Книга Эти лживые клятвы - Лекси Райан

Он снова проводит кончиком пальца по моей коже. Я делаю медленные, размеренные вдохи. Как же мне хочется, чтобы он меня отпустил. И он отпустил бы, если бы я попросила – я уверена в этом, – но я отказываюсь показывать, что он оказывает на меня такое влияние.

– Что будет, если тебя поранить? – спрашивает он.

– У меня потечет кровь.

Он кивает.

– И, пока рана будет заживать, твое тело будет производить больше крови. Но если рана слишком большая и глубокая, если ты потеряешь слишком много крови и твой организм не сможет ее восстановить, чтобы было, чему течь по твоим венам, – ты умрешь.

– Я знаю, как это работает, – ворчу я.

Он сердито смотрит на меня и снова проводит пальцем по моей руке. На этот раз я не могу сдержать дрожь.

– Для фейри магия – то же самое, что для вас кровь.

– Я не понимаю. У вас нет крови?

Но ведь это не так. Я видела, что у Себастьяна есть кровь – и иногда лично залечивала его небольшие раны.

– У нас есть кровь, но лечит нас магия, которая течет по нашим венам. Она, а не кровь, сохраняет нам жизнь. Тебе дает жизнь твоя кровь. А нам – наша магия.

Он смотрит на мои губы, и у меня перехватывает дыхание.

Он отпускает мою руку так же внезапно, как схватил, и отступает. Глядя в окно, он убирает волосы с лица, как будто готовится к тренировочному бою.

– Это не самая точная аналогия, но лучшая, которую я могу подобрать. Магия не бесконечна. Она связана с нашим источником жизни. Чтобы не перегружать себя, мы должны знать, какие у нас способности. Магия фейри должна восстанавливаться подобно тому, как восстанавливается в организме кровь. Сколько магии фейри может потратить без потерь и регенерировать, зависит от его силы.

– А что происходит, если фейри теряет силу слишком быстро?

– В большинстве случаев мы теряем сознание, прежде чем получаем долговременный урон, но если лимит магии истощать намеренно… – он поворачивается ко мне, и в его прекрасных глазах появляется что-то похожее на печаль.

– Если расходовать магию слишком быстро, фейри может умереть от использования своей магии?

– Это выбор. Магический акт, столь великий и столь дорогой для фейри, что оно должно того стоить.

– Ты думаешь, я могу умереть, если буду слишком быстро расходовать свою магию?

Он наклоняет голову набок и изучает меня.

– Ты еще не начала постигать глубин своей силы.

Тень в моей руке лопается, как пузырь, и распадается.

Финн оглядывает меня с ног до головы и с отвращением качает головой.

– Просто поразительно, как мало ты пользуешься своим даром. Твоя сила огромна, как океан, и ты ограничиваешь себя тем, что можешь держать в руке.

– Я делала то, что меня попросила сделать Прета.

– И у тебя не получилось, – рычит он. Я вижу, как раздуваются его ноздри.

– Чего ты от меня хочешь? – я цепляюсь за свое раздражение. Меня куда больше устраивает вражда между нами, чем те… другие чувства, которые я начинаю из-за него испытывать. – Ты пришел помочь или просто решил меня поунижать?

Он складывает руки на груди.

– Прекрасно. Покажи, на что ты способна. Не эту горстку тени. Впечатли меня.

Я поднимаю ладони, чтобы показать, что не знаю, как выполнить его просьбу, но он фыркает.

– Комната наполовину погружена в тень, – говорит он. – Хватит мусолить. Просто покажи мне, на что ты способна.

Я отхожу в тень, сосредотачиваюсь и пытаюсь заставить свои пальцы то появляться, то исчезать. Но я чувствую – всегда чувствую, когда он близко, – как сила закипает у меня в крови и жаждет вырваться наружу.

– Скажи, что мне делать.

– Ты борешься с ней. Просто позволь ей течь.

Я смотрю на свою руку и пытаюсь… не пытаться. Когда темнота снова начинает мерцать, я рычу от отчаяния.

– Кажется, мне и правда становится хуже.

– У меня есть идея, – говорит он, выглядывая в окно. – Иди за мной.

Не оборачиваясь, он идет на улицу – но не через парадную дверь, через которую мы с Претой каждый день заходим в дом, а к заднему входу, которым, как мне казалось, никогда не пользовались.

Я следую за ним через заставленный мебелью внутренний дворик, вниз по тускло освещенному переулку, мы обходим несколько зданий. Когда он наконец останавливается, мы оказываемся на огромном кладбище. Вечер ясный, и ряды могильных плит красивы, хоть и немного мрачноваты.

– Почему здесь? – спрашиваю я.

Финн отводит взгляд от стаи парящих в небе воронов и поднимает бровь.

– Это ты скажи.

Потому что мне комфортнее всего на улице. Потому что надвигающаяся темнота ночи всегда необъяснимым образом придает мне уверенность.

– Потому что ночь питает мою магию?

Он пожимает плечами.

– Что ты чувствовала раньше, когда у тебя получалось пользоваться своей силой?

– Гнев? Отчаяние? Я не знаю, – я прикусываю губу и смотрю на него из-под опущенных ресниц. Ненавижу чувствовать себя дурой. – Магию можно творить с помощью гнева?

Он пожимает плечами.

– Конечно. Это более слабая эмоция, но все же гнев является функциональным катализатором для менее значимой магии. А чтобы получить доступ ко всей глубине твоих сил, одного гнева недостаточно.

Я закатываю глаза.

– Полагаю, ты намекаешь, что, чтобы творить магию, мне нужна любовь?

В его серебристых глазах вспыхивает искра, а губы растягиваются в улыбке. Я потрясена. Кажется, я впервые вижу, как он улыбается – и делает это без издевки. Он… потрясающий. Я не хочу этого замечать, но эти острые скулы и завораживающие глаза, полные губы, которые приоткрываются, когда он смотрит на меня… Красоту Финна не заметит только слепой.

– Можно сказать, что обладание полной магической силой чем-то похоже на любовь, – говорит он. – Но больше всего… – он прикрывает глаза, двигает пальцами и делает глубокий вдох. – Больше всего оно похоже на надежду.

– Тогда я обречена.

Он открывает глаза и раскачивается на пятках, изучая меня.

– Почему?

Я качаю головой.

– Я ни на что не надеюсь. Это пустая трата времени. Более того, это опасно.

Он наклоняет голову набок.

– А вот тут ты ошибаешься. Что действительно опасно, так это отсутствие надежды.

Я вздыхаю.

– А если надеяться не на что?

Его губы дергаются и снова растягиваются в насмешливой усмешке.

– Ты лжешь мне – или и себе тоже?