Книга Поцелуй смеющегося Будды - Ирина Шанина

Я неожиданно поняла, что пока все складывается довольно оптимистично: мы живы, сыты и на колесах, а в перспективе еще маячит жилье. Короче — песня была про нас, про победителей. Видимо, мое бесшабашное настроение передалось Сань Ва — он неожиданно заулыбался и начал тихонько подпевать. Я немного послушала и решила добавить женский вокал.

Так, с песнями, мы доехали до въезда в тоннель. Все оказалось именно так, как объяснил Сань Ва: я открыла окно, не глядя сунула заранее заготовленную купюру кому-то невидимому, сидящему в будке. Мы как раз допели насчет того, что лузеров в своих рядах не потерпим, и, подтверждая только что спетую фразу, нам дали зеленый свет. Удача! Наконец-то я покидаю этот ужасный Гонконг-Айленд. И самое главное — я снова не одна, а гуртом гораздо легче выбираться из разного рода передряг.

В городе скорость нашего передвижения по улицам резко упала, здесь было гораздо больше машин, к тому же правый руль создавал определенные неудобства.

Мы тихо ползли в крайнем левом ряду, когда исполнение местным бойз-бендом очередной песни, на сей раз из репертуара «Роллингов», было прервано экстренным выпуском новостей. Сильно возбужденный ди-джей сообщил, что на одном из пляжей Гонконг-Айленда в сторожке смотрителя обнаружено два трупа: самого смотрителя и его внучки. Полиция пока не связывает это преступление с убийствами, совершенными несколько дней назад в городе, но при обыске была найдена коробка с осветляющей краской для волос. Краска явно не принадлежала убитой девушке и уж тем более ее дедушке. Коробка с краской отправлена на экспертизу, и местные стражи правопорядка очень рассчитывают найти на ней отпечатки пальцев. А пока полиция просит каждого, кто располагает хоть какими-нибудь сведениями, звонить по телефону… Далее он дважды отчетливо продиктовал номер, по которому бдительные граждане могли сообщить полиции о том, что они видели. В конце выпуска ди-джей добавил, что выезд с острова временно закрыт, на всех пунктах стоят полицейские патрули. Легковые машины останавливают для проверки документов, а специальный отряд прочесывает автобусы.

Так, кажется, приехали… Рано или поздно кто-нибудь вспомнит про серебристую «субару», покинувшую стоянку в неурочное время, когда основная масса только-только прибывала на пляж.

Похоже, мы исчерпали лимит удачи: машину придется оставить. Как нарочно, на длиннющей улице, по которой мы сейчас ехали, вдоль тротуара была нарисована жирная желтая полоса, означающая, что остановка, а тем более стоянка здесь категорически запрещена. Пришлось некоторое время тащиться за двухэтажным автобусом. Со скоростью, которая не сделала бы честь даже трехсотлетней черепахе Тортилле, мы доползли до перекрестка и свернули на более узкую улицу, где движение было не такое активное. И тут фортуна все же решила на мгновение посмотреть в нашу сторону: движение здесь было одностороннее и, на наше счастье, висел знак, разрешающий стоянку. Более того, было свободное место, причем место с краю, так что даже я вполне могла припарковать машину, не разнеся при этом парочку стоящих по соседству.

Я заглушила двигатель. Сань Ва предусмотрительно снял «морду» приемника (в городе, где на всех перекрестках висит предупреждение насчет карманников, нужно самому заботиться о том, чтобы в твою машину не залезли любители легкой наживы). Ключи решили не оставлять, а выбросить где-нибудь по дороге. Бумажными салфетками мы вытерли панель приборов и ручки дверей, вылезли из машины, я в последний раз нажала на брелок, и «субару» прощально мигнула мне фарами.

Мы остались без машины, почти без денег, без крыши над годовой, но с полицией, идущей по нашему следу.

Ситуация была настолько аховая, что по всем законам жанра должен был появиться принц на белом коне или «бог из машины», как в хорошей греческой трагедии. Увы, это не Западная Европа и не Греция… С принцами, конями и античными богами здесь напряженка.

— Не стой так, — Сань Ва потянул меня за рукав, — нам надо ехать. Пошли в метро.

Мы дошли до ближайшего входа в подземку. Название станции я не запомнила, помню только, что вошли мы туда через вход, обозначенный буквой «G». В этот час в метро было достаточно многолюдно. Впрочем, метро в Гонконге — это особый мир, причем совсем не страшный: там очень чисто и светло. Конечно, мозаичных панно и массивных люстр, как в Московском метро, нет, но зато на любой станции, даже на окраине, вы найдете кафе-кондитерские (не убогие метро-фуды, появившееся и в родной столице через несколько лет, а вполне приличные кофейни), цветочные магазины и даже экспресс-химчистки. Последнее меня особенно умилило: это ж надо до такого додуматься — утром человек едет на работу, по дороге сдает вещи, а вечером забирает уже чистые.

Еще одна диковина для жителя России тех лет — обилие рекламы: со стен весело улыбался Майкл Джей Фокс — несколько дней назад в прокат вышла его новая картина «Консьерж». Рядом красовался неугомонный Джон By с видеокамерой «Шарп» в руках, еще не перебравшийся в Голливуд, и звезда местного кинематографа Чоу Юнь-фат. Лет через десять, благодаря старине By, он тоже будет сниматься в голливудских картинах и даже сыграет вместе с Джоди Фостер, а пока… Пока он загадочно смотрел на нас, слегка прищурив глаза; в руке — бокал хорошего коньяка. Сразу видно, что у парня в этой жизни все схвачено.

Но вволю полюбоваться Чоу Юнь-фатом мне не удалось, подошел наш поезд, и мы поехали, как любят писать в романах ужасов, «навстречу неизвестности».

Ехать пришлось довольно долго — до конечной станции с труднопроизносимым названием. Здесь Сань Ва внимательно прочел все указатели и наконец решительно двинулся к самому дальнему выходу, обозначенному, как мне показалось, буквой «К».

Глава XII

Пока мы ехали, наступил вечер. Райончик был так себе, явно не центральный: дома какие-то облезлые, освещение слабенькое. Ни одного крупного магазина, зато в изобилии представлены лавки, торгующие всякой чепуховиной с налетом национального колорита. Кстати, а уцелел ли мой амулет, принадлежавший мастеру Лу Баню? Я засунула руку в карман… Похоже, моим заветным сушеным плавником теперь пользуются местные акулы. Хотя нет, ошибаюсь, на самом дне кармана что-то прощупывалось. Вот он, мой чудный амулет. Не знаю почему, но я страшно обрадовалась, как будто эта сушеная невидаль действительно могла мне чем-то помочь.

Однако нужно было торопиться — Сань Ва быстро шел вперед; один поворот, второй, третий… Я пыталась запомнить дорогу, но после пятого поворота бросила эту затею. Если за нами будет погоня (а в том, что рано или поздно погоня будет, я совершенно не сомневалась, слишком уж сомнительная репутация была у толстяка Чу), то мне ни в жизнь не найти дорогу к метро.

Мы шли уже, как минимум, минут двадцать, рекламы становилось все меньше и меньше. Наконец мы оказались в квартале, жители которого определенно предпочитали не рекламировать свою деятельность. Постепенно исчезли лавки с амулетами и сушеными змеями, пошли жилые дома. Мы продвигались по узкой, темной улочке. Дорогу было едва видно в слабом свете, пробивающемся из окон. А луна, стремительно приближающаяся к полнолунию, как нарочно, спряталась за тучи.