Книга Тайный гость - Яна Перепечина

Обе дочери уставились на неё с явным неодобрением. Помолчав недолго, Мира покачала головой и припечатала:

– Да-а, мам. Я с тобой уже четырнадцать лет живу, а до сегодняшнего дня и не подозревала, что у тебя такой плохой вкус.

Арина так растерялась, что покраснела и молча вылетела из номера. Марта выбежала следом за ней, сунула свою ручку в Аринину и сочувственно прошептала громким шёпотом:

– Мамуль, ты на Миру не обижайся. Она ведь права. Если тебе дядя Костя не нравится, тогда я уж и не знаю, кто тебе нужен.

– Мартина Станиславовна, – Арина грозно уставилась на младшую дочь, – а с вами я обсуждать свою личную жизнь вообще категорически отказываюсь!

– Ну и зря, – невозмутимо пожала плечиками Марта, – я ведь тебе плохого не посоветую.

Глава 31

Июль 2008 года
Константин

Закончив с делами, Константин возвращался домой даже раньше, чем собирался, когда несколько месяцев назад планировал командировку. На ближайший рейс мест в бизнес-класс уже не было. Можно было взять билеты на следующий. Но Константина неудержимо тянуло на дачу, и он не хотел ждать ни минуты. Да и наплевать, по большому счёту, ему было на удобства. А безопасности бизнес-класс не гарантировал. Смерть ведь удивительно демократичная особа. И – случись что – самолёт падает целиком, а не по классам. Безразличны безносой чины и регалии. Как там в песне? «А любви наплевать на приличия, на чины и на знаки отличия…»? Смерти тоже. А она Константину в последнее время напоминала о себе всё чаще и чаще. Даже самый неисправимый оптимист задумается.

Посадочный талон ему дали на место у иллюминатора. Но он так часто летал, что ему было уже совершенно всё равно, где сидеть. А события последних дней и вовсе отбили охоту любоваться красотами. Всё ещё побаливали ухо и плечо, не давая забыть о нападении в подъезде. И теперь он уже почти не сомневался в том, что это было неслучайное нападение.

После бессонной ночи, которую Константин провёл, пытаясь понять, как ему теперь быть, мысли тяжело ворочались в голове. Хотелось хоть ненадолго забыться и перестать думать.

До взлёта оставалось всего ничего, а место у иллюминатора всё так же пустовало. И Константин решил уже, что полетит без соседа, когда вдруг перед самым взлётом к нему подошла хорошо одетая женщина.

– Простите, пожалуйста, моё место – вот это, но, я так понимаю, вы предпочитаете уступить мне своё? – В её голосе послышалась улыбка.

– Да, пожалуйста. – Константин встал, пропуская даму.

Она аккуратно проскользнула мимо него и принялась устраиваться: сумочку под локоть, книгу на колени. Константин краем глаза заметил, что томик обёрнут в яркую кожаную обложку, сшитую из разноцветных лаковых кусочков, очевидно, самодельную. Улыбка тронула его губы. Похожую обложку он уже видел когда-то у одного человека, очень дорогого ему человека. Тут он неприлично резко повернулся к соседке и уставился на неё. Впрочем, она смотрела в иллюминатор и его странного поведения не заметила. Поэтому Константин несколько секунд беспрепятственно разглядывал женщину, а потом, всё ещё не веря в то, что это может быть на самом деле, медленно позвал чужим, потрясённым голосом:

– Валерия Алексеевна!

Женщина удивлённо оглянулась, её лицо выражало готовность к узнаванию. Она без улыбки вгляделась в него, внимательно, ласково, и – глаза её засияли – удовлетворённо проговорила:

– Костя. Костя Соколан. Здравствуй, Костенька.

В этом было что-то удивительное, почти чудесное. Вот так, спустя двадцать с лишним лет, в самолёте на другом краю огромной страны встретить человека, который знал тебя мальчиком и называл Костей. Теперь ты взрослый дядька, с ранней сединой в тёмных волосах, грустными глазами и пережитыми трагедиями в багаже. А для твоей учительницы – всё равно мальчишка. Она тоже не помолодела, вон сколько морщинок у весёлых глаз, но для тебя она всё та же – молоденькая, со звонким голосом, неравнодушная.

Константин смотрел на неё и улыбался. И она улыбалась тоже. А потом протянула руку и погладила его по волосам.

– Костя… Если бы ты знал, как я рада тебя увидеть, наконец. Всё ждала, когда же мы встретимся…

Константин удивлённо приподнял брови.

– Ждали?

– Да, ждала. Знаешь, как многих твоих одноклассников и других своих учеников я уже встречала?

– Многих? – снова глупо переспросил он.

– Серёжу Москвина, Жанну Горькову, Жору Частичкина часто встречаю…

– Жорку? Часто? А он мне ничего не говорил! – вырвалось у него совершенно по-детски, и они с Валерией Алексеевной рассмеялись.

Самолёт готовился к взлёту, и им пришлось ненадолго отвлечься от беседы. Пристегнув ремни, Константин снова спросил:

– То есть Жорку вы часто встречаете?

– Да. Он в Сибири регулярно бывает. Дела у него тут какие-то. Один раз даже просто на улице его встретила.

– Надо же… А я и не знал, что он вас видел. А как Серёга Москвин? Сто лет с ним не пересекался.

– Неплохо. С ним я в Москве столкнулась, прямо в аэропорту. Он с семьёй летел отдыхать. У него сын и дочка, замечательные ребята, и жена чудесная, по-моему. А как ты, Костя? – Она спросила это с таким искренним желанием узнать, с таким участием, что он, уже давно ни с кем не откровенничавший и мало кого подпускавший к себе, вдруг взял да и выложил ей всю свою жизнь. Рассказал и про Свету, и про Костика, и про работу. Только про события последних нескольких недель промолчал. В этом он должен был разобраться сам.

Валерия Алексеевна слушала молча, лишь иногда задавала вопросы. И Костя удивлялся, какими точными они были. Будто бы помогали увидеть ему свою собственную жизнь с другой стороны, лучше понять и себя, и окружающих.

И тогда он всё же решил рассказать и про доктора Синькова, который теперь собирался стать мэром. Рассказ получился долгим и путаным. Но Валерия Алексеевна так же внимательно выслушала его, вздохнула и задумчиво покачала головой:

– То есть ты думаешь, что доктор хочет убить тебя, чтобы ты не смог испортить ему политическую карьеру, рассказав о том, что случилось с маленьким Костей и как они вас хотели обмануть?

– Да, – кивнул он коротко.

– Вот в этом я с тобой, Костенька, согласиться не могу. Дело в том, что я знаю Сёму Синькова. Очень хорошо знаю. Мы с ним учились в одном классе. И до сих пор… ну, может, и не дружим, но общаемся, приятельствуем. Поверь, он неплохой человек. И очень любит свою работу.

Константин нехорошо, скептически и зло процедил:

– Этот любящий свою работу неплохой человек угробил моего ребёнка и, в конечном итоге, разрушил мою семью.

– Костенька, то, что пришлось пережить вам со Светой – страшно. Я не знаю, что и как произошло на самом деле. Возможно, Сёма очень испугался и дал слабину. Если так, то он плохо поступил, конечно. Но я точно знаю, что он раскаивается в этом. Я слышала вашу историю от него. Без имён, разумеется. Он был потрясён и до сих пор не может простить себя, понимаешь?