Книга Мезенцефалон - Юрий Бригадир

Любое тело, исчезнув, передвинувшись, оставляет после себя свой призрачный след. Эти слепки прошлого даже можно зарегистрировать, сфотографировать, одним словом, записать. Это уже делают некоторые исследователи. Лептонные образы и всякое такое. Так вот, некоторые животные видят их так же, как мы видим газету. Не все, но видят. Так и люди – не все умеют читать!

Мозг животного так же сложен, как и человеческий. В нем работают другие механизмы, нам неведомые. Душа животного так же сложна, как душа человека. Ее уносят другие ангелы, нам ненужные. Животное думает так же сложно, как и я, – со всеми ассоциациями, догадками и ОЗАРЕНИЯМИ. Его мысль так же не останавливается никогда, но из-за врожденной мудрости, продиктованной миллионами выживших предков, действовавших ПРАВИЛЬНО, животное не ищет пятый угол и черную кошку в черной комнате, и не объявляет себя пупом вселенной.

И только человек, с его кашей в голове, напяливает на себя корону животного мира. Пусть потешится ребенок – говорят животные и идут свои дела делати.

Излишнее любопытство, не проходящее никогда, тяга к новому и неизведанному, исчезающая у любого половозрелого животного, человеку свойственны в любом возрасте. Аксолотль недоделанный. Вечная личинка. Казус природы. И снова на память приходят буддийские монахи в своих пещерах. Может, они и стали настоящими людьми? Всезнание, всепрощение, абсолютное отречение от всего. И – возврат в животное состояние. В состояние ЦИСТЫ, ждущей изменения условий. Или в состояние АБСОЛЮТНОЙ ЦИСТЫ, НЕ ЖДУЩЕЙ ВООБЩЕ НИЧЕГО. О как! Человек в его высшей фазе! Не мешающий никому жить.

Так выпьем же за это, дабы отшибло у нас последние мозги, и да приблизимся мы, неправильные, к великому таинству разума путем наименьшего сопротивления во славу Господа нашего, забывшего нас еще миллион лет назад, и да станем мы недвижными, как камни, и как камни же – бессловесными, и да падет на Землю великое безмолвие ПЬЯНОГО БОГА, хотевшего как лучше, да не сумевшего объять своей же мудростью свою же Вселенную!

В этот раз мы выпили вдвоем с Китайцем. Физик храпел, сидя на ящике, опустив голову между коленями. Я встал.

– Ну и горазд ты пиздоболить! – сказал Китаец.

– Спит? – спросил я.

– Как суслик!

– Обыщи.

Китаец пьяно, но быстро вытащил бумажник, сотовый телефон, бросил на скамейку. Так. Денег четыре тысячи. Паспорт, документы… Это не надо. Сотовый тяжелый. «Самсунг» какой-то, и не бюджетный. Выключен. Видимо, сам отрубил, чтобы не мешали праздновать… Симку я вытаскивал минут пять, не сразу поняв механизм. Выкинул ее в кусты…

До остановки мы дотащили Сергея Львовича без проблем, всего пару раз уронив, да и то не в лужу.

– Бросим тут? – спросил запыхавшийся Китаец.

– Нет. Вон – такси. Тащим туда. Эй, шеф! Довези ученого! Нет сил уже таскать! Ага, перебрал… Вот, в паспорте адрес, погоди, гляну… Ага, туда. Сколько? Да ладно, не смеши, хули. Ну вот. Другое дело… Пятьсот – это по-божески… Бывай! Там проснется. Что значит – если не проснется? Ну, минералкой полей…

Такси исчезло за углом, мигнув поворотником, и стало тихо.

– Гы! – сказал Китаец. – Куда пойдем?

– Дай отдышаться! – мы сели под навес остановки. Людей там не было. Видимо, уже была конкретная ночь.

– Что делать-то будем? – забеспокоился Китаец.

Я встал, отсчитал половину денег, отдал ему и ушел со словами:

– Все. Не ходи за мной…

Жизнь похожа на крупный марафонский забег. В нем участвуют сотни, иногда тысячи. Но все равно, среди этой огромной толпы ты совершенно один… Количество людей только усугубляет одиночество. Ты ведь борешься только с самим собой.

И все эти локти, все эти разговоры на бегу, все улыбки, все обещания помочь – ничего не значат. Потому что в марафоне помочь невозможно.

Либо ты добежал, либо нет…

Но даже если добежал – это никому не надо, кроме тебя…

ТОРПЕДА

Интоксикация иногда калечит человека или даже убивает. Когда пьешь несколько дней, это неприятно. Когда пьешь несколько месяцев или лет, то организм вообще не способен резко остановиться. Каждое утро тебе надо растворить дикие молекулы, сформировавшиеся в твоих сосудах. Они, мне кажется, ветвистые или даже колючие, как мексиканские кактусы. Их много, они отвратительны, они сцепляются друг с другом, покрываются слизью и не дают жить. Я не знаю человека, который бы вытерпел многомесячное похмелье, не прибегая к хитрости. Или к медицине. Но все равно – даже если ты вызовешь врача с набором ампул, то он так же безо всякой фантазии будет растворять эти самые молекулы фантастического дерьма, родившегося в твоей крови. Просто у него другой способ…

Послушайте, алкоголики. Я, конечно, понимаю, что говорю в пустоту. Но я четыре (кажется) раза надолго бросал пить. Надолго – это не на месяц, это на два-три-четыре года. Срок, который можно реально учитывать. Многие из моих собутыльников так и не смогли прекратить. То есть я бросал, жил, работал, проходили годы, я матерел и обрастал приличными связями, снова запивал, связи отваливались, пипл отворачивался от меня, как от прокаженного, я приходил на те же малины, из которых ушел, скажем, три года назад… И видел, что за это время там ничего не изменилось. Вообще ничего. Даже граненые стаканы стояли там же. Даже плакат времен Брежнева висел на тех же трех ржавых кнопках. А где Кривой? Весной поминали… Год уж как… А Коля Гундосый? Откинулся, опять закрыли… А Ленка-партизанка? В дурке… «Моск» отказал. Еще бы он не отказал… При таких-то дозах. А Серый? Щас придет. Да ты садись – в ногах правды нет! А у тебя есть чего?..

Есть ли у тебя чего… Есть. Литра водки, бутыль минералки и пластилиновая душа. Она может, как в мультике, превратиться во что угодно.

Послушайте, алкоголики. Если все же будете бросать пить, помните, что врач вам не поможет. Он, сука, может постоять рядом и даже несколько скрасить одиночество. Но бросать он за вас не будет. Бросать (как и умирать) вам придется в одиночку. Потому что… ну, как сказать… объективно, что ли… По существу то есть. Венеролог доволен, что у вас сифилис, милиционер рад, что вы избили глухонемую старушку, а нарколог прямо-таки тащится от вашего хронического алкоголизма. Вы делаете их существование небесполезным. Дело тут даже не в деньгах… А в том, что на любое дерьмо найдется куча навозных мух…

Послушайте, алкоголики. Я говорю в пустоту, в черную дыру, в Марианскую впадину. Вы не слышите и не услышите. Вы не верите и не поверите. Вы не живете и не будете жить. Я сам такой и ничего человеческого во мне нет. Просто из миллиона раз монета падает на ребро или зависает в воздухе, а иначе хрен бы я вообще писал. Ради этого призрачного, фактически невозможного шанса я даю вам один рецепт, который мне лично помог четыре, кажется, раза. Вам, скорее всего, не поможет. Мало того, из своей клоаки и теплого говна вы даже не ощутите, что мир движется по спирали. Скажу больше – мне вас не жалко. Это первому закрываешь глаза и немного огорчаешься. Десятый уже не вызывает никаких воспоминаний, а сотого забываешь похоронить, но не забываешь помянуть.