Книга Леди Туманов - Дебора Мартин

Мысль об этом вызвала у нее приступ дурноты. Кэтрин пошатнулась, и Эван, мгновенно соскочив с седла, попытался поддержать ее.

— Я хотел попросить у тебя… Но она отбросила его руку.

— Как ты смеешь? После того что ты говорил и делал, ты не имеешь права прикасаться ко мне!

Мистер Куинли тоже спешился.

— Быть может, мы отведем лошадей в сторону от дороги и отдохнем немного? — Он с любопытством посмотрел на Эвана. — Миссис Прайс несколько не по себе.

Кэтрин покачала головой, хотя ей стоило неимоверных усилий удержаться от того, чтобы не упасть в обморок от слабости после всего пережитого за эти страшные, бесконечно долгие минуты. Но сейчас нельзя было выказывать ни слабости, ни робости. Надо взять себя в руки и сохранить полную ясность ума. С этими мужчинами она должна постоянно быть начеку. Ни на одного из них она не могла положиться.

— Со мной все в порядке, — Кэтрин, глубоко вздохнув и расправив плечи, выдавила из себя улыбку. — Но коли вы не хотите задавать вопросы на дороге, мы можем отойти куда-нибудь.

— Да вот хотя бы под эти деревья. Посидим в тени, пока вы расскажете, что вам известно об убийстве лорда Мэнсфилда.

Кэтрин повернулась и направилась к тому месту, куда падала раскидистая тень деревьев. Но прежде чем Эван сделал шаг следом за ней, мистер Куинли дотронулся до его руки:

— Простите, сэр. Полагаю, будет лучше, если я смогу поговорить с миссис Прайс наедине. Мне кажется, ваше присутствие действует на нее угнетающе.

Но Кэтрин, обернувшись, покачала головой:

— Нет, мистер Куинли, нисколько. Пусть мистер Ньюком услышит все. Мне нечего бояться или стыдиться. И нечего скрывать от мистера Ньюкома. Пусть он узнает обо всем.

Пожав плечами, мистер Куинли с явной неохотой уступил просьбе Кэтрин и, взяв лошадь под уздцы, повел ее прочь с дороги. Что касается Малыша, то он со свойственной ему сообразительностью давно понял, что трава поодаль намного вкуснее той, что росла на обочине.

Но Эван, догнав Кэтрин, схватил ее за руку и снова заговорил, на этот раз по-валлийски, чтобы не мог понять следователь:

— Прошу тебя, выслушай. Ты рассердилась. И я вполне могу понять…

— По-моему, я уже просила тебя не прикасаться ко мне. — Кэтрин попыталась высвободить руку. — Делая вид, будто защищаешь меня, ухаживаешь за мной, ты на самом деле все время за мной шпионил? — В горле у нее перехватило. — Зачем притворяться и сейчас? Не стоит…

Лицо Эвана перекосилось. Но он еще крепче сжал ее руку.

— Дорогая моя. Это не притворство…

— Прекрати! — глаза ее наполнились слезами. Неужели он считает ее такой дурочкой? Чего он добивается? — Если ты не замолчишь, то, клянусь, я…

— Вам не требуется моя помощь? — раздался голос мистера Куинли.

Эван слегка ослабил хватку, и Кэтрин удалось выдернуть руку. Не глядя по сторонам, она подхватила уздечку Малыша, волочившуюся по траве, увлекая его за собой:

— Да нет. Спасибо. Я рада, что мы сейчас покончим со всем этим.

Мистер Куинли, привязывая лошадь к дереву, не сводил с них своего ястребиного взгляда. И Кэтрин чувствовала, как дрожат ее руки, когда она непослушными пальцами стала закреплять уздечку рядом. Так плохо, как в присутствии этих мужчин, ей еще никогда не было.

Сумеет ли она ответить на все вопросы? Гнев помогал ей выдержать неотступный взгляд Эвана. Но взгляд следователя вызывал совершенно другие чувства. Этот человек всего лишь выполнял свою работу. Именно поэтому ей будет трудно отвечать ему — он без особого усилия сразу поймет, где она говорит правду, а где…

Правду? Да разве она может сказать ему всю правду? Все, что она делала в Лондоне, выглядит ужасно подозрительно. Как, например, объяснить, почему она вдруг решила выскользнуть через черный ход, если она и сама до сих пор не понимает этого?

И еще. Она успела сказать Эвану, будто не встречалась с лордом Мэнсфилдом. Если она выложит все, как есть, Эван сообщит следователю, что раньше Кэтрин утверждала другое. И тогда их подозрения укрепятся. Как же выпутаться из этих силков, которые она сама себе расставила?

Нахмурившись, она смотрела на жующего траву Малыша. Есть только один выход: рассказать мистеру Куинли ту же историю, которую она выдумала для Эвана. Во всем остальном она будет правдива до конца. Но то, что встреча с лордом Мэнсфилдом состоялась, она будет отрицать. Иначе они не поверят ни единому ее слову.

Существовало еще одно соображение. Если она признается, что купила сосуд, и леди Мэнсфилд, станет известно об этом, она потребует его обратно. И тогда Кэтрин останется ни с чем: без мужа и без всякой надежды на будущее не только для самой себя, но и для всех тех, кто от нее зависит.

Интересно, а что бы сделала на ее месте бабушка? Решилась бы прибегнуть ко лжи? Нет, конечно, до такого она бы не унизилась. Просто она никогда не позволила бы втянуть себя в такую подозрительную историю.

И потом, бабушка умела быть решительной и всегда давала отпор кому следует. Обычно мысли о бабушке помогали Кэтрин набраться храбрости. И на этот раз прием тоже сработал.

В конце концов, мистер Куинли самый обычный человек. И у Кэтрин весьма веские основания для лжи. Не столько ради нее самой, сколько ради ее слуг и арендаторов, которые пострадают, если ее осудят, а имение конфискуют. Солгать мистеру Куинли — единственный выход.

А как насчет Эвана? Сможет ли она солгать ему?

Кэтрин распрямила плечи. Разумеется. Он лгал ей, не моргнув глазом. Значит, и она может поступать так, как ей вздумается.

И когда Кэтрин повернулась к обоим мужчинам, она уже не колебалась. Она скажет им все, что можно, но не станет рисковать, открывая правду о сосуде. Поскольку в расследовании убийства она им ничем особенно помочь не в состоянии.

Эван чувствовал себя так, словно его ударили под дых, когда Кэтрин, не обращая внимания на расстеленный перед нею дорожный плащ, села прямо на траву напротив мистера Куинли.

Она была вне себя от гнева. Это было видно по тому, как напряглась каждая черточка ее лица, по ярости в глазах, по холодной сдержанности в голосе. До сих пор он никогда не наблюдал Кэтрин в таком гневе. Он единственный, кто сумел так сильно вывести ее из себя.

Что намного хуже — так это внутренняя мука, которая сквозила за этим гневом. Эван очень больно задел Кэтрин. И мог только смутно представлять, каково ей сейчас. Кэтрин внушила себе, будто Эван не испытывал к ней ничего, а лишь хотел выведать у нее кое-какие сведения относительно Юстина. К сожалению, из-за Куинли Эван не имел возможности объяснить Кэтрин, как быстро изменились его первоначальные намерения.

Придется теперь снова выискивать возможность, чтобы спокойно поговорить с ней. Она обязана выслушать его. Неужели их отношения на этом прекратятся? Нет, такого он просто не в состоянии вынести.