Книга Забытые грехи юности - Марина Серова

только обманул хмырь проклятый…

Геннадий Коновалов покачал головой с досады. Потом продолжил:

— Замок, зараза, не вскрывался. У меня уже и ладони вспотели, и сомнение взяло, что все выгорит, как надо. Уж мысленно я так костерил этого умельца, чтоб ему пусто было! Солод снова начал ныть, что все пропало, но я ему хорошую затрещину залепил, и он разу успокоился. Потом замок все-таки поддался. Я тут же дал знак Настьке, чтобы она спустилась на один лестничный пролет и стояла на стреме. А мы с Солодом вошли в квартиру Сидорова. Я достал фонарик, чтобы не включать свет. Я решил сначала пошарить в секретере — обычно там толстосумы держат свое бабло.

— Да, ты прав, ведь и Константин Загребенников тоже хранил деньги в секретере в гостиной, — заметила я.

Геннадий Коновалов непонимающим взглядом посмотрел на меня:

— А это вы к чему сейчас сказали? Я лично никогда не был в квартире папаши Настюхи.

— Точно не был? — поинтересовался Кирьянов.

— Не был! Че я там забыл? Это Солод все увивался, потому как Настюха была к нему неравнодушна. А я… да ладно…

— Да ты продолжай свой рассказ, интересно слушать, — заметил Владимир.

— А че интересно-то, — проворчал Геннадий, однако начал говорить о том, что было дальше.

— Так кароч, деньги я по карманам распихал, потом часы наручные дорогие, фирменные прихватил, в спальне шкатулку выгреб с брюликами, ну еще там кое че. Да, комп решил прихватить, давно я такой хотел, музыкальный центр опять же. Жалко было оставлять, не на себе же ишачить, тачка же была. Ну и вот. Упаковали мы с Солодом все в сумки, он, зараза, все торопил меня, говорил, хватит, пошли, вдруг хозяин вернется. И ведь накаркал, скотина! Я только собрался отправить Солода вниз с двумя сумками, а самому еще добрать да и дверь закрыть, как вдруг слышу Настькин голос: «Мужчина, дайте прикурить», а потом: «Атас, сваливаем!» Потом я услышал, как мужик заорал «Стой, шлендра!» и взвыл. А тут еще и Солод покидал сумки и помчался вниз по лестнице вместе с Настькой. Кароч, оставили меня одного, а сами свалили!

Геннадий выматерился.

— Ну раз такое дело, я тоже рванул вниз. Смотрю, стоит мужик, согнувшись пополам, этажом ниже, — я понял, что это Настька его приложила. Я думал, че делать дальше. Кроме нас двоих, больше никого нет, а сумки бросать жалко. Думал я, что прорвусь, да куда там! Мужик этот даром что только что за низ держался и стонал, вдруг взял и подставил мне подножку. Я споткнулся и растянулся на полу, а мужик вдарил мне по башке, а сам заорал, чтоб соседи вызывали полицию. Ну и вызвали. Приехали менты позор… ой, то есть…

— Да ладно, не стесняйся, чего уж там, — усмехнулся Владимир, — давай рассказывай дальше.

— Ну а че дальше. — Геннадий передернул плечами. — Дальше все как всегда было. Повязали меня, кароч. А эти, Настюха и Солод, смогли ускользнуть. Хотя их и задержали внизу, у подъезда, но они сумели вывернуться. Типа мы тут ваще ни при чем, шли к друзьям-знакомым, но перепутали номер дома и к происшествию, то есть к ограблению, ваще никаким боком. Вот так и вывернулись. А главное, что и доказательств против никаких же не нашлось. Настька ваще в квартиру не заходила, а Солод хоть там и был, но в перчатках работал.

— А как же Анастасия Загребенникова? Она-то ведь напрямую столкнулась с Сидоровым, хозяином квартиры, которую вы решили обнести? — спросила я.

— Ха, так ее папахен ее отмазал, — хмыкнул Геннадий Коновалов.

— Да ты-то откуда об этом знаешь? Тебе что же, доложили? — спросил Владимир.

— Ага, доложили! — с вызовом воскликнул Коновалов. — Еще как доложили! Сам адвокат и доложил. Он же мне бесплатный, то есть государственный, достался. Станет он меня защищать! Нет, он, конечно, поначалу мне сказки всякие рассказывал, что, типа, есть возможность даже условным сроком отделаться, прикиньте! Ну а потом запел о том, что если я возьму все на себя, то лучше от этого будет всем, включая и меня. Охеренно просто! А если я не соглашусь, на меня повесят групповуху! Типа, я сколотил преступную группу и повел всех грабить квартиру. Вот такой я руководитель преступной группировки. Такой вот расклад получается. Я подумал-подумал и решил: а гори все синим пламенем. Настьку ее папахен все равно отмажет, это уж как пить дать. Против Солода ничего серьезного не было. А если бы и было, то Настька уговорила бы своего родителя вытащить и его. А вот мой батяня, когда узнал про угон машины, так ваще сказал, влепите ему на всю катушку, во как! На суде Настька и Солод прошли как свидетели, типа два голубка оказались случайно у подъезда, вот и все. Настькин родич забашлял, кого надо, а этот Сидоров-пид… в тоже заявил, что, случайно вернувшись домой, обнаружил только одного грабителя, то есть меня. А про Настьку и Солода он ни словом не обмолвился, не было больше никого, и все тут!

«Значит, Константин Загребенников вытащил дочь, — подумала я, — но этого ведь и следовало ожидать. Интересно, вот я уже третий раз слушаю эту историю — сначала Валентин Сидоров, потом Константин Загребенников, теперь вот Геннадий Коновалов рассказывает — и каждый раз она обрастает все новыми подробностями».

— После оглашения приговора, ну вы сами знаете что, по этапу и так далее, — продолжал Геннадий Коновалов. — А Настька, сука, так и не пришла попрощаться. Да она даже и на оглашении приговора не была! Я потом только узнал, что ее заботливый папочка отправил дочурку в санаторий, типа подлечиться. Я ей, как дурак, еще с зоны письмо отправил, так она и на него не ответила. Такая гнилая оказалась! Потом, правда, я немного успокоился. Подумал, что раз уж так карта легла, нехрен метаться да рваться. Срок закончится, выйду на свободу, как говорится, с чистой совестью, а там — опа! Настюха меня встретит. Нет, она, конечно, будет не в восторге свидеться. Да только куда ей деваться-то? Я ей счет такой выкачу за все то время, которое мне довелось провести в местах не столь отдаленных. Дай бог, чтобы всех папочкиных денег хватило.

Геннадий Коновалов замолчал.

— Скажи, а зачем ты преследовал девушку? — спросила я, решив прояснить ситуацию с беглянкой во время репетиции музыкального клуба. — И, кстати, кто она?

— А-а, вы об этом. Дак это Настькина подружка, Алинка. Ну перекрывалась Настька, не хотела «поздравить» меня с выходом на свободу. И тут я Алинку случайно встретил, а