Книга Тузы за границей - Мелинда М. Снодграсс

Кукольник насыщался, черпая жизненную силу из перехлестывающих через край эмоций. Мариу и Жоао дрались – Хартманн ощущал где-то в глубине привкус боли. Теперь к их возгласам присоединились женские крики, и по тому, как извивался разум Мариу, Грег понял, что Кара тоже там. Кукольник раздувал гнев Мариу до тех пор, пока его пламя едва не ослепило бедного джокера. Женщина закричала громче; со второго этажа неслись ясно различимые глухие удары.

Грег услышал звон разбитого стекла и вой; он распахнул глаза и увидел, как из окна на крышу стоявшей внизу машины упал человек и грохнулся на мостовую. Тело было изогнуто под неестественным углом – позвоночник явно сломан. Из окна на втором этаже выглянул Мариу.

«О да, это было славно. Очень вкусно. Сейчас будет не менее вкусно».

Мариу скрылся в комнате, и Кукольник медленно притушил владевший джокером гнев. Теперь он принялся играть с чувствами, которые тот питал к Каре. Он приглушил сдерживающее уважение, отодвинул куда-то далеко привязанность.

«Ты ведь знаешь, она никогда тебя не захочет, ты слишком уродлив, ты джокер, покрытый острыми иглами. Ее тело не для тебя. Она будет смеяться над тобой, будет отпускать грубые шуточки. Когда Жоао овладевал ею, она смеялась и повторяла: “Мариу не на что надеяться; никогда он не получит меня”».

Кара закричала. Грег услышал треск рвущейся материи и ощутил необузданную похоть джокера. Его воображение разыгралось – словно наяву он видел, как Мариу грубо валит женщину на пол, не заботясь о том, что его длинные иглы рвут ее беззащитную кожу, стремясь лишь утолить свое желание и упиваясь местью за пренебрежение.

«Довольно, – подумал он спокойно. – Хорошенького понемножку». Но Кукольник лишь расхохотался и не покинул Мариу до тех пор, пока оргазм не погрузил его сознание в хаос. Только тогда он, насытившись, оставил джокера. И залился веселым смехом, когда Мариу пришел в себя и с ужасом воззрился на то, что натворил.

Из дома уже неслись новые крики; где-то вдалеке послышался вой сирен. Грег открыл глаза, хватая ртом воздух, – и пустился наутек.

Внутри его Кукольник уютно устроился в своем логове и спокойно позволил окружить его решетками. Удовлетворенный, он уснул.

Пятница, 26 декабря 1986 года, Сирия

Майша подскочила в постели как ужаленная, вся в холодном поту. Судя по всему, она кричала во сне: Сайид пытался сесть на своей кровати.

– Уаллах[42], женщина! Это еще что?

Сайид был из породы настоящих богатырей, добрых десяти футов ростом и мускулистый, как бог. Спящий, он был великолепен: смуглый египетский великан, оживший миф. Сайид был орудием в руках Нура аль-Аллы; террористы наподобие аль-Муэдзина были его потайными лезвиями. Когда Сайид стоял перед правоверными, возвышаясь над всеми, в лице полководца Нура аль-Аллы они видели символ покровительства Аллаха.

Это острый ум Сайида породил стратегии, которые позволили нанести поражение куда лучше вооруженным и снаряженным израильским войскам на Голанских высотах, когда весь мир считал, что Hyp аль-Алла и его сторонники находятся в безнадежном меньшинстве. Это он подготовил восстание в Дамаске, когда аль-Ассад, управлявший партией Баас, попытался отступить от законов Корана и тем самым позволил секте Hyp заключить союз с суннитами и алавитами. Это он дал Нуру аль-Алле хитроумный совет послать правоверных в Бейрут, когда лидеры христианских друзов грозили свергнуть правящую исламскую партию. Когда в позапрошлом году Прародительница Роя отправила на Землю своих смертоносных отпрысков, это Сайид защитил Нура аль-Аллу и правоверных. Победа стала детищем его ума. Для джихада Аллах даровал Сайиду хикма – божественную мудрость.

То, что богатырский облик Сайида был и его проклятием, держалось в строгом секрете. Hyp аль-Алла объявил всех джокеров грешниками, отмеченными клеймом бога. Они свернули с пути истинного, не подчиняются законам шариата. В лучшем случае их ждала участь рабов истинно правоверных; в худшем они были обречены на уничтожение. Неразумно было бы допустить, чтобы кто-нибудь увидел, что блестящий стратег Нура аль-Аллы – почти калека, что мощные, бугрящиеся мышцами ноги Сайида едва выдерживают сокрушительную тяжесть его тела. Рост его был вдвое больше обычного человеческого, а масса – почти вчетверо.

Сайид всегда тщательно выбирал позу. Если он передвигался, то чрезвычайно медленно. Если у него возникала необходимость преодолеть сколько-нибудь значительное расстояние, он ехал верхом.

Мужчины, которым доводилось видеть Сайида в банях, перешептывались, что Аллах весьма щедро наградил его. Одна лишь Майша знала, что знак его мужского достоинства – такой же калека, как и он сам. В изъянах своей внешности Сайид мог винить одного лишь Аллаха, но не смел. В своей неспособности находиться в возбужденном состоянии больше нескольких секунд он винил Майшу. Сегодня, как это нередко случалось, на ее теле уже появились новые следы его тяжелой руки. Хорошо хоть, побои были недолгими.

– Ничего, – прошептала она. – Просто сон. Я не хотела тебя разбудить.

Сайид протер глаза, уперся в нее мутным взглядом. Он все-таки смог сесть и теперь тяжело отдувался.

– Видение. Hyp аль-Алла сказал…

– Моему брату нужно выспаться, и его полководцу – тоже. Пожалуйста.

– Почему ты вечно мне перечишь, женщина? – Сайид нахмурился, и Майша поняла, что он вспоминает свое прошлое поражение, когда он сорвал на ней свою досаду, ища облегчение в ее боли. – Расскажи мне, – потребовал он. – Я должен знать, может, это что-то важное, о чем нужно рассказать пророку.

«Я – кахина, – очень хотелось ей сказать. – Это меня наградил Аллах. Почему ты должен решать, будить Наджиба или нет? Это же не у тебя было видение». Но она проглотила слова, готовые сорваться с языка, зная, что тогда ей только еще больше достанется, и сказала совсем другое:

– Все было очень запутано. Я видела мужчину, русского, судя по его одежде, который преподнес Нуру аль-Алле многочисленные дары. Потом русский исчез, и другой мужчина – американец – пришел к нему с еще более многочисленными дарами и сложил их к его ногам. – Майша провела языком по пересохшим губам, вспоминая свой сумбурный сон. – Потом не было ничего, только ощущение ужасной опасности. От его длинных пальцев тянулись тончайшие нити, и на каждой из них болтался человек. Одно из его созданий вышло вперед с даром. Дар был предназначен мне, но он страшил меня, и я не решалась открыть сверток. Я разорвала его, и внутри… – Она содрогнулась. – Внутри я увидела только саму себя. Я знаю, у сна должно было быть окончание, но я проснулась. И все же я знаю, что даритель уже приближается. Скоро он будет здесь.

– Американец? – спросил Сайид.

– Да.

– Тогда я уже все знаю. Это еще один сон о самолете, который несет неверных с запада. Пророк готов встретить их. Еще месяц, быть может чуть больше.

Майша кивнула, сделав вид, что успокоилась, хотя недавний ужас все еще не отпускал ее. Американец приближался и с улыбкой протягивал ей свой дар.