Книга Огненная река - Питер Хеллер

разобрать, что это дыхание перемежается треском, с которым большие волны разбивались о скалы. И глубоко под всем этим тянулся стон. Глубокий стон на частоте настолько низкой, что его едва можно было различить на слух, похожий на что-то геологическое. Как слои скальной породы, трущиеся друг о друга.

– Срань господня, – прошептал Джек.

Они по-прежнему не могли разглядеть ничего конкретного, никаких значительных перемен в бледной ночи, вот только теперь, когда они вглядывались, небо казалось слабо освещенным чем-то большим, чем звездный свет. Или нет. А потом они услышали треск. Среди рева далеких волн раздался выстрел звука, похожий на треск ломающегося рангоута[21] гигантского корабля.

Джек навострил уши, как будто принимал какую-то инопланетную передачу.

– Самые крупные из них, – пробормотал он, – Они умеют говорить. Так сказал мой двоюродный брат, отличный пожарный из Айдахо.

– Говорить?

– Самые большие пожары. Они разговаривают, вот как сейчас. Прислушайся.

Они оба прислушались. Невозможно было понять, как далеко от них источник шума. Во всяком случае, пока еще не настолько близко, чтобы увенчать стену леса светом. Были и другие звуки: они напоминали вой турбин и внезапный рев летящего самолета, стук тысяч копыт в кавалькаде, шум и грохот сталкивающихся щитов, нарастающие аплодисменты толпы, заглушаемые чем-то похожим на шквал дождя. Дождь. Ливень. Омывающий долины и текущий через перевалы. Потрескивающий в лесах и насквозь пропитывающий тундру. Винн закрыл глаза и мог бы поклясться, что наяву услышал шум приближающегося ливня. Как будто огонь в своей ярости мог говорить на всех существующих языках, даже на языке своего врага. И петь тоже. Над шумом едва уловимой нотой раздавался пронзительный гул, гудение воздуха, которое поднималось и падало, почти складываясь в мелодию.

Винн подошел к воде. Он вгляделся в темноту. Между высокими деревьями по обоим берегам виднелась полоса звезд, река созвездий, которая текла беззаботно и невозмутимо. Между самыми яркими звездами, пронзающими рукав Ориона и голову Тельца, стелились дорожки из более слабых, которые образовывали, с точки зрения Винна, глубокое течение, непрерывное, наполненное пузырьками света, словно газированная вода в стремнине. За исключением того, что сквозь эту воду он мог видеть, и она содержала в себе бездонные измерения, которые были столь же лишены эмоций, сколь и бесконечны. И если эта река взаправду текла сквозь струящийся небосвод, то делала она это с величественной неподвижностью. Ничего более неподвижного никогда не существовало. Могли ли духи обитать там? В этой холодной и безмолвной чистоте сплошного расстояния? Возможно, ее безмолвие иллюзорно. Возможно, в пожарах, которые поглощали эти звезды, бушевали циклоны децибелов, трубы и аплодисменты.

Как и в их собственном. В их собственном говорливом пожаре.

Он взглянул прямо на стену деревьев: темно. Сплошная успокаивающая темнота. По правде говоря, не так уж обнадеживающе. Раскатистая дробь грузовиков, выгружающих гравий, треск артиллерии – все это нервировало. Почему они до сих пор не видели пламени? Почему распространялся звук, но не свет?

Чего они не понимали, так это того, что свет уже был повсюду. Он перемещался. Все небо было настолько залито сиянием пожара, что миллиарды звезд казались тусклыми, как если бы на небе доминировала самая яркая и полная луна.

* * *

Которая, между тем, еще не взошла.

Винн вернулся обратно.

– Мы – легкая добыча. Здесь. Тут слишком узко. Огонь в мгновение ока перепрыгнет реку, – он сел рядом с Джеком у костра, – Все эти животные. Эти одинокие птицы. Наседки с полными птенцов гнездами, верно? Те, кто уходит в последнюю очередь.

– Как раз об этом я и думал.

– Что ты собираешься делать?

– Похоже, если мы просто будем сидеть здесь, то умрем, – сказал Джек.

Они прислушались. Жалкое потрескивание их костра, казалось, сливалось с куда более внушительным ревом.

– Это как уснуть в снегопад. Точно такое же ощущение. Словно он явится сюда, как только мы разобьем лагерь.

– Я смотрел на карту, – сказал Винн, – Река, должно быть, сильно изменилась с тех пор, как ее в последний раз обследовали. Она раздалась вширь там, где по идее должна была быть узкой, и еще все эти глубокие бухты, которых на карте нет.

– Тысяча девятьсот пятьдесят девятый. Так написано под условными обозначениями. Замерам шестьдесят лет.

– Реки меняются каждый год. Может быть…

– Не рассчитывай на это. Нам понадобится полмили реки, чтобы иметь хоть какой-то шанс избежать пожара.

– Ага.

– Дай посмотреть, что ты там вырезал, – попросил Джек.

Винн запустил три пальца в карман своих рабочих штанов, вытащил кусок дерева и протянул его Джеку. Это было каноэ, достаточно маленькое, чтобы поместиться на ладони. Конечно, что же еще. Точная копия их собственного – преувеличенно широкий центр, резко сужающиеся нос и корма, едва заметно обозначенный балансир по всей длине. Он только начал вырезать внутреннюю обшивку – это прослеживалось по рельефу в очертаниях сидений и подножек. Джек провел пальцами по выструганным плоскостям корпуса, и подушечки его пальцев, казалось, наслаждались грубой обработкой, зазубринами и точеными краями. Он вернул фигурку обратно.

– Это секс-игрушка?

– Завались.

– Что думаешь делать?

– А у нас есть выбор?

– Нет, – Джек достал свою жестянку с табаком и крепко затянулся им. Он часто так делал, когда им предстояло во что-то ввязаться. Он сплюнул в огонь.

– Готов?

Джек прошел по каменным ступеням к лодке и начал привязывать вещи так туго, как только мог, в то время как Винн осторожно будил девушку.

Глава шестнадцатая

На этот раз все трое были в спасательных жилетах. Они надели на нее дождевик Джека и добавили еще веток к ее сиденью, чтобы уберечь ее от скапливающейся на дне воды, но она все равно промокла бы насквозь, стоило им только добраться до настоящих порогов или даже просто незначительных уступов. Не идеально, но, если так посмотреть, в этой ночи вообще ничего идеального не было. Они даже не соизволили потушить свой костер: вишенка на торте, практически высказывание почтения к предстоящему натиску. Они помогли ей сесть в каноэ и спустили его на воду. На этот раз, не сговариваясь, они оба опустились на дно. Встали на колени, упершись задницами в края сидений, и, взяв весла, легко заскользили вдоль восходящего потока к вершине воронки, а затем вошли в основное течение, позволив реке развернуть нос лодки в широком ускоряющемся заносе. Затем они направились вниз по течению, гребли в тандеме, ровно, не слишком быстро, и пристально вглядывались вперед, в нетронутую гладь реки до тех пор, пока у них не начинали болеть глаза; напряженно старались прислушиваться к шуму воды, а