Книга Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

быстрых волн хрустальные капли, наотмашь бросил об острые камни. Две ладьи резво бежали по реке, устремляясь к белокаменному граду. Широкие паруса ловили стрибожье дыхание, мужи устало прохаживались вдоль палуб. Приглядевшись, Стрибог увидел мечи на поясах мужей, кольчуги, выглядывающие из-под плащей. Что ж, в воинах Катай нуждается больше, чем в купцах.

Сильнее надув красные паруса, владыка ветров погнал ладьи к могучему граду, словно в чаше, устроившемуся между притоками Охоты. Пузатые башни гордо взирали на путников, гребни бойниц тянулись вдоль белокаменных стен — непомерно велик Камбалу, величествен да богат. Уж один бок разросшегося града грозился достичь горного хребта, второй — векового леса. Посему скот пасли на другом берегу Охоты, там и разворачивались малые деревеньки. С каждым летом всё больше люда стекалось сюда за лучшей долей. Искусные мастера, умелые ремесленники, музыканты и мыслители населяли Камбалу, ни один град Тархтарии не мог сравниться с ним.

Опершись о борт ладьи, Истр всмотрелся в острые крыши крепостных башен — ещё немного, и широкий причал примет их суда, торговые врата предстанут пред тайной службой Родославы. Вздохнув, юноша провёл рукой по лицу, опустил капюшон серого плаща.

— Что, тяжко без мамки? — насмешливый хриплый голос оторвал разведчика от любования градом.

Не оборачиваясь, Истр пробурчал:

— Истислав её звал… её — Родославу Огнеяровну, а не нас. Неужто в таком граде громадном наворопников мало? Погонит нас сын Радима взашей, аки пить дать погонит.

Подойдя к нему, Лют сложил руки на борте ладьи, ухмыльнулся:

— Нам Родослава велела к Истиславу прибыть, так?

— Так.

— Спорить с ней без толку, а ослушаться — смерти подобно. Посему явимся к Истиславу, а коли он погонит нас, так с чистой совестью воротимся в Полозов, оттуда — в острог Кийский.

Истр посмотрел на Люта — покрытое шрамами лицо, смоляная курчавая борода, доходящая до груди, и добрый задумчивый взгляд. Юноша ничего толком не знал о нём, хоть и состоял с ним в Родославиной дружине уже пять лет. Знал, что Родослава Люта очень ценит, что в крепкой с ним дружбе, а откуда он взялся, как к ней угодил и где обзавёлся таким количеством шрамов, понятия не имел.

— Так говоришь, будто страшишься её, — хмыкнул юноша, — а на самом деле за неё тревожишься. Что может стрястись с ней? Крепкий острог, сотни дружинников…

— Что с того? — перебил Лют. — На каждую силу найдётся большая. Неспроста к Роде духи явились, не от нечего делать она в острог кинулась. Родослава Макоши плетенье зрит, то, что тревожит её сердце — выйдет бедой всему Катаю, — замолчав, Лют взглянул на гребни бойниц, подумав о чём-то, заговорил: — Как причалим, первым на брег сойдёшь. Покамест мы с лодьями возиться будем, найдёшь Истислава, возвестишь о нашем прибытии… да о воле Родославы.

— Отчего я? — удивился Истр.

— Ты неприметный, — ухмыльнулся Лют и пошёл к остальным раздавать указания.

Истр и правда был неприметен — худощавый, невысокий, светлые волосы, доходящие до шеи, пушащиеся бородка и усы. В его лице не было ничего запоминающегося, он хорошо владел собой, умел скрывать мысли и чувства. Рода обучала его наворопу больше остальных, учила читать тайные знаки и людские души. Много думая о её повелении стать тенью Истислава, Истр окончательно утвердился в мысли, что обучение его закончено… а «вылетать из гнезда» было и правда боязно.

Не прошло и часа, как Истр вошёл в торговые врата Камбалу, оставив боевых товарищей у причала. Град встретил его шумом и суетой, надменным безразличием. Накинув на голову капюшон, юноша проскользнул вдоль крепостной стены, обошёл гружёные повозки. Не имея представления о том, куда идти и где искать Истислава, Истр остановился, прислонившись спиной к стене ангара. Поражённый размерами портовой площади, он пытался оценить величие Камбалу. Всегда считавший Аркону огромной и богатой, Истр приходил к мнению, что родной град уступает сердцу Катая. Взглянув поверх людских голов, наворопник не увидел ничего, кроме крыш теремов и хозяйственных построек. Вздохнув, Истр подошёл к гружёному обозу, возле которого что-то бурно обсуждали мужи.

— Да на дворцовой площади решено ярмарку развернуть, — говорил один купец другому.

— А чем торговая площадь плоха?

— Так на торговой площади ремесленники да купцы встанут, а скоморохи да песняры — на дворцовой народ веселить будут.

— Тьфу ты, — всплеснул руками второй, — завсегда же все вместе были.

— Истислав Радимович сказал: завсегда все вместе толкаются да бранятся. Посему торг на площади, а песни-пляски — у дворца.

Дальше Истр не слушал, обогнув обоз, протиснулся меж навьюченных лошадей. Прибившись к толпе, идущей от портовых врат, закутался в плащ. Улавливая обрывки фраз, примечая диковинные терема, дворы и кузницы, шёл неспешно, пытаясь запомнить лик града. Наконец из-за людских голов показались стены детинца, острые крыши башен, грозящиеся изранить плывущие тучи. Подавшись левее, Истр отделился от толпы купцов и рыбаков, приблизился к кованным вратам. Врата были раскрыты, принимая гостей. Пройдя к саду, Истр огляделся — в бойницах виднелись спины стрелков, по стенам неспешно прохаживались стражи. Одобрительно улыбнувшись, юноша направился вдоль сада, примечая люд. Шум воды привлёк его внимание; выйдя из-за яблонь, разведчик замер, невольно залюбовавшись ранее не виданным творением мастеров. Белое каменное дерево выше человеческого роста высилось пред фруктовым садом. С его белых листьев стекали ручьи, стуча по широким мраморным чашам, удерживаемым резными львами.

— Нравится? — раздался задорный детский голос.

Девочка лет тринадцати, подставляя ладони под срывающиеся струи, улыбнулась ему.

— Не видывал ране красоты такой, — проведя рукой по львиной гриве, кивнул Истр, — да слышал многое о граде богатом. Вот приехал своими очами взглянуть на обычаи ваши, погостить.

— Сюда много люда съезжается, — кивнула девочка, — в диковинку им всё. Дворец особенно. Ты из скоморохов?

Улыбнувшись, Истр опустился у мраморной чаши, зачерпнул воды.

— Да… Мало градов может похвастать палатами*, на заморский лад выстроенными. Не желает люд сверх дани положенной платить, дабы грады дворцами красить, — сказал он, испив из ладони холодной воды.

Девочка улыбнулась, сцепив руки, оглянулась на розоватые колонны дворца.

— Мой дед земли катайские множил, многие богатства в Камбалу свозил. Желал он выстроить такой град, что сможет тьмы люда хранить, такой, коий осадой взять не можно. Как-то довелось ему по Византийским землям пройтись, на их уклад взглянуть. А когда время настало домой воротаться, он с собой греческих мастеров взял.

— Значится, дед твой палаты такие выстроил? — изогнув бровь, спросил Истр.

— Начал дед, продолжил отец, — кивнула она, — с люда дани не брали. Платили тем, что с походов привозили.

— А привозили многое, — ухмыльнулся Истр, всматриваясь в девичье лицо. Придерживая русые