Книга Ледяной рыбак - Тата Олейник

баба Кланя максимум может поручить тебе поймать ее козу и даст тебе в награду дырявый башмак. А вот чтобы понравиться, допустим, бургомистру, имперскому чиновнику высокого ранга, местной знати — нужно из кожи вон выпрыгивать. Дарить им дорогие вина и ткани. Иметь десятки нарядов в гардеробе и обвешиваться побрякушками. Ходить на их балы, спектакли, светские рауты и ездить с ними на охоту. Тогда в один прекрасный момент барон фон Гюнце скажет тебе, «Кстати, дражайший Нимис, вспомнил я тут одну прелюбопытную и загадочную историю»- и ты получишь квест, за участие в котором любой клан первой пятисотки переводет тебе несколько десятков, а то и пару сотен тысяч зеленых хрустящих денег. За участие, скажем, в открытии Сандора альянс «Бастарды» заплатил владельцу квеста ровно двенадцать миллионов долларов, и сейчас остальные кланы кусают себе локти, что пожалели тогда таких грошей. Поэтому да, на шестидесятом-семидесятом уровне большинство героев снимают с себя кольчуги, щиты и волшебные шляпы, засучивают рукава и превращаются в шахтеров, кузнецов, ткачей, виноделов и парикмахеров. Потому что тут — доход надежней, и если ты не готов вливать реальные тысячи в игру, то стриги всяких гадов и не петюкай. Пардон, Ним, ничего личного. Ну, по воскресеньям с избранными друзьями можно сходить на аренку или поехать попинать какую дикую свинью, но все остальное время ты занимаешься крафтом, округляешь счет в банке, растешь по уровню за месяц и ждешь, когда на сто десятом тобой, может, слегка заинтересуются относительно крутые кланы. Ну, или свою профессию поднимаешь пусть не до сотни — до девяноста, тогда за тобой очередь выстроится, крафтеры кланам нужны. Правда, тогда и в клане ты будешь не драконов истреблять, а мастерить стрелы и трусы для тех, кто их истребляет… Ну, что, скажешь, ты у нас не красавчик? Взгляни-ка!! Кстати, а ты знаешь, что если ты в реале нормально что-то умеешь, то и тут быстрее учишься? И наоборот — я теперь мужа и сына сама стригу — нормально получается. Что, надумал насчет маникюра?

Глава 17

От педикюра я все же отказался — сам отгрызу как-нибудь, кусачки куплю. Но руки мне Таита Тик Тори все же, как она сказала, «хоть в какой-то порядок» привела. Я разницы особой не заметил, но Таита предложила заглянуть в параметры и посмотреть на Привлекательность, которая теперь значилась как 5 (0+5). Тройка за пристойную прическу и двойка за маникюр. Еще меня побрили, потому что, оказывается, по щекам и под носом рыжая шерсть пробивается, — а я как-то и не заметил. Обрадовав сообщением, что эффект от прически и бритья будет держаться «дня три максимум, если при этом по болотам не валяться», Таита выкатила мне счет на пять золотых, так как я еще купил кусок розового пахучего земляничного мыла и щетку для волос.

Да, городская жизнь недешева. И в этом я еще раз убедился, когда сдуру заглянул в дверь симпатичного домика, заросшего розовыми кустами, благо перед домом стояла доска с надписью «Гостиница «У Бубуши». Хозяйка, та самая Бубуша, жизнерадостно поведала, что горячая вода будет подаваться в мой номер каждое утро, повар при гостинице — 39 уровня, а расположена гостиница так удачно, что от нее меньше минуты ходьбы до любой здешней достопримечательности. Цена — три золотых в сутки. Я сказал, что нужно еще посмотреть и подумать, и отправился к метке «ночлежка норм».

Там никаких кустов не было. Почти черный от копоти кирпич, три этажа, мусор какой-то перед входом, двери нет, в темном коридоре сидит в закутке непись мрачный с перевязанной щекой. Зато номер стоил всего 70 серебра в сутки — и я оплатил сразу за неделю вперед. Меня предупредили, что в случае неуплаты «через трое суток все твои манатки будут отправлены в банк, оттуда забрать сможешь лишь после выплаты штрафа».

— Шесть-тринадцать.

— Что «шесть-тринадцать»?

— Шестое крыло, тринадцатый номер, что непонятно?

Я не видел в этом этом здании никаких крыльев — обычный кирпичный кубик, но все же пошел по коридору туда, куда мотнул головой непись, скривившийся при этом движении. Зубы у него что ли болят?

Коридор заканчивался дверью, на которой висел большой медный руль. Нет, наверное, все-таки штурвал. Колесо с ручками. Рассмотрев штурвал, я увидел, что на каждой ручке выдавлена цифра — повернул так, чтобы шестерка встала напротив медной стрелки на стене. Щелк. Дверь открылась — передо мной коридорчик, упирающийся в пыльное узкое окно. С каждой стороны — семь дверей. Нашел номер тринадцать, толкнул — заперто. Взялся за круглую позеленевшую медную ручку — та слегка потеплела, повернулась — и вот я в своем номере. Мда, ширина — чуть больше шага. К одной стене придвинут узкий дощатый топчан, на котором — хиленький матрасик и даже на вид жесткая подушка. Одеяло почти такое же, как у меня, из коричневого войлока. На другой стене — несколько крючков, опять-таки медных. И, в общем, вся обстановка. Горшок еще из-под топчана виднеется. На окне даже занавески нет, зато на подоконнике стоит пепельница с кучками золы. Протиснулся мимо топчана к окну — ого, я на третьем этаже. Умеют они тут пространство сжимать и перекручивать. Делать в номере явно было нечего, но я все же попытался обжиться слегка. Вынул и свое одеяло, подсунул под подушку, на крюк повесил рекрутскую робу. Мыло, мочалку, кружку и щетку пристроил на подоконник. Подумал — и кружку со щеткой обратно забрал, мало ли — понадобятся, места в инвентаре, спасибо суме Катины, достаточно. Но все же номер стал казаться чуток более жилым. Спустился, получил от консьержа заверения, что вещи из номера никуда не денутся.

— А не подскажете, где тут поблизости есть магазин, в котором можно купить не очень дорогую одежду? Ну, и обувь, да… — уж больно красноречивый взгляд консьерж бросил на мои босые ноги, шлепающие по коридору.

— В магазинах все дорого. На аукцион иди. Он на площади, там, рядом.

Вход на аукцион было трудно на заметить — огромные ворота, в которые въезжали повозки, запряженные лошадьми, волами и, кажется, страусами — огромными глазастыми и ногастыми птицами раза в два крупнее меня. По широченному проходу таскали мешки, ящики и бочки, здесь высились горы свеженапиленных досок, распространяя одуряющий запах смолы, громоздились каменные глыбы, ржали и мычали животные, носились взмыленные неписи с крупными значками АН(Развил), приколотыми к груди.

— А где можно купить… — спросил я было одного, — но тот умчался, крикнув