Об этом говорили мольберт, стол, стул и койка возле стены. На полу стояли холсты без рамок, повернутые к стене.

Одна дверь вела в маленький дворик. Вторая, по направлению к фасаду дома, открывалась в гостиную. Квиллер посветил фонариком на мраморный камин и богато украшенный встроенный буфет. Больше в гостиной ничего не было.

Коко изогнулся, желая вырваться на свободу, но кругом было так пыльно, что Квиллер сильнее сжал кота и снова вернулся в кухню-мастерскую.

Одна картина стояла на раковине, упёртая верхним краем в сушилку для чашек. Это был портрет синевато-стального робота на красно-ржавом фоне, волнующе реальный и подписанный: «О. Наркс».

Картина была выполнена в трёхмерном измерения, и сам робот блестел, как настоящий металл. Квиллер где-то слышал, что старые дома сами создают свою пыль.

Рядом с дверью находился кухонный стол, покрытый коркой разноцветных засохших красок. На нём стояла банка, из которой торчали кисти, лежал мастихин[6]и несколько выжатых тюбиков. Мольберт находился возле окна, на нем стояло ещё одно изображение механического человека — с квадратной головой, в угрожающей позе. Картина была не закончена, и мазок белой краски через весь холст уродовал её.

Коко извивался, пронзительно крича, и Квиллер предложил:

— Пойдём наверх. Здесь нет ничего, кроме пыли

Когда они выбрались из—под гобелена, Квиллер укоризненно сказал:

— Ложный звонок, Коко. Ты теряешь сноровку. Там не было никаких улик.

Као Ко Кун испепелил его взглядом, потом повернулся спиной и принялся облизывать себя с ног до головы.

ПЯТНАДЦАТЬ

В пятницу утром Квиллер сидел за своей печатной машинкой и тупо смотрел на ряд клавишей. Он давно должен был написать статью, но в голове у него не было ни одной мысли.

Прошло три дня с тех пор, как он нашёл распростёртое тело Маунтклеменса во дворе, четыре дня с тех пор, как Нино свалился с подмостков, и девять дней со дня убийства Ламбрета.

Усы Квиллера подергивались. По-прежнему оставалось в силе предположение, что все три смерти связаны. Один и тот же человек убил владельца галереи, столкнул Нино с подмостков и зарезал Маунтклеменса. И тем не менее существовала возможность, что первое убийство совершил Маунтклеменс.

Телефон на столе прозвонил три раза, прежде чем Квиллер снял трубку.

— Я подумал, тебе будет интересно узнать, что отдел по расследованию убийств получил информацию из аэропорта, — сообщил Лодж Кендал.

— Да? И что они узнали?

— Алиби подтверждается. Маунтклеменс числится в списке пассажиров трехчасового самолета.

— Задержки рейса не было?

— Нет, самолет улетел точно по расписанию. Ты знал, что авиакомпания записывает фамилии пассажиров и хранит списки три года?

— Нет. Очень хорошо, что они это делают, Спасибо за информацию.

Итак, у Маунтклеменса было алиби. И Квиллер получил подтверждение своей версии. Только один человек, говорил он себе, имел мотив для всех трёх преступлений, обладал достаточной силой, чтобы воткнуть нож в человека, и имел благоприятную возможность подтолкнуть Нино к смерти. Только Батчи Болтон.

Квиллер вернулся к своей печатной машинке, задумчиво посмотрел на зелёные клавиши и чистый лист бумаги,

Батчи, он знал это наверняка, имела серьёзные претензии к Эрлу Ламбрету. Она думала, что он надувал её при продаже работ и умалял её достоинства. Более того, Ламбрет подбивал свою жену дать отставку Батчи. Обиды, подобные этим, могли распалить воображение женщины, которая имела личные проблемы и была склонна к припадкам ярости.

Если убрать Ламбрета, могла рассуждать она, Зоя снова будет моим лучшим другом, как в старые времена.

Но на пути к сердцу Зои было ещё одно препятствие — Нино, к которому Зоя проявляла нескрываемый интерес. Если с Нино произойдёт несчастный случай, Зоя, возможно, с большим энтузиазмом отнесется к возобновлению девической дружбы.

Квиллер присвистнул сквозь зубы, когда вспомнил ещё один факт, по словам миссис Бахвайтер, идея поставить творение джанк-скульптуры на подмостки принадлежала Батчи.

После устранения Нино Батчи обратила внимание и на другие проблемы. Маунтклеменс представлял угрозу счастью Зои и её карьере, и Батчи, свирепо защищая подругу, могла убрать это последнее препятствие…

— Ты всегда выглядишь таким загадочным, когда пишешь? — раздался мягкий голос.

Испуганный, Квиллер поспешно вскочил на ноги.

— Прости, мне не следовало приезжать к тебе без предварительного звонка, но я выехала в город подстричься и решила заодно заглянуть к тебе. Девушка в приемной сказала, что я могу пройти. Я не отрываю тебя от чего-нибудь важного?

— Нисколько, сказал Квиллер. — Рад, что ты зашла. Пойдём пообедаем.

Зоя прекрасно выглядела. Он представил себе, как наслаждаясь любопытными взглядами, он вводит её в пресс-клуб.

Но Зоя сказала:

— Не сегодня. Спасибо. У меня есть другие дела. Я буквально на пару минут.

Квиллер нашёл для неё стул, и она подвинула его поближе к стулу Квиллера.

Понизив голос, она сказала:

— Я должна кое-что поведать тебе — это лежит на моей совести.

— Это поможет расследованию?

— Не знаю. На самом деле не знаю. — Она оглядела комнату: — Здесь можно говорить?

— Абсолютно безопасно, — успокоил её Квиллер. — Записывающая аппаратура музыкального критика выключена, а человек за соседним столом полностью погружен в себя: последние две недели он пишет статью о налогообложении.

Зоя постно улыбнулась:

— Ты спрашивал, на какие средства Маунтклеменс приобретал свои шедевры. Я уклонилась от ответа, но потом решила, что ты должен знать, потому что косвенно это отражается на вашей газете.

— Каким образом?

— Маунтклеменс участвовал в прибылях галереи Ламбретов.

— Ты имеешь в виду, что твой муж платил ему?

— Нет. Маунтклеменс владел галереей.

— Он был фактическим владельцем?

— Да, — кивнула Зоя. — Эрл был только наёмным служащим.

— Вот это да! — выдохнул через усы Квиллер. — Маунтклеменс мог одновременно рекламировать свою галерею и уничтожать конкурентов, а «Прибой» платил ему за это. Почему ты не сказала об этом раньше?