Книга Настоящий американец 2 - Аристарх Риддер

бар и был любимым детищем месье Ружо, но основной доход ему приносила мастерская, где он вместе с несколькими помощниками изготавливал практически всё что было нужно для игры в хоккей: все эти нагрудники, ловушки для вратарей, клюшки и набитые хлопком вратарские щитки. Кроме того, мастерская месье Ружо занималась и заточкой коньков.

Клиентами у отца Ребекки была не только женская хоккейная команда местного университета, но еще и пяток других и с десяток игроков НХЛ.

— Основной вратарь команды и обладатель Везина Трофи прошлого года Гарри Ламли заказывал у меня щитки, а третий центр Эрик Нестеренко краги и нагрудник, — хвастался Ружо мне.

В доказательство он ткнул пальцем в совместные с ним фотографии игроков кленовых листьев, что украшали стену за барной стойкой.

И я сразу вспомнил историю, связанную с Нестеренко, который стал первым игроком в НХЛ и в драке отправил в нокаут первого чернокожего хоккеиста.

— Месье Ружо, я что-то не понимаю. Вы из Квебека, болеете за Монреаль и это не скрываете. Даже бар назвали в честь игрока Монреаля. Как ваш бар еще не сожгли? Да и игроки Торонто заказывают экипировку в вашей мастерской, — задал я мучащий меня вопрос.

— Всё очень просто, Фрэнк. Я, конечно, люблю Монреаль, но больше я люблю саму игру. Присмотрись, здесь же атрибутика почти трех десятков самых различных команд, от больших ребят из лиги, до банды моей Ребекки и различных любителей. Все знают, что я хочу создать здесь музей хоккея.

— А как же зал хоккейной славы? Он же должен выполнять эти функции?

— А он есть вообще? — ответил вопросом на вопрос Ружо. — Постоянного места у него нет, одни разговоры. Вот люди ко мне и ходят.

Разговор о мастерской навел меня на мысль, что хоккейная экипировка станет в будущем целой индустрией, которая сейчас находится в зачаточном состоянии. Взять хотя бы вратарские щитки, огромные, неудобные и набитые хлопком. Наверняка они, как и вся экипировка очень быстро намокают и становятся неподъемными. Может быть с этим и связано то как играют сейчас вратари. Никаких акробатических спасений в шпагате нет и в помине. Стоят как оловянные солдатики и внизу практически не играют.

Отсутствие шлемов тоже сказывается, никому не хочется лишний раз подставлять голову под летящую шайбу. Им и без этого постоянно прилетает. Выбитые зубы и шрамы — верные приметы вратарей.

И если чуток подтолкнуть прогресс, то игра станет и безопасней, и зрелищней. К тому же это может принести много денег. А я отлично помню, как должны выглядеть хоккейные шлемы, сделать пару десятков и провести рекламную акцию, да хоть и совместно с этим Ружо. И начать внедрение новой защиты можно с женских команд, думаю, отцы девушек не откажутся потратить на нее деньги и защитить своих дочерей от сотрясений мозга или случайных попаданий шайбы в лицо. А там, глядишь, и профессионалы посмотрят в сторону лучшей защиты.

Ладно, обдумаю, это позже, а на этот вечер у меня совсем другие планы. Я влюбленными глазами посмотрел на Ребекку.

— Папа, мы с Фрэнком пойдем погуляем. Покажу ему город, — откликнулась девушка, и, поставив отца перед фактом, потащила меня на выход из бара.

Мысли о бизнес-перспективах окончательно вышибло из моей головы.

— Ну и что ты хочешь здесь увидеть? — спросила Ребекка, когда мы оказались на улице.

— Давай начнем с обзорной экскурсии, — я потянул ее за руку к припаркованному возле бара Корвету.

— Конечно, не Снежный кот, но тоже неплохо, — одобрила она транспортное средство.

— Мадемуазель, месье, — дальше я не понял, так как говорили по-французски. Это были монашки с ящиком для пожертвований.

— Собирают деньги для сиротского приюта, — перевела мне Ребекка. — Их подопечным страдают душевными заболеваниями, отчего им требуется особый уход.

— Без проблем, — я вытащил из кошелька десять долларов США и просунул их в щель ящика.

— Merci, Monsieur, — меня перекрестили, и мы с Ребеккой, наконец, остались вдвоем. Нас ждал чудесный вечер.

И я не ошибся в своих расчетах. Даже жрать захотелось. Чтобы не будить девушку, я не стал пользоваться телефоном, а сам спустился из номера на ресепшн.

Ночной портье шептался с горничной. Подойдя поближе я расслышал о самоубийце, который сегодня утром сиганул в Ниагару и сразу же вспомнил того парня в красной куртке.

— Говорят, он воспитанник сиротского приюта при церкви святого Патрика, где содержаться сумасшедшие, — сделав большие глаза, сообщила горничная.

— О, Мистер, Уилсон! — увидев меня оба сотрудника отеля вздрогнули. — Чем могу помочь? — приняв невозмутимый вид, поинтересовался портье.

— Ранний завтрак в номер, пожалуйста, — задумчиво проговорил я.

Глава 15

Было уже за полночь, когда я вернулся в отель в Миссисога, то как название этого города перекликалось с индейским происхождением моего хоккейного чуда заставило меня улыбнуться. Отвозил Ребекку в Торонто. Зашел после заказа ужина в номер, а она уже одевается.

— Фрэнк, милый, ты же не думал, что я останусь с тобой здесь до утра? — ответила она недоумением на мое недовольство. — Я приличная девушка и ночую у себя дома.

Обычно девушки вспоминают о приличиях утром, но Ребекка была особенной и опережала график. Я тоже обычно был рад, когда девушка сама, без напоминаний уходила, но не в случае Ребекки. Эта метисочка меня реально зацепила, и я ей еще не насытился.

Но пришлось отпустить. Прощальный поцелуй перед ее домом затянулся. Несмотря на любопытных соседей, она не пыталась меня оттолкнуть, а не менее жадно впивалась в мои губы — я тоже оставил в ее душе след.

Она не спросила, увидимся ли мы еще. Заглянув в мои глаза, лишь таинственно улыбнулась. Я еще долго сидел в машине и смотрел на ее окна, в которых загорелся свет.

С утра, переночевав все в том же отеле, я отправился в Мидлтаун и всю дорогу думал, что же мне делать с самой опасной организацией в мире — Римской католической церковью, которая даже в двадцать первом веке не утратила своего могущества и могла уничтожить любого, кто бы позарился на ее интересы.

Воевать с ней — самоубийство, и я был к нему не готов. Да и надо ли мне с ней воевать? Мои враги англосаксы, а не католики. Но если я попробую раскрутить эту историю с канадскими детьми, которых забирали из некатолических семей (в основном, индейцев и эскимосов) и воспитывали в приютах-лечебницах для умалишенных и интернатах, то врагов у меня станет сразу два, и оба могущественные. Одного-то, не уверен, что одолею, нет, вторую жизнь я однозначно на это положу,