Книга Основная миссия - Владислав Конюшевский

В общем, кинув шмотки в новом расположении, я двинул к командиру. Серега, сначала приказав вестовому принести чаю, расстелил на столе карту и, положив на нее остро отточенный карандаш, сказал:

– Ну что, теперь слушай, какие перед нами сейчас стоят цели и задачи.

Ничего особо нового из этого вводного инструктажа я не узнал, так как Гусев просто более развернуто повторил то, что мне рассказал Пучков. Но появилась одна деталь, касающаяся лично меня: когда Сергей закончил описывать обстановку, я тут же начал вносить свои идеи по поводу работы группы, но командир ехидно ухмыльнулся и, покачав головой, ответил, что, мол, Лисов свое уже отбегал. Что полковнику НКВД не по чину шустрить в поисках разных недобитков и что согласно приказу руководства отныне я занимаюсь только планированием, согласованием и составлением рапортов. То есть буду полноценным заместителем Гусева, а не вольным стрелком, который всеми силами увиливал от бумажной работы.

Глядя на выражение глаз командира, я понял, что спорить бесполезно, так как этот приказ, скорее всего, исходит от самого Колычева. Не знаю, что ожидал мой друг, но явно не того, что, пожав плечами, я спокойно приму это к сведению и только поинтересуюсь:

– А мне противогеморройную подушечку выдадут?

Серега, моментально врубившийся, что именно я имею в виду, хмыкнул:

– Даже не надейся, так как подушечка по рангу положена только мне. А ты, голубь сизокрылый, у нас теперь в разъездах будешь находиться. От штаба полка до штаба фронта – все твое. Глядишь, и дойдет, почему я постоянно не высыпаюсь…

– Ой, вот только не надо из себя стахановца изображать! Высыпаться он не успевает… Как связисток кадрить время находишь, а на поспать уже не остается? Давно бы уже ППЖ завел и жил спокойно, а то, как лейтенант молодой, скачешь козликом, все стремишься объять необъятное.

Гусев фыркнул:

– Я, в отличие от тебя, человек холостой, поэтому кадрю, кого хочу. А походно-полевая жена – это уже серьезно. Поэтому и не завожу, что не хочу быть сволочью и давать бабе зряшние надежды. Вот найду подходящую кандидатуру, там и посмотрим… – Серега вздохнул, а потом, желая соскочить со скользкой темы, перевел стрелки на меня: – И кстати, насчет женитьбы – давай рассказывай, как там свадьба прошла и с какого боку мой заместитель имеет отношение к поимке Вернера Брауна? Или он среди гостей был, и ты его прямо за столом вязать начал?

Рассмеявшись, я ответил:

– Среди гостей только гражданские были, а Брауна наши «невидимки» в Германии взяли и драпали вместе с ним от егерей так, что до Швейцарии добежали.

– А подробнее?

Ну подробнее так подробнее. Хлебнув слегка остывшего чаю, я начал рассказывать с самого начала: с того момента, как прилетел на землю сыров и банков. После рассказа в свою очередь поинтересовался окружающей обстановкой. Не глобальной (так как относительно будущей Берлинской операции Серега и сам был не в курсе), а местными нюансами. По ответу Гусева понял, что в принципе особых отличий от того, что было в Пруссии, тут нет. Единственно – беженцев поменьше, так как бежать им уже особо некуда, да сдающихся немецких солдат побольше. Группы «Вервольфа» на нашем участке себя тоже никак не проявляли, что не могло не радовать. Зато присутствовали контрабандисты, вносившие свой колорит в работу осназа. Ведь никто из ребят заранее не мог сказать, кого он перед собой видит – местного барыгу, прущего груз остродефицитных женских чулок, или проводника, который идет один, потому что просто разведывает тропу. Хотя разницы между ними СМЕРШ не делал и поэтому хапали всех встреченных в горах. Оно и понятно – сейчас главное наглухо перекрыть все тропы, а потом уже разбираться будем, кто на нацистов работает, а кто на собственный карман…

В общем с Гусевым мы проговорили почти до вечера, а когда собрались все мои ребята, переместились в расположение, где и отметили возвращение Лисова в лоно родного подразделения. Отмечание сопровождалось повторным рассказом о швейцарской поездке, раздачей подарков и некоторыми возлияниями. Рассказ и подарки всем понравились, а вот с возлияниями я несколько переборщил. Но невзирая на это, уже на следующее утро активно включился в работу.

Мотаться, как выяснилось, действительно приходилось очень много, хорошо хоть дороги в Европе не чета нашим, а то бы я все кишки растряс. Ну а после того, как наша колонна, состоящая из моего «козлика» и «УльЗиСа» с охраной, возвращалась на базу, начиналось составление рапортов, заканчивающееся чуть ли не за полночь. Гусев, глядя на мою осунувшуюся морду, подбадривал, говоря, что во время наступления всегда так, и в виде утешения добавлял, что я скоро втянусь в новый для себя ритм.

Командир оказался прав, и уже через неделю появилось ощущение, что я всегда только этим и занимался. Правда, ребята глумились надо мной безостановочно, при каждом удобном случае обзывая штабным. Я, когда были силы, давал отпор, но в основном просто махнул рукой на шутки молодежи, с некоторой долей ревности отмечая, что под руководством Шарафутдинова моя группа действует ничуть не хуже, чем когда я ею рулил. Пацаны, работая в тесном взаимодействии с присланными «невидимками», за эти дни отловили около двадцати немцев в чине от фельдфебеля до оберста, причем двое из пленных оказались настолько крупными шишками, что после передачи в СМЕРШ их тут же отправили в Москву. А вообще в течение десяти дней при попытке покинуть территорию Германии сводной группировкой были задержаны более трехсот подозрительных личностей, которых сейчас активно кололи на фильтрах. Даже я в этом поучаствовал немного. Правда, в моем случае личности были – яснее некуда.

А дело было так. Возвращаясь из штаба армии, мой водитель Витька Пальцев умудрился пробить колесо, и пока он, ругаясь, менял баллон, я стоял рядом и разглядывал беженцев, которые жидкой цепочкой двигались по дороге. Мужиков среди них, как обычно, было очень мало, в основном дети и бабы, которые перли свой скарб либо на себе, либо в тележках или колясках. Иногда кто-то из них сворачивал к кустам на обочине, при этом не выпуская из рук баулы с барахлом. Ну оно и понятно – биотуалетов вдоль пути их следования не было предусмотрено, поэтому гражданские гадили, просто сойдя с дороги. Кто ближе, кто дальше – в зависимости от стеснительности.

В общем, стоял я минут пять, а потом из-за поворота послышались какие-то крики. Орала, судя по голосу, девчонка. А буквально через пару секунд резко замолчала, как будто ее выключили. Вот это мне совсем не понравилось – драки среди беженцев, конечно, бывают, но чтобы вот так быстро заткнуть горлопанку, ее надо физически вырубить. Да и голос доносился не от дороги, а несколько левее. Получается, не драка это… Достав пистолет, я кивнул ребятам в «УльЗиСе и», оставив одного бойца с Витькой, легкой трусцой побежал с остальными в сторону, откуда только что слышались вопли. Сержант Бондарев, из охраны, на бегу предположил:

– Похоже, опять грабят…

– Похоже… значит так – двое дуют к рощице и отрезают путь в горы, еще двое вон туда, – я махнул рукой, – к мостику. А там посмотрим, кто орал и зачем…