Книга Список Магницкого, или Дети во сне не умирают - Александр Филатов

После третьего этажа наблюдательница, мужчина, ее сопровождающий, фотограф и участковый полицейский, всех троих охраняющий, удаляются. Уходит и начальство. И слава богу! На четвертом этаже лежали, пристегнутые наручниками к кроватям, Овцев (камера 498) – недавний самоубийца, Игнатцева (камера 495), Кралев (камера 496), Попкина (камера 499) – убила мужа и двоих детей. Последнюю держат в «оковах» не за наличие психопатологической симптоматики – ее нет, а «за прошлые заслуги», т. е. в связи с резонансностью дела в СМИ.

Во время голосования на втором и третьем этажах невменяемый больной Рыбкин Николай Владимирович, 1966 г. рождения, прижавшись к окну камеры четвертого этажа, сложив руки рупором, срывающимся голосом призывал «братву» массово «вскрываться».

Ничего из этого «комиссия» не видела и не слышала. Проводив наблюдательницу до дверей (был и прибежавший ради выборов главврач), я поднялся на четвертый этаж угомонить аминазином Рыбкина, выбрать удовлетворяющий канал на телевизоре для прикованной Медеи Попкиной, пройтись, написать дневники.

Смотрю больного Бялко по его просьбе (третий этаж, 468-я камера). Предыдущая запись в его истории болезни моя же и датирована двумя месяцами ранее. Теперь я работаю на четвертом этаже во II-м отделении. Бялко – не мой. Получается: некоторых, если не многих, больных, кроме меня, другие врачи не смотрят.

Больной шизофреник Молния, ранее сломавший три унитаза (он называет себя Водолеем и так неловко «чинит»), засунул в рот провод кипятильника: «хотел проверить, есть ли ток». Всевидящий инспектор Алексей, работать с ним – удовольствие, предотвратил смерть. Он остановил руку Молнии с вилкой кипятильника у розетки.

05.03.12

Утром Теликов с похмелья. Сразу отпускает медиков, чтобы не диагностировали его состояние. Начальство гуляло всю ночь, отмечая окончание выборов. За главного кандидата проголосовало 80 % подследственных. Никаких фальсификаций не было. Со многими больными, имевшими право голоса, я на тему выборов беседовал. Женщины-преступницы называли его «стоящим мужиком». Мужчины же меня спрашивали: «А за кого же еще?!» Подождем обещанной «президентской» амнистии.

Серой тенью, нагнув голову, проскочил в кабинет главврача Крабов. Затюканный процессом Магницкого, он выслуживается (словно на суде узнают и учтут): без предупреждения привел на Кошкин дом санэпидстанцию, составил позорящий акт и заставил наших медсестер делать уколы больным в процедурной, а не в коридоре, как все годы. Инспекторам это неудобно: приходится больных в процедурку водить. Сестры: «Знали б, что Крабов такую подлянку нам сделает, деньги с премий ему на адвоката не сдавали бы!»

09.03.12

Как водится, по-хамски, без звонка, объяснения причин, мне перенесли дежурство с 8 на 9 марта – хорошо, я заметил новый график 04.03. А ведь я забрал заявление об уходе по просьбе Гордеевой «ради женщин», чтобы никто из них не дежурил в праздник. Из мужчин-врачей – лишь я и начальник, Вражный – в отпуске (хотя Щегол так его «затыркал», что он выходит дежурить и в отпуск – «я КЗОТ на х… вертел», – помните?). Не удалось мне отдежурить «за женщин». 8 марта вышла Неприличная. Она намылилась ехать «на юбилей деда в Мордву». Чтобы «не разрывать праздники», сама вызвалась дежурить 8-го. Мое передвижение «без объяснения причин» напоминает мне, как я по аналогичным обстоятельствам был не допущен фейс-контролем в клуб «Белый медведь», что на проспекте Мира.

Будучи по гороскопу Девой, и Девой весьма ответственной, прихожу на работу вместе с престарелой медсестрой Альбертиной Михайловной (40 лет в Кошкином доме) в 8 утра, а Наташи уже нет. Убежала на поезд за 1.5 часа до окончания дежурства. Ее счастье, что никто не «вскрылся», не умер, не повесился! Для Наташи же плохой прогностический признак вызываться дежурить в женский праздник – значит, у молодой девушки нет мужчины, с кем отметить.

За сутки «работы» Наташа не написала ни одного дневника, не посмотрела ни одного больного, оставила мне историю больного с выпиской 08.03 и резюме медсестры: написать эпикриз! Я не стал. Надо молодым девушкам, да еще столь не уважающим седины, выполнять изредка свои служебные обязанности. Вон сколько, подобных Бялко, несмотренных, нелеченых! Это не с ворами в законе «тереть» по поводу дозировки азалептина!

Примечательно: уходя, ключи от кабинета главврача Наташа оставила не мне, а инспектору Алексею. Мне не доверяют. Ну и пусть! Память моя никакому обыску не подлежит!

Вместо ключей Алексей протягивает мне серенькие листки: почитать о «заговоре жидов против России». Здесь и «Протоколы сионских мудрецов», и высказывания, приписываемые бывшему госсекретарю США 3. Бзежинскому. Подобная литература в тюрьме популярна. «Узнаю», что нами давно и крепко правят евреи, если не напрямую, то через жен.

Едим с сестрами торт, отмечаем ушедшее 8 Марта. Принес я. От начальника, девушки, ничего не дождетесь: шеф хоть и «правильной» ориентации, но мизантропия, ненависть ко всему живому, кроме собственной личности, в нем сильнее.

Обсуждаем назначения Неприличной. Два дня назад она «влепила» Куропаткину 8 кубов аминазина внутривенно. Нейролептики внутривенно – ее почерк, садистски одобряемый главврачом-изувером. В какой Мордве научили ее этому? В каком институте? Одно понятно – явно не в Сорбонне.

После случая с Ласковым сестры боятся колоть высокие дозировки нейролептиков, да еще внутривенно (у Ласкового дозировка была допустимой). Сестры-курицы еще и перепутали назначение Наташи и вместо, как у нее написано, утром переписали в журнал назначений: вечером, т. е. на ночь. Если утром при возможном резком падении артериального давления все же присутствует персонал, способный попытаться помочь, то, что произойдет ночью, не знает никто. Не исключен наутро хладный труп. Не желая рисковать, медсестры не выполняют назначения Неприличной: делают не 8, а 4 или 2 куба аминазина, и не внутривенно, а внутримышечно, тогда снижающий давление эффект слабее. Аминазин – препарат вредный и больным (падение АД; язвы желудка при применении per os), но и персоналу – вредные пары (аллергические реакции). Когда я в 1984 году начинал работать в психиатрии, то уже знал, что аминазин запрещен во многих странах мира. У нас применяется до сих пор как дешевый, производимый отечественной промышленностью.

Не выполняя назначения Неприличной, медсестры в листе назначений ставят подписи: выполнено. Я: «Так она и по 16 кубов внутривенно станет назначать, увидев, что больной ничего». – «А вы начальнику скажите!» Поджимаю губы: начальнику – бесполезно. Ему чем больше зверства, тем лучше. Он Неприличную объявил третьим человеком в ПБ после себя и Гордеевой: «Возникает сложный вопрос – и днем и ночью звоните Наташе на мобильный!» Наташа, смеясь: «А я на ночь телефон выключу». – «Я тебе выключу!»

Любопытен другой вопрос, помимо Наташиных вливаний: они с начальником жестокими родились или их жизнь такими сделала? Для уверенного заключения мне не хватает анамнестических сведений. Все же к концу второго года руководством Кошкиным домом он сделался мягче. Но сколько волка ни корми… Неприличная – без изменений.

Сестры: в прошлую смену больной набросился на Альбертину Михайловну (почти 70-летняя старушка умеет обматерить). Инспекторы больного заломали, избили. Да я устал это описывать! Будни Кошкиного дома.