Книга Претор - Василий Горъ

с сего развеселилась: — А, кажется, поняла! Для начала, я уважаю твои принципы и понимаю, что эта просьба идет вразрез как минимум с одним, но не так уж сильно, как может показаться на первый взгляд. Ведь в данный момент ты не женат и не обручен, следовательно, имеешь полное право встречаться с кем угодно. А мы с Валей знаем свое место, соответственно, по первой твоей просьбе переключимся на обычный вариант Служения. Далее, никакого напряжения между мною, ею, Эиру и Катей однозначно не будет: ревновать или злиться на тех, кто спасал, спасает и еще не раз спасет тебе жизнь — полный и законченный идиотизм. И последнее: клянусь Даром, что нисколько не завидую счастью Валентины и что собиралась поднять этот вопрос еще в конце мая. Хотя нет, не последнее: Лют, я, конечно же, надеюсь на положительный ответ, но готова и к отказу…

Последняя фраза, почему-то показавшаяся мне криком души, помогла справиться с одурением и сформулировать встречный вопрос:

— И как ты себе представляешь такие отношения?

Онна-Бугэйся пожала плечами:

— Да не будет никаких «отношений» в традиционной трактовке этого понятия: мы продолжим жить привычной жизнью, иногда радуя друг друга еще и в постели. И еще: перед тем, как озадачить тебя, я переговорила с Валей и нашла полное взаимопонимание…

Наоки запала мне в душу с первых дней знакомства, поэтому первые несколько мгновений анализа ее монолога в режиме «замедления времени» прошли под знаком предвкушения. Слава богу, в какой-то момент я сообразил сдвинуть фокус внимания на «петли» линз-камертонов, остыл, попробовал найти наиболее вероятные минусы своего «шага навстречу» и вскоре пришел к выводу, что таких будет достаточно много. А после того, как добросовестно «примерил» к себе каждый отдельно взятый, представил Служение во всем его «великолепии». Причем с позиции Онна-Бугэйси. И, мысленно вздохнув, в который раз напомнил себе, что, приняв настолько жесткие клятвы, по сути, обрек подругу на жизнь без по-настоящему серьезных привязанностей.

Пока боролся с угрызениями совести, чувствовал себя еще терпимо. Но стоило с ними справиться и склониться к принятию положительного решения, как холодное сосредоточение на проблеме стремительно «разогрелось», из-за чего на первый план снова выдвинулось подростковое желание завоевать еще и эту девушку! Я не на шутку расстроился. Но память вовремя напомнила «прошлую жизнь» и разговор с матушкой

как раз по этому поводу:

«Миш, перестань ломать себя под правила, навязываемые обществом! Для того, чтобы уважать себя и заслужить уважение других достойных личностей, достаточно следовать всего трем императивам: „Твои права заканчивается там, где начинаются права другого человека…“, „Относись к другим так, как как хочешь, чтобы относились к тебе…“ и „Все, что нравится обоим, хорошо, а то, что не нравится хотя бы одному — плохо…“»

Предложение японочки никак не «конфликтовало» с двумя первыми. А с третьим могло. Однако фраза «нашла полное взаимопонимание» убирала и эту «шероховатость». Поэтому я облизал пересохшие губы, открыл рот и вдруг понял, что ответы типа «Ладно!», «Убедила…» или «Согласен…» покоробят как минимум меня. Вот и решил ответить откровенностью на откровенность:

— Наоки, ты мне действительно нравишься. Настолько сильно, что…

Как-то почувствовав, что именно я хочу сказать, она переместилась ко мне скачком, опустилась на колени, оперлась предплечьями на мои бедра и криво усмехнулась:

— Лют, наши сверстники каждый божий день наслаждаются маленькими радостями жизни, а мы не только отказываем себе во всем, в чем можно и нельзя, но и ходим под смертью. Поэтому далекое будущее, о котором ты так трогательно печешься, может не наступить. Я осознала это еще в Бухаресте. А первые несколько суток бдений у двери медблока не только сходила с ума от бессилия что-либо изменить, но и переоценивала все прежние приоритеты. И теперь мне плевать на то, что будет завтра: я хочу быть счастливой с тобой, прямо сейчас и так долго, как получится! Ты пойдешь мне навстречу?

Во время этого монолога я понемногу тонул в ее глазах, поэтому свой голос услышал словно издалека:

— Да!

— Тогда я приду к тебе этой ночью…

…Я отошел от разговора с Наоки незадолго до того, как наш «кортеж» подкатил к Летнему дворцу. Да, предвкушение кружило голову и после этого, но я волевым решением заставил себя полностью сосредоточиться на текущей задаче. Пообщался с Конвойными на КПП, доехал до выделенного нам блока парковочных мест в подземном гараже, списался с Мирославой Михайловной, выяснил, где обретаются влюбленные, получил несколько ценных указаний и дал команду выдвигаться. Правда, не всем, а только шестерке «избранных», то есть, Вале, Наоки, Эиру, Варе, Ике и Щелчку.

Пока шарахались по хитросплетениям коридоров и анфилад, делали вид, что увлечены обсуждением ТТХ нового поколения спортивных мотоциклов «Вихрь», представленных публике двадцатого августа.

И, одновременно с этим, работали в поте лица. То есть, внимательнейшим образом вглядывались в «репортаж» из гостиной Всеславы Ярославовны, изучали информационные блоки над каждой отдельно взятой гостьей дочери Императора, расписывали роли и… потихоньку наливались злостью. Почему? Да потому, что женщина, срочно вызванная к отцу, оставила вместо себя сына и будущую невестку, а стайка из двенадцати представительниц влиятельнейших аристократических родов Российской Империи воспользовалась представившейся возможностью и начала гнобить эту парочку!

Нет, опускаться до прямых оскорблений, естественно, никто не рискнул. Зато практически каждый вопрос или утверждение содержали либо хорошо толково завуалированную издевку, либо грязную двусмысленность. Вот Ларс с Викой и бесились. А заткнуть разошедшихся дворянок не могли. Кстати, не только потому, что не имели морального права, но и из-за катастрофического недостатка опыта в плетении словесных кружев.

В общем, к моменту нашего появления на пороге гостиной влюбленные пребывали на грани срыва. Мы тоже были в бешенстве, но первые мгновения отыгрывали обязательную программу — учтиво поздоровались, дождались завершения взаимных представлений, заняли свободные кресла и отказались от прохладительных напитков. Зато потом Эиру сфокусировала взгляд на лице представительницы рода Крюковых и нанесла пристрелочный удар:

— Инесса Ильинична, заходя в эту гостиную, я услышала последнее предложение вашего монолога. Скажите, а по какой причине вы произнесли слово «принятая» с уничижительной интонацией? Вы считаете переход из рода в род чем-то предосудительным?

Аристократка недовольно поджала нижнюю губу, задрала подбородок и попробовала поставить Медовую Змеюку на место.

Но не на ту напала: очень внимательно выслушав на редкость желчные объяснения, уроженка Империи Солнца изумленно выгнула бровь и