Книга Прошлой ночью в «Шато Мармон» - Лорен Вайсбергер

Занятая своими мыслями, больше всего на свете желая оказаться дома и сбросить наконец одежку, Брук заметила цветы на коврике под дверью, только когда буквально споткнулась о цилиндрическую вазу высотой с годовалого ребенка, наполненную ярко-зелеными листьями банана и ворохом калл сочно-фиолетового и кремового оттенков, над которыми гордо реял высокий побег бамбука — в качестве акцента.

Конечно, Брук, как все женщины, порой получала букеты — подсолнухи от родителей, когда ей удалили зубы мудрости на первом курсе института, традиционную дюжину роз на День святого Валентина от бойфрендов, лишенных фантазии, букетики из ближайшего винного магазинчика от гостей в качестве подарка хозяйке дома, но ей никогда не дарили ничего подобного. Скульптура! Произведение искусства! Втащив вазу в квартиру, Брук оторвала крохотный конвертик, неприметно приклеенный внизу. Прибежал Уолтер и принялся обнюхивать новое душистое приобретение.

«Дорогая Брук,

очень скучаю по тебе. Считаю дни до нашей встречи в выходные.

Люблю,

Дж.».

Улыбнувшись, Брук уткнулась в нежные лепестки, наслаждаясь ароматом роскошных цветов. Упоение длилось секунд десять, прежде чем его затопило сомнение. Почему «Брук», если муж почти всегда называет ее Ру, особенно когда старается быть романтичным или речь идет о чем-то интимном? Это у него такой способ извиниться за то, что последние недели он вел себя как бесцеремонный толстокожий болван? Если так, почему не сказать «прости меня»? Разве человек, одаренный талантом — автор песен, а не кто-нибудь, — напишет нечто столь примитивно-банальное? А главное, почему именно сейчас он прислал цветы? Брук от лично знала, как муж ненавидит саму идею заказных букетов, считая это непомерно дорогим серийным суррогатом для людей, не умеющих адекватно выразить свои чувства. Символом чего может быть букет быстро вянущих цветов? Брук понимала точку зрения мужа и бережно хранила письма, песни и стихи, которые он, находя время, сочинял для нее. Откуда же взялось это шаблонное «считаю дни»?

Уолтер, уткнулся в ее колено и жалобно взвыл.

— Ну почему папочка не может тебя выгулять? — спросила Брук, прицепив поводок и выводя собаку. — Потому что его не бывает дома!

Несмотря на легкие угрызения совести, Брук потащила Уолтера домой, едва он успел сделать свои дела, а потом задобрила пса двойной порцией корма на ужин и — особенно! — толстой морковкой на десерт. Взяв карточку, она дважды перечитала текст, бросила ее в мусорное ведро, которое давно пора было вынести, но тут же вернулась и забрала карточку — все-таки благородный порыв.

Она набрала номер мужа, заранее зная, что скажет, но сразу включился автоответчик.

— Привет, это я. Только что пришла домой и увидела цветы. Господи, они… нереально хороши. У меня просто нет слов. — Брук не покривила душой. Она хотела попросить мужа позвонить, когда будет время, чтобы пообщаться, но вдруг почувствовала, что у нее совсем нет сил. — Ну вот. Спокойной ночи… или хорошего вечера. Я тебя люблю.

Наполнив ванну такой горячей водой, какую лишь могла вытерпеть, Брук взяла свежий выпуск «Ласт найт», который только что принесли, и потихоньку, чтобы привыкнуть, опустилась в ванну (процесс занял почти пять минут). Когда вода сомкнулась над ее плечами, Брук с облегчением выдохнула. Слава тебе, Господи, наконец-то день закончился.

До Достопамятной Фотографии для Брук не было большего удовольствия, чем лежать в горячей ванне с очередным номером «Ласт найт». Сейчас же она открывала журнал с опаской, боясь наткнуться на что-нибудь неприятное, но подчинялась старой привычке. Просматривая первые страницы, Брук качала головой: сколько же имеющих семью знаменитостей с готовностью распахивают двери своих спален, выдавая откровения вроде: «Наш секрет интимной гармонии? По воскресеньям он приносит мне завтрак в постель, а я на деле доказываю свою благодарность». Или: «Что сказать, мне здорово повезло — в постели моя супруга просто огонь». Страницы, отведенные звездам, притворявшимся простыми смертными, оказались неожиданно скучными: Дакота Фэннинг делает покупки в супермаркете в Шерман-Оукс, Кейт Хадсон вешается на своего очередного парня, Кэмерон Диаз выбирает трусики-бикини, Тори Спеллинг покидает салон, таща за руку белокурого ребенка. Немного интереснее оказался раздел о том, что получилось из вундеркиндов восьмидесятых. Но когда Брук дошла до статей, у нее перехватило дыхание. Раздел начинался многостраничной сессией «Авторы проникновенных песен, которые потрясли мир» с фотографиями и очерками примерно о полудюжине исполнителей. Взгляд Брук заметался по снимкам: так, Джон Майер, Гэвин Дегро, Колби Кейлат, Джек Джонсон. Ничего. Она перевернула страницу — Бон Айвер, Бен Харпер, Уилко. Тоже ничего… Стоп. Боже, вот на четвертой странице — сплошной желтый прямоугольник. «Кто такой ДЖУЛИАН ОЛТЕР?» — вопрошали фиолетовые буквы. Ниже размещался огромный снимок Джулиана и Лайлы Лоусон, а под ним — текст. «Господи!» — мелькнуло в голове Брук, услышавшей как бы со стороны, что сердце сильно бьется, а дыхание едва не остановилось. Ее охватило неудержимое желание прочесть, и в то же время хотелось, чтобы статья со снимком испарилась, пропала, навсегда стерлась из памяти. Это уже кто-нибудь читал? Джулиан видел? По подписке журнал приходит на день раньше, чем появляется на лотках с прессой, но отчего ее никто не предупредил? Схватив полотенце, Брук вытерла пот, выступивший на лбу, обтерла мокрые руки, глубоко вздохнула и начала читать.

«Джулиан Олтер не только произвел фурор на запомнившемся открытии нового сезона шоу Джея Лено своей улетной фотографией, но и нашел, чем закрепить успех: на прошлой неделе его дебютный альбом занял сразу четвертое место в чарте «Биллборда». Все заинтригованы — кто же он такой, этот певец?»

Уперевшись ногами в бортик ванны, Брук села прямо, поспешив приписать подступившую тошноту сочетанию слишком горячей воды и выпитого вина. «Ну, если ты сама в это веришь», — подумала она. Глубокий вдох. Легкая дурнота вполне естественна, когда без предупреждения натыкаешься на статью о собственном муже в национальном издании. Брук заставила себя читать дальше.

«Детство и юность. Родился в 1977 году на Манхэттене в Верхнем Ист-Сайде, окончил престижную частную школу Дальтона, лето проводил на юге Франции — словом, все условия, чтобы заняться искусством. Однако родители, ведущие светский образ жизни, отказывались всерьез воспринимать интерес сына к музыке.

Карьера. После окончания Эмхерста в 1999 году Олтер не стал поступать на медицинский факультет, решив целиком посвятить себя музыке и творчеству. В 2008 году, после двух лет работы с отделом продвижения молодых исполнителей, Олтер подписал контракт с «Сони». Его первый музыкальный альбом обещает стать одним из самых успешных дебютов года.

Увлечения. Когда Олтер не работает в студии, он с удовольствием проводит редкие минуты отдыха со своим двортерьером Уолтером Олтером и тусуется с друзьями. Одноклассники вспоминают, что в школе Дальтона он прекрасно играл в теннис, но бросил, потому что спорт «не вязался с его имиджем».