Книга Роман Нелюбовича - Олег Велесов

В раздражении я отключил телефон и откинулся на подушку. Закрыл глаза, попытался ухватить нарушенный сон за кончик хвоста, но он выскользнул из рук… или из глаз… или из чего он там может выскользнуть? Несколько минут я пролежал неподвижно, надеясь на что-то, но пора бы привыкнуть к тому, что надежда в этом мире сродни мечте — почти так же несбыточна.

Я встал, потянулся за брюками. Раздражение не отпускало, наоборот, оно начало проявляться в движениях — резких и суетных. Я включил чайник, и пока он закипал, нарезал хлеба и сыра. От вчерашних посиделок в кончиках пальцев осталась мелкая дрожь, и я порезался — ещё один повод для раздражения!

Дверь открылась, в комнату заглянул Вадим.

— Пап…

— Завтракать будешь?

Он кивнул.

— Ага… Только до туалета сбегаю.

Я достал из посудного шкафчика вторую чашку, бросил в неё чайный пакетик. Непривычно чувствовать себя в роли отца, готовящем завтрак для сына. Бог с ним, если сын маленький и не умеет пользоваться электроплиткой и сковородой, но когда он на последнем курсе института — это начинает вызывать… Опять раздражение.

Я плеснул на сковородку растительного масла, разбил два яйца, покрошил зелёного луку. Масло заскворчало. Взял лопаточку, разложил яичницу по тарелкам. Можно было оставить в сковороде, как я делаю, когда готовлю для себя одного. Но так никогда не делала бывшая. Она вообще помешана на этикете, и сын, как я уже понял, в этом плане тоже в неё.

Вошёл Вадим, сел к столу. Я поставил перед ним тарелку, чашку с чаем. Подбежала Муська, тронула меня лапкой, требуя внимания к себе.

— Твой завтрак там, — кивнул я в сторону печки, где стояла кормушка с сухим кормом. Муська посмотрела на меня обиженно и ушла. Рыбы я не покупал уже давно, недели две, и она имела право обижаться. Я поджал губы: надо всё-таки взять у Лёхи удочку и сходить на рыбалку.

— Пап, а ножа нет? — спросил Вадим.

— Извини, сынок, не в ресторане.

— Да я…

Вадим склонился над тарелкой немного недовольный, и я подумал, что если купить столовые ножи, то ничего плохого не произойдёт. Нужно зайти как-нибудь на мелочёвку, там, вроде, продавали. Недорого. Впрочем, Вадим и без ножа справлялся неплохо.

— Пап, а вы когда на охоту пойдёте?

— На какую охоту?

— Дядя Лёша вчера говорил.

Этого ещё не хватало. Никогда я не был охотником и становиться им не собирался. Однажды зимой Серёга Копытов позвал меня охотиться на зайцев. Собралось нас человек восемь страстных охотников, дали мне ружьё, патронташ, посадили в машину. Доехали до большого поля, встали на лыжи, пошли к лесу. Примерно на пол пути я, ни слова не говоря, развернулся и пошёл обратно. Больше на охоту меня не звали.

— А в чём дело? Хочешь с нами пойти?

— Я бы с удовольствием, если честно. Было бы что в институте рассказать. Но у нас сегодня встреча с Анюткой. У них какие-то развалины за городом. Не слышал о них? То ли графские, то ли княжеские, поедем туда. Что-то вроде экскурсии. Я не любитель истории, но она просто помешана на всех этих древностях, так что это скорее для неё. Она даже учеников своих туда водит.

Ни про какие развалины Анна мне не рассказывала, и уж тем более не приглашала на экскурсию. А я бы пошёл, и не только потому, что в отличие от сына историю люблю.

— Неплохой вариант, тоже будет о чём поговорить в институте, — сказал я и, помолчав, спросил. — У вас с ней серьёзно?

Вадим чуть качнул головой.

— Не знаю, пап. Тяжело с ней общаться, никакого компромисса. У неё на всё есть своё мнение и оно непререкаемо. Можно, конечно, списать это на издержки профессии, учитель всё-таки должен формировать у детей правильный взгляд на жизнь. Но она слишком часто путает детей со взрослыми, у которых взгляды давно сформировались.

Да, это похоже на Анну. С навязыванием своих взглядов она преуспела.

— Что же тебя держит?

Он вздохнул, глядя в тарелку, и в этом вздохе, мне почудилось, было больше сожаления, чем радости.

— Мне с ней интересно, пап. Она как синяя птица из сказки. У меня никогда не было такой девушки.

Вадим выглядел расстроенным, хотя, судя по словам и ситуации, должен летать на крыльях любви. Сейчас у них с Анной идёт тот самый пресловутый цветочно-конфетный период, и они должны видеть друг в друге только плюсы — время минусов ещё не настало. Но Вадим уже начинал делать выводы, и, похоже, они его не радовали. Слишком он молод, чтобы быть сильным рядом с такой женщиной.

Но вмешиваться или учить его жизни я не стану. И уж тем более не стану мешать.

— А много девушек у тебя было? — перевёл я разговор на другую тему.

— Пап, я не ребёнок.

— Кто бы спорил, — согласился я, и попробовал пошутить. — Только матери этого не говори.

Шутка не получилась, и несколько минут мы сидели молча. Тарелки опустели, я собрал их и составил на шесток, взял чашку с чаем. Подвинул к Вадиму сахарницу, но он отрицательно мотнул головой.

— Пап, знаешь, я хотел тебя спросить. Раз уж ты упомянул маму… — голос его подрагивал как желе в тарелке. — Почему вы разошлись? Извини, конечно, за вопрос. Если он неудобен или ты как и она считаешь меня ребёнком, то можешь не отвечать.

Этого вопроса я ждал едва ли не с той минуты, когда Вадим сошёл с электрички. Я готовился к нему и сочинил много ответов. Они вполне годились для мальчика шестнадцати лет, каким Вадим был в нашу последнюю встречу, но теперь он вырос и те ответы для него уже не подходили. Что же сказать ему сегодняшнему?

— Всё нормально, сын, — надо было импровизировать, однако импровизация не мой стиль, и я покраснел от волнения. — Вопрос справедливый, и ты имеешь право знать, что и как у нас было. Но здесь необходимо понимать, что в отношениях между мужчиной и женщиной иногда возникают недоразумения, решить которые бывает тяжело, а порой и невозможно. Догадываешься о чём я?

— Ты ей изменил? Или она тебе?

Говорить прямо, без обиняков, что произошло тогда, я не был готов, и разговор, едва начавшись, начал меня тяготить. Я бы вообще предпочёл забыть о том времени и не вспоминать. Осталось убедить в этом Вадима.

— Сынок, ни что не происходит просто так. У всего есть предыстория и у всего есть причины, и ты не можешь утверждать, что виноват тот, а не другой.

— Пап, ты говоришь загадками. Тебе не в пожарную охрану надо было идти, а в дипломатию. Можешь выразиться без всех этих закорючек? Так, мол, и так. Если бы ты нашёл другую женщину, я бы всё понял. Это нормально, когда люди вдруг понимают, что быть вместе больше не могут. Но ты до сих пор один, а она после тебя двоих мужей поменяла!

В его голосе появилась злость, и мне стало немного не по себе: на кого он злится? И не потому ли он приехал, что решил выяснить, что случилось тогда между мной и его матерью? Всё это слишком сложно. Намного проще сделать как я: обидеться и затаиться.