Книга Весна с детективом - Елена Ивановна Логунова

рассматривать домашнюю куртку убитого.

- При чем тут феминизм… элементарно некрасиво называть женщину бабой. - Олеся смотрела прямо в макушку оперативника, и тот, словно почувствовав жжение, потер голову рукой.

- Это вы еще просто молодая и не успели очерстветь, - заметил Мезенцев. - Лет десять поработаете на следствии - будете пропускать такие вещи мимо ушей и считать их совершенно нормальными.

«Ну уж нет, - подумала Олеся, возвращаясь к протоколу. - Не хочу привыкать к такому».

- Слышь, Семеныч, а у убитого в уголках рта шерсть - видел? - вдруг произнес капитан, наклонившись к трупу.

Эксперт вздохнул:

- Намекаешь, что убиенный - оборотень?

- Семеныч, ну что ты как больной, в самом деле? - разозлился оперативник, вставая. - Шерсть у него в углах рта - что-то вместо кляпа засовывали, варежку или шапку какую-то. Возьми на всякий случай образцы.

- Ты с ними на рынок пойдешь? Рукавицы-самовязы у старушек отжимать?

Мезенцев махнул рукой и обратился к Олесе:

- Ну что, Олеся Ивановна, соседей почти всех опросили. Внизу еще мои работают, а наверху я закончил, там в двух квартирах никого нет, а в одной бабулька лежачая, с ней сиделка. Так вот сиделка эта сказала, что между часом и двумя ночи слышала звуки борьбы и вроде как упало что-то тяжелое. Она время точно запомнила, было двадцать минут второго, она вставала, чтобы укол бабуле сделать. После грохота этого вроде стихло все, но уснуть сиделка быстро не смогла, вышла на кухню, чайник поставила и в окно выглянула. А от подъезда как раз отъезжала машина - «девятка» старая.

- Какая наблюдательная женщина, - заметила Олеся, - даже марку машины определила.

- А вы не смейтесь. Она до того, как в сиделки податься, на автомойке год работала, разбирается. Так вот, в салоне «девятки» было как минимум четверо. Нет, я допускаю, что это могли быть случайные люди, которые, например, в аэропорт ехали, - предвосхитил он Олесину реплику, подняв руку, - если бы не одно «но»: эту «девятку» сиделка видела во дворе несколько раз. Но, как я выяснил путем нехитрых манипуляций с телефоном, ни у кого из проживающих в этом доме такой машинки не обнаружено.

- Ни у кого из прописанных, - поправила Олеся, - а проживать тут мог кто угодно, в том числе и владелец таинственной «девятки». Надо выяснить, не снимает ли кто-то квартиру или комнату. Дом небольшой, три этажа, два подъезда, на этаже по четыре квартиры - думаю, справитесь, товарищ капитан?

- Наблатыкаются в своих университетах, - весело подмигнул Мезенцев, похлопывая по руке блокнотом, в котором, как догадалась Олеся, уже имелись сведения обо всех проживающих и прописанных в доме.

- Я Школу милиции окончила.

- Ах да, у вас же это семейное.

Вся семья Вадисов оканчивала это учебное заведение, а потом служила в милиции, переименованной затем в полицию, - дед, отец, мать, Максим и вот теперь Олеся. Мама, Надежда Андреевна, была инспектором по делам несовершеннолетних. В девяносто четвертом году ее убил заточкой один из подопечных - проиграл в карты. Олесе было четыре года, Максиму десять. Отец остался с ними один, не считая деда, который в то время сам уже нуждался в присмотре.

Так они и присматривали друг за другом - восьмидесятисемилетний дед и четырехлетняя внучка.

Максим, чувствовавший себя в этой компании самым старшим, быстро научился варить нехитрый суп, картошку, нарезать хлеб и бегать в магазин. Отец служил в РУБОПе, и дети видели его редко - работы в те годы у его структуры было хоть отбавляй. Дед же, хоть и был уже физически немощен, оставался в здравом уме, имел жесткий характер и несгибаемую волю. Он прививал внуку и внучке уважение к законам и справедливости, внушал, что хорошо, а что плохо, как можно поступать, а как - категорически нельзя. Олеся очень любила его форменную папаху серого цвета и часто вертелась в ней перед зеркалом.

Максим серьезно занимался карате и самбо, посещал секцию легкой атлетики, где считался неплохим бегуном на длинные дистанции. Учился он средне, но без троек в четверти, заучкой не был, скорее, - слыл в параллели авторитетным пацаном, который не побоится дать сдачи любому, если почувствует, что оппонент не прав.

В школу Олесю тоже повел брат - дед не покидал пределов квартиры, а отец уже несколько суток сидел в засаде, выслеживая банду, грабившую обменные пункты. Максиму исполнилось тринадцать, он вытянулся, стал довольно широк в плечах для своего возраста, а серьезное выражение лица добавляло ему лет. Он совершенно не стеснялся того, что идет в школу вместе с первоклашкой, которой сам же завязывал банты, гладил юбку и белую рубашку. Олеся очень гордилась братом, любила его, бежала к нему, если что-то случалось, хотя охотников обижать сестру Макса Вадиса практически не находилось. Да и сама Олеся была не промах и могла за себя постоять, если нужно.

Когда ей исполнилось шесть, Максим упросил своего сэнсэя взять девочку в секцию, пообещав присматривать за ней, и тот согласился. Олеся занималась в той же группе, что и брат, получалось у нее, конечно, неважно, но она была упорной и самолюбивой, а потому со временем ее навыки начали улучшаться. Но больше всего ей нравились маленькие вводные лекции, которые сэнсэй читал перед началом каждого занятия. Многое из них Олеся затвердила наизусть и часто сверяла свои поступки и решения с этими постулатами.

Вот и теперь, получив сложное и запутанное дело об убийстве двух коллекционеров, она вспомнила, как сэнсэй говорил: «И круглое яйцо может быть прямоугольным - смотря как разрезать». Не все выглядит так, как кажется на первый взгляд, и вряд ли преступники - просто охотники за ценностями и деньгами. Как правило, воры такого плана стараются обойтись без убийств, долго и тщательно выслеживают свою жертву, составляют расписание и буквально живут ее жизнью, чтобы улучить момент и взять все тихо, спокойно и без спешки. А здесь… Такое впечатление, что действовали наглые, нахрапистые и ничего не опасающиеся люди, к тому же владеющие приемами рукопашного боя - свернуть шею человеку не так просто, гораздо легче зарезать, застрелить, удушить…

«Нет, это яйцо точно прямоугольное, - думала Олеся, рассматривая лицо убитого антиквара. - И необходимо вычислить все углы. А что у меня есть? Тридцать девятый размер ноги и следы двух разных ботинок? Мелочь… Я бы после такого дела точно обувь и одежду выбрасывала, на них ведь наверняка