Книга Путь тёмного бога - Рим Борисов

настроен. С другой стороны, Гёльт мог готовить меня, как темного бога именно для Киану, для того чтобы тот мог укрепить свою власть, ведь я сомневаюсь, что все повально приняли версию с перерождением Киану.

— Ты в церкви был уже? — рядом со мной беседовали два парня.

— Неа.

— Там появились изображения Киану на каких-то дощечках, как они их назвали… ино…ека… икуны… иканы… в общем как-то так.

— Ничего себе, надо пойти глянуть.

— А еще все стены расписаны картинами, там все подвиги Киану нарисовали.

— Ну-ка, расскажи, что там нарисовано, а то мне в церковь вход заказан.

— Чего так?

— Да не спрашивай, натворил я дел. Рассказывай давай.

— Ну как я расскажу? Он не очень-то и молодой нарисован.

— Еще бы! Он же от старости вроде умер, вот и переродился стариком.

Парни еще что-то обсуждали, но слышно их уже не было, они ушли стоять очередь за пивом.

— Может быть и нам стоить зайти в церковь, глянуть что там?

Вытянула из моих мыслей Аслог. Это девчонка нагнала меня через сутки, как я смог сбежать от армии Соргона. Говорит, что не может отпустить меня одного, мол наворочу делов. А то что рядом со мной не безопасно и слушать не хочет.

Нет, с одной стороны я рад, что и дальше путешествовать мне придется не одному. Вот только рядом с собой я бы предпочел видеть Тчаалу, ну или на крайний случай Киронга. Мне нужен воин, а не девушка, которую самому нужно защищать.

— Ну пойдем, — согласился я.

— Думаешь там нарисовали истинный облик Киану?

— Да кто его знает, — задумался я. — Если судить по нашей планете, то вспомни образ Христа, ведь он больше европейский, хотя тот был евреем. А у негров он и вовсе черный. Да даже Будда изображался по-разному.

— И то правда.

— Хотя с другой стороны, если он действительно возродился, то лучше изображать его с настоящим, вернее. Нынешним лицом. Так будет проще убедить народ, что тот человек, который называет себя богом и есть истинный Киану.

До церкви идти еще три квартала, а есть уже хотелось сильно. Поэтому мы решили, что сначала заскочим в таверну и утолим голод. Вот только как мы ошиблись, когда решили поступить так. Все они были забиты пьяными людьми, которые по случаю возрождению Киану получили дополнительный выходной.

Ситуацию спасли уличные лавки с так называемым стрит фудом. Вокруг люди жевали различные вариации жаренных пирожков с множеством начинок, лепешки, кебабы, шашлычки. От запаха закружилась голова.

Чтобы не терять время, мы решили перекусить на ходу. Аслог взяла пирожок с начинкой из капусты и куриных яиц, я же решил, что необходимо съесть что-то мясное, поэтому жевал что-то похожее на кебаб.

А вот у церкви была огромная очередь. Народ жаждал посмотреть на то, какие же изменения произошли внутри, ну и само собой помолиться, да принести маленькую жертву, в виде монетки.

Забавно еще и то, что в одной очереди стояли, как и простолюдины, так и люди сословием повыше. Вот только их огораживали от простых смертных два три охранника, которые не давали приблизиться к сильным мира сего.

Мы тоже стали в очередь и за нами сразу же еще человек пять подошло. Многие, судя по обрывкам фраз, да по веселым хмельным лицам шли в церковь только для того, чтобы посмотреть на расписные стены и дощечки. Но были и те, кто стоя в очереди молился, а значит всерьез воспринимал сегодняшнее мероприятие.

По мордам знати было не понять, идут они молиться или просто для галочки. В любом случае, церковь сорвет сегодня большой куш. Даже если каждый пришедший оставит по медной монете, то минимум месячная выручка им обеспечена. А будет серебро и даже золото, это как пить дать.

— Ты приготовил деньги? — будто прочитала мои мысли Аслог.

— Я не собираюсь платить тем, кто пытался убить меня.

— Но если ты не пожертвуешь монетку, то на тебя обратят внимание парни из инквизиции. Посмотри, как они жадно следят за входящими.

— Может мне им камень кинуть?

— Ты чего? — удивилась спутница. — Заметят, выгонят, а то и вовсе узнают нас, проблем не оберемся.

— Тогда может…

Я спрятал руки под плащ, чтобы стоящие в очереди не видели, что я делаю. В руках появился кусочек железа. При помощи магии метала я разделил его на три части и образовал небольшие диски, размером с медные монеты. Еще немного приложив усилий, наконец-то взглянул на результат.

— Вот мое пожертвование.

Аслог взяла монетки и прыснула дикими хохотом так, что на нас обернулись не только стоящие в очереди, но и инквизиторы. Но вскоре снова отвернулись, занятые своими делами.

— А написано что? — спросила девушка.

— Хуй, — как можно спокойнее ответил я.

Три железных монетки, на которых с одной стороны был нанесен эрегированный мужской половой орган, а с другой стороны три всеми знакомые и любимые русские буквы.

— Сделай и мне такие, только напиши вместо этого, — Аслог показало на слово, — «Курва».

— А вместо члена что?

— Ну раз эти монетки кидать буду я. Давай что-то по женской части.

Я вновь убрал руки под плащ и там сотворил три монетки с польским словом, написанные латинскими буквами и женским половым органом с обратной стороны.

— Держи, — протянул ей её монетки.

— Как-то не очень похоже, — поморщилась девушка.

— Блин, ну извини, довольствуйся тем, что есть.

Наш спор прервала ругань впереди. Под выпитые горожане решили предъявить какому-то благородному человеку. Само собой, охрана среагировала мгновенно и началась потасовка. Стражники не доставали свое оружие, ведь считалось, что убить у церкви прихожанина, значит навлечь на себя проклятие, которое невозможно замолить.

Однако им на выручку поспешили инквизиторы. Те ребята быстренько взяли под ручки зачинщиков и куда-то повели.

— Кажется кто-то завтра останется без нескольких пальцев, — покачала головой Аслог. — А может и вовсе кинут в тюрьму на пару лет.

— Тут так жестоко наказывают за обычную драку?

— Драка то не обычная. Они затеяли её у церкви, что уже само по себе тяжкое преступление. А еще они попытались напасть на высокородного. И если тот после молитвы и пожертвований заявит на дебоширов, то им несдобровать.

— Вот поэтому я в прошлой жизни и не пил. Вечно тянет на приключения, от которых потом проблемы.

Очередь потихоньку продвигалась, люди толи сами не хотели задерживаться в церкви, толи их вежливо просили не задерживать остальных. Но выходили они буквально через три четыре минуты. По их лицам было сложно понять, как они относятся к переменам, те кто заходил в веселом настроении, таким же