Книга Ступеньки - Атаман Вагари

встал и вышел в коридор за рюкзаком. Я поразилась его предусмотрительности.

— Как ты догадался взять альбом с собой? — спросила я, когда альбом оказался у меня в руках.

Эдди ответил не сразу. Отвёл глаза и тихо проговорил, почти себе под нос:

— Я не хотел это говорить, Клот, но, по-моему в этой ситуации ты моя единственная надежда. Да, я прямо и косвенно намекаю тебе — помоги мне найти её. И я знаю, что раз ты её ни разу не видела — то фотографии могут помочь опознать её.

— Я в любом случае помогу тебе найти её. Но я не твоя единственная надежда.

— А кто же тогда?

— Ты. В твоих силах сделать всё, о чём пожелаешь.

— Не успокаивай меня, — устало выдохнул Эдди. — Я поверю этим прописным истинам только когда увижу Мрию живой, невредимой и желательно в здравом уме и твёрдой памяти!

Я принялась листать альбом. Чтобы переключить приятеля с сантиментов, спросила:

— Что было потом? Когда у вас побывала госпожа Дункалс с этой запиской?

— В школе я, естественно, не мог ни о чём думать, кроме как о Мрие. Схлопотал пару трояков и одну двойку.

— Какое безобразие, Эдди! Самообладание, Эдди, самообладание! — напомнила я, шутливо погрозив ему пальцем.

— Я понимаю, — виновато улыбнулся он. — Я пришёл домой в районе двух, мама дома. Папе пришлось, понятное дело, уехать на работу, а мама отпросилась. Она успокаивала маму Мрии, сидела с ней, звонила её подружкам. Потому что сама мама Мрии не в состоянии что-либо делать. У Мрии не так много подружек. Она дружит только с тремя девочками. Две сказали, что Мрии у них нет. Моя мама звонила и их мамам тоже, просила объявить, если будут новости, вдруг Мрия появится. До третьей девочки они не дозвонились, пытаются до сих пор до неё дозвониться. Моя мама свято уверена, что Мрия как раз и «спряталась» вот у этой третьей подружки. Но мы с тобой знаем, что это не так! Она в лапах Зелёного Червя! Где нам его искать?

Я отложила альбом. Оставила Эдди на пару минут, поднялась в комнату, взяла блокнот, досье, вернулась с этим.

— На, почитай-ка. А я пока посмотрю фотографии.

Эдди потрясённо уставился на досье:

— Вот это да! Где ты это раздобыла?

— Не спрашивай. Если я скажу тебе правду, мне придётся тебя убить.

— Понял, — сразу отстал он. И принялся сосредоточенно вчитываться.

На фотографиях на меня смотрела симпатичная милая девочка лет 13–14 с длинными светлыми, чуть вьющимися волосами. Не блондинка, а ближе к шатенке. На ряде фотографий она сжата, видно, что позирование для мамы соседа не доставило ей удовольствия. На фото, где она рядом с Эдвардом, она больше напоминала его младшую сестру, нежели «наречённую невесту». Везде выглядела чистым, невинным, послушным удобным созданием.

Принцесса. Ничего за душой. Никакого коварства, никакого кокетства. Из таких девушек вырастают любящие скромные жёны или монахини. Такие девушки нуждаются в крепком сильном плече, в защитнике, к кому они будут искренне привязаны. И как раз такие девушки чаще «льнут» к плохишам. Архетип Красавицы и Чудовища никто не отменял. Все серые мышки сохнут по уркаганам. Все скромницы обожают хулиганов. Все принцессы в тайне мечтают вешаться на шею драконам — не рыцарям.

Если бы Эдди был чуточку хулиганом — Мрия бы гуляла с ним. Если бы заместо Эдди в квартире напротив жил такой как Удав или Коган — Мрия бы точно гуляла с ним, а на Зелёного Червя, спасшего от травли одноклассников, даже бы не посмотрела.

От психологических рассуждений меня оторвал голос рыцаря:

— Что это за адреса?

Эдди всё изучил. Он ткнул пальцами в те места из досье Верте, где значились адреса официальной регистрации. Один из адресов — в Храббурге, адрес приюта. Адрес тюрьмы, адрес общаги в Укосмо, где он жил, пока не сгорела секция единоборств. И ещё один адрес — где он, согласно регистрационным данным, проживает формально. Пригород Укосмо под названием Глум. Небольшой посёлок, недалеко от пригородного шоссе Сейчен.

Но Эдди уже имел план и виды на Глум:

— Я так понял, в приют, откуда он сбежал в Храббурге, он вряд ли её повёз. В тюрьму тоже. В общагу в Укосмо — тоже нелогично, ведь он там вроде как не живёт, не числится. Зато числится в Глуме.

— Мы не можем быть уверены ни в чём. Он мог повезти её на какую угодно конспиративную квартиру. В тайное логово к Масочнику. На любое кладбище, спрятать в склепе, где сейчас в этот самый момент стоит, прижимает её к себе в темноте среди скелетов, шепчет, как будет здорово, если Мрия станет томбером — а она млеет в его объятиях.

— Кло-о-о-от, можешь не продолжать! Ты говоришь такие гадости. Как тебе не стыдно! Мы побываем там, — Эдди теперь твёрд как камень. И посмотрел на меня властно, таким взглядом, что я поняла — теперь командует ходом операции он. — Мы поговорим с соседями. Расспросим их. Возможно, наткнёмся на его дружков. И они нам скажут, где его можно ещё найти.

Я была настолько обескуражена этой мыслью, вернее тем, что она до сих пор не пришла в мой нервный воспалённый мозг, что послала Эдди воздушный поцелуй:

— Эдвард. Ты лучший.

— Я знаю, — очень самодовольно ухмыльнулся он.

Теперь он напомнил мне Роджера. Не родственники ли они?

Через несколько секунд я серьёзно и проникновенно посмотрела Эдди в глаза:

— У тебя есть оружие?

— Оружие? Язык — моё оружие. Полагаюсь на навыки переговоров. Иначе зачем мой отец вкладывал в меня искусство коммуникации шестнадцать с лишним лет?! А ещё я умею драться. И стрелять.

— Я не сомневаюсь, что ты умеешь драться. Но есть из чего стрелять?

— Нет. Но я умею обращаться с пистолетом, если вдруг его найду или украду.

— Эдди. Ты понимаешь, что мы с тобой сейчас отправимся в место, где можем погибнуть? Дружки и соседи Червя могут оказаться такими же червями, то есть томберами. Им не понравится, что мы там вынюхиваем — подобно тому как это не понравилось Червю на кладбище. У меня до сих пор побаливают синяки.

— И что ты предлагаешь? Ограбить оружейный магазин? — развёл он руками.

Я вздохнула. То, что я собиралась сделать — не вписывалось ни в какие рамки. Меня могли поставить под трибунал. Серьёзно наказать. Стереть память. Уволить из ТДВГ, сделать так, что я бы в жизни не вспомнила, что я там работала, стереть воспоминания обо всех моих коллегах и друзьях. Об Аманде, Майло,