Книга Держава - Евгений Васильевич Шалашов

не чихнет без разрешения императора. И вовсе не потому, что они так бояться властителя, а им так удобнее. Пока носом не ткнешь, никто не почешется. Впрочем, а где не так? Чем наши, то есть, республиканские (или федеральные?) чиновники лучше имперских? Но посыпать голову пеплом нерационально. Поэтому, совещание, пусть и с запозданием, я все-таки провожу. И присутствует здесь самый узкий круг лиц. Именно те, которые должны по своей должности знать расклады внешней политики.

— Итак, уважаемые господа, я собрал вас, чтобы сообщить вам … — обвел я взглядом присутствующих министров и еще не старого мужчину в мундире генерала — начальника армейской разведки Дризена или, здешнего ГРУ. Правда, здесь эта служба именуется по-другому, более громоздко — «пятое делопроизводство Управления генерал-квартирмейстера» На языке вертелся очередной штамп про пренеприятнейшее известие, но я поправился и сказал иное:

— Я внимательно просмотрел все деловые документы, что находились в папках покойного императора, но не нашел ничего, что касалось бы предстоящих военных действий. Нет ни словечка о том, что Франция готовится напасть на Германию. Скажите, как же так получилось, что в рапортах, поданных военным министерством, и в докладах министерства иностранных дел, нет ни слова о предстоящей войне между нашими соседями, играющими немаловажную роль в мировой политике?

Вопрос был не праздным. Война, свалившаяся как град среди ясного неба? Разве такое бывает? Это боевые действия могут начаться внезапно, но разве можно скрыть предпосылки и подготовку к войне? Предпосылки, разумеется, были, но причины и повод — немного разные вещи.

Министры — военный, иностранных дел и внутренних запереглядывались, скрестив взоры на Дризене, но я посмотрел на Пылаева. Все-таки, МИД — первейшее министерство, должное аккумулировать знания.

— Аристарх Валерьевич, я бы хотел начать с вас. Как можно объяснить, что ни одно европейское посольство не предоставило вам информацию о готовящейся войне? Понимаю, что Мадрид или Копенгаген могли и не знать. Но Вена или Брюссель?

Министр иностранных дел встал и убитым голосом доложил:

— Никак, ваше величество. Ни один из послов не заметил ничего необычного. Все депеши внимательно прочитываются, но не было даже намека на войну. Я, разумеется, сразу же отправил всем посланникам шифрограммы, получил ответ, что во всех европейских столицах, включая Париж и Берлин, ещё за час до начала боевых действий было все спокойно.

М-да, чудеса. Взглядом разрешив министру иностранных дел сесть на место, обратился к Дризену. Или он фон дер Дризен?

— Василий Николаевич, а военные атташе при посольствах, их агентура?

— Ваше величество, — пожал плечами генерал. — можете меня расстрелять перед строем — но тишина. Даже в салонах высшего света никто не заводил разговор о войне.

Хм… Это был укол или мне показалось?

— Нет, господа, я решительно не понимаю, — вздохнул я. — Чтобы начать войну, требуется не только увеличить производство вооружения и боеприпасов, оборудовать лазареты, выдвинуть армии поближе к границам, провести мобилизацию, подтянуть тылы… Допустим, всё это Франции удалось сделать незаметно. Но важно ведь ещё и подготовить общественное мнение. Правильно?

Министры дружненько закивали.

Нет, ничего не понимаю. Это же классика — если готовишь общественное мнение к большой войне, следует «расчеловечивать» своего потенциального противника, демонизировать его правительство и приписать ему именно то, что сами хотят. И это не американцы придумали по отношению к СССР, а теперь и к нашей России, а европейцы и, задолго до них. Где вы видели преступника, утверждающего, что это он во всем виноват? Нет, виновата обычно жертва! Это жертва хотела напасть, нанести увечья, а он только оборонялся.

Наполеон, перед вторжением в Россию активно муссировал образ страны-варвара, царя-агрессора. И некое «завещание царя Петра» в ход пошло, чтобы показать, что французская армия не просто так вторгается в русские земли, а спасает Европу. А что творилось накануне Первой мировой войны! Думаю, что и в этой реальности, хоть она и миновала Россию, было не лучше.

— Но хотя бы газеты-то наши дипломаты читают? Это же азбучные истины, и вы их знаете лучше меня. Неужели французские газеты не писали о тевтонских варварах, отобравших у «белле Франс» территории, входившие в состав государства со времен Капетингов и вновь собираются вторгнуться во французские земли? И немецкие газеты не утверждали силу духа германского гения и народа?

Кажется, министрам не очень понравилось, что какой-то мальчишка тычет их носом в самое очевидное. Но коли этот мальчишка является императором, то придется и отвечать соответственно. Впрочем, за министров ответил начальник разведки.

— Ваше величество, — сказал Дризен. — Возможно, будучи наследником, вы не обращали на это внимание, но французские и немецкие газеты уже много лет поливают друг друга грязью, к этому все привыкли. Во Франции очень сильны националистические взгляды, а в Германии процветает дух пангерманизма. К тому же, Франция и Германия только на моей памяти, раз пять была близка к войне, но все заканчивалось выдвижением армии к границам, а потом возвращением солдат в места расквартирования. В западноевропейской прессе, как правило, в обострении международных отношений обвиняли Россию.

Тоже ничего нового. В моей истории, в тысяча восемьсот семьдесят пятом году едва не случилась война между Францией и Германией. Франция желала вернуть себе Эльзас и Лотарингию, Германия мечтала увеличить территориальные приобретения, но вмешалась Россия, которую поддержала Англия и, общими усилиями, войны удалось избежать. Теперь американские «историки» пишут, что именно Россия и спровоцировала франко-германский конфликт, чтобы потом выступить в роли миротворца.

Ладно, с иноземными государствами все понятно. Но тон и слова начальника разведки мне не понравились. Ишь, не преминул ткнуть меня носом. Или я уже ищу до чего докопаться, считая, что каждый из тех, с кем я общаюсь, желает напомнить мне о неприглядном прошлом моего двойника? Выясню. Но генералы таким тоном не разговаривают с главами государств.

— Генерал, а что означает ваша фраза — «не обращал внимания»? — нахмурился я. — Хотите сказать, что я, как наследник престола, должен был заниматься разведкой и аналитикой? То есть, помимо основных обязанностей, я должен заниматься и вашими?

Я уже по философски стал относиться к фортелям некоторых чинов, и нарушениям этикета в обращении к царствующей особе, но раз генерал сам напрашивается на роль жертвы для публичной порки, разве я могу ему мешать? Но послушаю, что Дризен ответит.

Однако генерал не отвечал, старательно выдерживая нейтральное выражение лица. А я вдруг ощутил какой-то дискомфорт, будто игла, что так часто колет меня за чужую ложь, вдруг стала струной, которая натянулась между нами, и по мере натяжения всё тоньше и фальшивее звучала.

В таких ситуациях, как правило, следует молчать, кто