Книга Моя (не)любимая бывшая - Диана Рымарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вон идите! — рычу на нее.
И она уходит, причитая.
Нормально это, а? Все в этом доме ополоумели, что ли? Что Цахик, что телохранители эти, больше на дуболомов похожие. Они же преступнику помогают! И никого это ровным счетом не колышет…
Что ж это делается, а?
В полном расстройстве я сажусь на пол прямо возле разбитой тарелки с салатом. Прикрываю лицо руками, готовая разрыдаться.
Когда я выберусь из этого дома? Что мне сделать, чтобы все это кончилось?
В добавление ко всему мой желудок начинает отчаянно бунтовать. Очень скоро понимаю почему.
Плов обалденно пахнет.
Тарелка с едой все еще стоит на столе и манит, манит.
Не удерживаюсь, подскакиваю с места. Хватаю со стола вилку, ныряю ею в блюдо. Стараюсь собрать все ингредиенты разом: мясо, побольше риса.
Отправляю все это в рот.
Вкусно до одури. Говядина, нежнейший рис, мягчайшая морковь…
Но я выплевываю все это в ладонь, толком не прожевав. Хватаю салфетку, перекладываю в нее то, что отправила в рот, вытираю руку.
Это Барсег готовил плов! Сто процентов он.
Как я определила? Очень просто! Ведь он — единственный человек на моей памяти, кто кладет изюм в это блюдо. Он угощал меня им не раз и не два, говорил, что научит, как надо варить настоящий армянский плов, но не случилось.
Приготовил для меня? Зачем так стараться для той, кого не погнушался приказать привезти к нему силой?
Мне эта его забота непонятна, как и все остальное, что он делает.
— Ненавижу! — кричу что есть силы.
А потом хватаю тарелку с пловом и скидываю ее на пол, чтобы, не дай бог, не съесть больше ни рисинки.
Но разве это помогает мне успокоиться? Совсем нет, даже наоборот. Только еще больше хочется плакать. И есть!
Я спешу к кровати, что стоит у дальней стены, сажусь на нее, тру лицо руками.
Как же мне выбраться отсюда?
Как скоро Аня поднимет тревогу, поймет, что меня нет? Не раньше завтрашнего дня, ведь она остается на ночь у своего парня. А даже когда она поднимет тревогу, разве меня найдут по щелчку пальца? Ну заподозрят они Барсега, а дальше что? Откуда полиции знать, где меня искать? Этот дом — совсем не то место, где Багирян обитал все эти дни.
Как же выкрутиться? Что делать?
Хотя по большому счету понятно что.
Последовать совету Цахик.
Барсег не оставил мне другого выбора, кроме как притвориться, что я подчинюсь ему. Стать с ним ласковой, как кошка, усыпить его бдительность. Фиг с ним, пусть в загс отвезет. А там-то я найду способ позвонить в полицию. Его арестуют!
Мне нужно только немного потерпеть, только притвориться, что я подчинилась…
Глава 37. По-хорошему. Версия Барсега
Барсег
Я слышу, как Снежана зовет меня.
Опираюсь спиной на стену возле двери и морщусь от ее просьб:
— Открой, пожалуйста, а? Я же знаю, что ты там…
Не реагирую попросту потому, что не хочу новой стычки с ней. Абсолютно бесполезной стычки.
Мне бы уйти отсюда, выставив у ее дверей охрану. Но…
И уйти не могу тоже.
Слишком за нее волнуюсь и, черт подери, хочу быть рядом. Хоть как-то… Хоть вот так кривобоко, через стенку и ее сопротивление.
Снежана не успокаивается, продолжает капать на мозг:
— Я чувствую, что ты за стенкой! Барсег, открой, пожалуйста, ты ведь не сможешь меня тут вечно держать…
Не смогу, факт.
И вообще понятия не имею, что делать дальше.
Но и отпускать не собираюсь!
В этот момент Снежана выдает:
— Хорошо, как скажешь, Барсег, я выйду за тебя замуж.
Говорит это и замолкает. Ни звука больше не издает.
Стою, как обухом по голове прибитый, понятия не имею, как реагировать на ее слова.
В душе просыпается такая злость, что я ею буквально захлебываюсь.
Значит, еще недавно голову мне готова была проломить вазой или статуэткой. Сбросила на пол с такой любовью приготовленную для нее еду, нагрубила Цахик. А теперь согласна замуж? Нормальная она вообще, нет?
Впрочем, ежу понятно, Снежана играет со мной в игры.
Но если она думает, что может безнаказанно мотать мне нервы…
Сам не понимаю, как подхожу к двери, отпираю замок.
Захожу в ее комнату и говорю, шумно дыша:
— По-твоему, ты вытрепала мне мало нервов? Чего пытаешься добиться? Ты…
— Барсег. — Она подходит совсем близко, хотя и видно, что побаивается, выставляет вперед ладони. — Успокойся, пожалуйста. Дай мою сумочку! Я покажу тебе кое-что, и ты сразу все поймешь…
— Я похож на идиота? — спрашиваю ее с надрывом. — Ты хочешь, чтобы я вручил тебе телефон?
Она машет головой:
— Не надо телефон, не его хочу показать…
При этом смотрит на меня своими огромными глазищами, да так жалобно, что отказать не могу. Мало ли что ей там понадобилось в сумке.
— Хорошо, — ворчу недовольно.
Выхожу, зову горничную.
Очень скоро возвращаюсь с черной сумочкой Снежаны, отдаю ей:
— Только без фокусов.
Она снова жалобно на меня смотрит, потом говорит:
— Надо было сразу показать… Вот.
С этими словами она достает какие-то таблетки. Причем с таким видом достает, будто это должно объяснить все автоматом.
— Ну таблетки, и что? — я грозно на нее смотрю.
— Это не таблетки, а витамины, — поправляет она меня. — Мне их посоветовал гинеколог в моем положении.
— Ну витамины, и что? — говорю я ровно тем же недовольным тоном.
— Это не просто витамины, — она качает головой. — Это витамины для беременных.
Говорит и замолкает.
Я забираю у нее таблетки, кручу большую пачку в руке, читаю. Действительно витамины для первого триместра. И она их купила до того, как ее забрали. А значит…
— Я не собиралась делать никакого аборта, Барсег, — озвучивает она то, до чего я уже и сам только что дошел.
И вправду, зачем бы ей покупать витамины, если собралась вытравить из себя мой плод. Глупо же, да? Значит, и вправду не собиралась?
Тогда зачем? За каким хреном она мне вообще ляпнула про аборт? Чтобы расковырять нутро? Кровь пустить? Рубануть по самому больному?
Меня обдает такой невероятной злостью, что невольно скрежещу зубами.
— На кой черт ты мне
