Книга Шансы есть… - Ричард Руссо

Кроме того, не исключено, что она выложит им все, хоть и обещала так не поступать. Не для того, чтобы сделать ему больно, это Тедди точно знал, а просто потому, что все они друзья и – если бы знали – смогли бы как-то помочь. Ничего они, конечно, не смогут. Никто не сможет.

Когда он вернулся на террасу – сколько его не было? – похолодало, и Линкольн нырнул в дом за свитерами и фуфайками. На Тедди никто особого внимания не обратил, а значит, предположил он, Джейси слово сдержала. Музыка уже доиграла, но Джейси и Мики медленно танцевали посреди террасы.

– “Шансы есть, – мурлыкал Мики, – раз я глупо улыбнусь, когда с тобой сажусь вдвоем. Шансы есть – решишь, что я в тебя влюблен”.

– Ну конечно, – добродушно хмыкнул Линкольн. – Смейтесь-смейтесь надо мной.

Джейси, очевидно, сочла это разрешением вступить.

– “Оттого, – пустила она пьяненькую трель, – что нет на мне лица, когда встречаются уста, шансы есть – решишь, что это неспроста”.

Когда Тедди проходил мимо, Джейси зацепила его за локоть, заявив, что он должен спеть с ними вместе, хоть он и отнекивался, утверждая, будто не знает слов; Линкольну не оставалось ничего, как тоже подтягивать. Сколько же куплетов они спели? Тедди сбился со счета, но в какой-то миг ему пришло в голову, что Мики больше не насмехается над Джонни Мэтисом. Он пел так, будто сам сочинил сентиментальные стишки и гордится ими как мало чем. Постепенно припоминая слова все с большей уверенностью, они, не расцепляя рук, повернулись и продолжили серенаду само́й ночи, а лунный свет рябил на поверхности дальнего океана. Пели они так, будто еще оставались один за всех и все за одного и так у них будет вечно. К своему изумлению, Тедди ощутил, как и ему самому становится легче – хотя бы немного. Может, подумал он, если они споют достаточно громко, все в конце концов придет в порядок. Мики удастся вернуться из Вьетнама живым и здоровым. Линкольну вообще не потребуется служить. Джейси выйдет замуж за своего жениха – или не выйдет, – но навсегда останется их четвертым мушкетером. А сам Тедди? Ни с того ни с сего в нем шевельнулась надежда. Потому что в мире и правда есть волшебство. Только сегодня днем девушка, в которую он был влюблен все годы учебы в колледже, выбрала его. Его. А что это, как не волшебство? К чему оставлять надежду, когда маячит шанс?

На той террасе, приятно напившись, они, похоже, обнаружили такое, с чем каждый из них мог согласиться: что “шансы есть, их шансы… жуть как хороши”. А правда ли этот сантимент или – как и мир, что переходил сейчас в их владение, – яркая сияющая ложь, казалось, в тот миг не имело совершенно никакого значения.

Наутро, едва солнце успело встать, Тедди, не спавший на диване в гостиной, услышал, как Джейси ходит у себя в комнате. Когда скрипнула дверь и она выбралась на цыпочках – полностью одетая, на плече рюкзак, – он осознал, что она хочет ускользнуть, не попрощавшись. Догадка подтвердилась, когда на середину обеденного стола она положила записку – так, чтобы все ее наверняка заметили.

И только когда за нею закрылась передняя дверь, он встал и подошел к окну – проводить ее взглядом по гравийной дорожке. Какой у нее бравый вид с этим рюкзаком. Какая она красивая.

Бедная. Вчера она все глаза себе выплакала, когда он рассказывал ей про тот день в спортзале: он кинулся делать подбор, а крепыш Нельсон, его товарищ по команде, сделал ему подсечку. Копчик у него ударился о твердый деревянный пол, и от удара его парализовало так, что поначалу он не чувствовал боли – только потрясение. В карете “скорой” его отвезли в кабинет неотложной помощи, потому что он не чувствовал ног, но когда они туда приехали, какие-то ощущения в ногах вернулись, он уже мог шевелить пальцами. По мнению врачей неотложки, это был хороший знак, как и тошнотворная боль, впоследствии до рвоты, а потом, когда в желудке уже ничего не осталось, – до сухих спазмов. Его оставили в больнице на ночь под наблюдением, а наутро в корсете отправили домой – сказали, что он молод и крепок, ему нужно только хорошенько отлежаться, чтобы волосная трещина затянулась. Глазом моргнуть не успеет – и будет совсем как новенький. Хотя кое за чем нужно будет приглядывать, предупредил врач, как будто вспомнив в последний миг. Пусть это и маловероятно, травмы позвоночника могут оказаться коварны. В свои-то шестнадцать Тедди не слишком-то понимал, что значит “эректильная дисфункция”, но инстинктивно уловил, за чем ему “нужен глаз да глаз”, а это замечание “да, кстати” – что угодно, только не кстати.

Вчера, когда Джейси всхлипывала у него в объятиях, больше всего на свете ему хотелось утешить ее, убедить, что хоть шансы у него и не очень хороши, обстоятельства далеко не безнадежны. Функция, сказал он ей, иногда восстанавливается и через много лет после травмы. Нет надобности упоминать, что с каждым проходящим годом эта возможность менее, а не более вероятна. Да и не стал он сообщать ей, что с самого начала отчего-то знал, что его среди счастливчиков не будет и таким – извергать семя может, а заниматься совокуплением нет, способен влюбляться, но не выражать любовь – он и останется навсегда.

– На самом деле я к этому привык, – заверил он. – Ошибкой было слишком надеяться. Я просто подумал, что, может, с тобой…

Отчего она зарыдала еще пуще.

– Как ни верти, а могло быть и хуже, верно? – продолжал он, отлично понимая, что сейчас произнесет нечто поистине ужасное – такое, что будет преследовать его вечно. – Я бы мог отправиться во Вьетнам.

Сорок четыре года спустя, высоко над тем пляжем, где он произнес эти слова, поверяя печальную историю Терезе, он по-прежнему не мог до конца постичь, какая муха его укусила – или что вообще он хотел этим сказать. Бывали дни, когда он едва не прощал себя за эти слова, сказанные Джейси. Конечно же, он имел в виду лишь то, что в вечер лотереи ему повезло – выпал номер, который убережет его от такой опасности. Да и в самом деле, это было почти все, на что могли рассчитывать мальчишки его поколения. Однако иногда казалось, что он, сам того не ведая, заключил сделку с Богом: мол, дай мне сегодня вечером высокий номер, и просить я у тебя больше ничего не стану. Потому что это бы и объяснило ту замену, которую его сейчас просили принять, – счастье за жизнь. Всегда все могло быть и хуже. Он мог отправиться во Вьетнам.

Но, утверждая, что могло быть и хуже лично для него, не заявлял ли он, что все определенно хуже для его друзей? Для Мики и – да, возможно, – для Линкольна? Услышала ли Джейси в его утверждении некое горькое довольство? Если он не может быть мужчиной, утешаться остается лишь осознанием, что его друзьям – мужчинам, способным не только любить, но и выражать любовь, – возможно, придется заплатить за это гораздо дороже? Что если Джейси не достанется ему, то, по крайней мере, не достанется и им? Это ли она услышала? Это ли он имел в виду?

Глядя, как она удаляется по дорожке, он не мог не чувствовать, что уходит не столько Джейси, сколько сама жизнь, – и поделом ему.

Он все еще смотрел в окно, когда в дверях своей спальни возник Линкольн в спортивных трусах и старой футболке колледжа Минерва, он задумчиво чесал подбородок.