Книга Хорошие манеры Соловья-разбойника - Дарья Донцова

– О да! Прекрасная история, лживая от «а» до «я». Дело в другом. Отец коллекционировал уникальные спиртные напитки, за которые на закрытых аукционах, куда попадают только по приглашениям, платят сотни тысяч в валюте. Анатолий Викторович до того, как вляпался в историю со студенткой, занимал в одном из самых престижных вузов, где обучались дети высших чиновников, дипломатов, военачальников, творческой элиты, должность завкафедрой и одновременно декана. Но фактически он являлся ректором, потому что тот, пожилой человек с букетом болезней, отдал Нестерову все вожжи. Если чей-то отпрыск, прогуляв семестр и не сдав ни одного экзамена, подлежал отчислению, его папаша приезжал к Анатолию Викторовичу. Предварительно он узнавал, что лучше преподнести ему. Отцу лентяя шептали на ухо:

– Денег декан не берет. Собирает вино-коньяк. Давно хочет заполучить одну бутылку, да никак.

– Скажите какую, отыщу, – радовался отец бездельника.

И находил, и приносил. Но такое спиртное нельзя хранить как бормотуху на дверце холодильника. И учтите, этот алкоголь дорожает с каждым годом, он прекрасное вложение денег. В загородном особняке Нестеров оборудовал подвал со специальными шкафами, в них созданы определенные условия. Один раз я, семилетняя, туда зашла, не поняла, куда попала, потыкала пальцем в кнопочки на дверцах, мне понравилось, как мелькают в окошках цифры. Потом ушла. Вечером в детскую ворвалась мать. Отец приехал с работы, спустился в хранилище и пришел в ужас: везде изменена температура. Он понял, кто набезобразничал, наорал на жену, которая не следит за дочерью. Антонина примчалась ко мне. Что тут началось! Меня заперли на две недели в детской, кормили раз в день, отключили свет. Я все глаза выплакала. Ведь мне никто не рассказывал про погреб, не объяснил, что нельзя туда ходить, что-либо там трогать. Я понятия не имела, что у отца в кабинете срабатывает сигнализация, если кто-то шкафы открыть пытается. Ну и в некотором роде виноват сам владелец коллекции. Он вечером положил на хранение очередной булькающий подарок, ушел, а дверь в подвал не запер на кодовый замок. Забыл! Но влетело-то мне. Мать знает, какое богатство хранится на минус первом этаже. Сдать особняк поэтому нельзя, вдруг жильцы полезут в подпол, а там вон что. И увезти бутылки нельзя, содержимое испортится. В комнату сбежавшей дочери Антонина Васильевна не заходит, потому что ей это неинтересно.

– Мы считали, что Аллу хотели отравить, – сказала я, – с помощью вафельного торта. История, прямо скажем, загадочная!

– Можно поподробнее? – оживился Антон-Алексей.

Я рассказала о визите в наш офис госпожи Фединой, о Вере Марамамакиной, которая стала Арамакиной, о ее квартире, о том, как я нашла на письменном столе коробку, а в ней записку. «Нестерова Марина Анатольевна и Алексей Олегович Барабанов. Я найду вас. И тогда смогу рассказать той, которую обожаю, всю правду. Мне от нее ничего не надо…»

– Впервые слышу про Веру Арамакину, – изумился Антон-Алексей. – С какой стати ей на меня завещание составлять? Приятно, конечно, получить квартиру, да еще набитую антиквариатом. Спасибо, что сообщили о ней. Но, право, я изумлен.

– Я тоже о Вере ничего не знаю, – сказала Наташа-Марина.

– Не верьте ни госпоже Фединой, ни матери моей жены, – перевел беседу в другое русло Антон.

Таня кивнула.

– Маркова вскоре после побега дочери стала жить с Генрихом Богдановым, брак они не оформляли. У мужика не было никаких родственников. Он владел маленьким, но успешным бизнесом, который связан с перевозками. Имел две квартиры: одну в Питере, другую в столице и скромный домик в Болгарии на море. Особняк ему достался от покойной супруги, та была гражданкой страны вкусного перца. Богданов недавно скончался, все свое имущество он отписал Ольге. Никаких наследников кроме Марковой нет. Она прекрасно обеспечена.

– С деньгами у матери нет проблем, – подвела итог Наташа-Марина, – возможно, у нее плохо с общением. Много лет не виделась с госпожой Нестеровой, но, думаю, ее манера менять настроение каждые пять минут, изображать из себя скромную лилию, закатывание скандалов по каждому поводу и без оного, желание, чтобы все было, как она хочет, и никак иначе, остались прежними. С таким характером трудно обзавестись друзьями.

– Если хочешь иметь друга, сама стань для кого-то лучшим другом, – усмехнулся Антон-Алексей. – Игра в одни ворота, как правило, недолго длится. Антонина и Ольга хотят вернуть детей для одной цели, чтобы выливать на нас весь свой негатив, упрекать в своей несчастливой жизни. Они не могут существовать без скандалов. Но мы не собираемся снова становиться мальчиками и девочками для битья. И не желаем подпускать этих женщин к своим детям. Но я им теперь даже благодарен. У нас с женой было одинаковое детство, нас воспитывали мегеры, поэтому мы друг друга поняли и набрались смелости сбежать. Будь у кого-то из нас нормальная мама, этого бы не случилось. Мы счастливы благодаря этим гарпиям.

– Как вы нас нашли? – вдруг спросила Наташа-Марина. – Мы думали, что это невозможно.

– У каждого свои секреты, – улыбнулась Таня, – обычному человеку вас точно не отыскать.

– Последний вопрос, – сказала я, – сейчас покажу фото. Вам, случайно, не знакома эта бижутерия?

– Похоже, это украшение для маленькой девочки, – решила Наташа-Марина, рассматривая снимок, – надпись «Котики любят тебя», изображение котенка. Нет. Впервые это вижу. А ты?

Вопрос адресовался мужу, тот засмеялся:

– Я такое не ношу и тебе не куплю.

Я спрятала айфон.

– Нам пора, – сказала Таня.

– Можно мне в туалет? – смущенно попросила я.

Наташа-Марина встала.

– Конечно, пойдемте, провожу вас.

Уходя из комнаты, я услышала, как Таня закашлялась.

– Налить воды? – предложил хозяин.

– Да, – прохрипела Сергеева, – спасибо. Я взяла печенье из вазочки и подавилась!

Глава тридцать девятая

– Ты куда поставила прослушку? – спросила Таня, когда мы сели в машину.

– На полу в углу туалета под створкой есть щель, – пояснила я, – звук из прихожей устройство услышит. А ты где свою пристроила?

– Под столом, – ответила Таня.

– Они их не смогут найти? – занервничала я.

– Нет, – сказала Сергеева, – аппаратура самая современная, крошечная. Максимальное время работы несколько часов, потом она «умрет», внешне шпион похож на засохшую грязь. Если его заметят, просто смахнут тряпкой. Нет повода для беспокойства. Надеюсь, они сейчас будут обсуждать наш визит. Димон, ты где?

Из динамика на торпеде раздался голос Коробкова:

– Прямо перед вами черный затонированный «Мерседес». Я сижу сзади. Если кто мимо дома пройдет, решит, что просто припаркованный седан стоит. А вы отъезжайте к другому зданию, я выведу на вас звук.

Сергеева схватилась за руль.