Книга Избранные речи - Демосфен

(26) Итак, македонский царь, помимо всего уже сказанного, совершил такие правонарушения в отношении торговых судов. Но верхом наглости и высокомерия со стороны македонян является случай, происшедший недавно, именно – они посмели войти в Пирей вопреки взаимному договору у нас с ними. И хотя это была всего одна триера, граждане афинские, однако нельзя умалять значения этого дела, так как очевидно, что это была лишь попытка узнать, оставим ли мы это дело без внимания и не представится ли потом возможности делать это уже с более крупными силами, а также и потому, что они не считались с общими постановлениями, совершенно так же, как и с ранее упомянутыми. (27) Действительно, что это было способом постепенного проникновения и средством приучать нас к таким наездам, видно вот из чего: человек, заехавший тогда на корабле, – его тогда нужно было бы вам немедленно уничтожить вместе с триерой! – просил о разрешении ему построить мелкие суда в наших гаванях; судя по этому, разве не очевидно, что они изобретали способ не просто заходить сюда, а водвориться тут прочно? И если мы допустим постройку мелких судов, то спустя немного времени допустим строить и триеры, и если сначала немного, то вскоре и в большом количестве. (28) Ведь нельзя же сказать, что в Афинах есть в изобилии кораблестроительный лес (отсюда его подвозят издалека и с трудом) и что, наоборот, запасов его не хватает в Македонии – она и всем остальным, кто только желает, поставляет его по самым низким ценам, – нет, они рассчитывали, что тут в гавани они не только будут строить себе корабли, но будут набирать и состав людей, хотя в общем договоре точно разъяснена недопустимость чего-либо подобного, а также рассчитывали, что это можно будет продолжать и потом и каждый раз все в более крупных размерах. (29) Вот так те люди во всех делах проявляют пренебрежительное отношение к нашему государству, действуя по указаниям здешних учителей, которые подсказывают им, что надо делать. Вот так же признали они совместно с этими людьми и какой-то неописуемый упадок и малодушие в нашем государстве и не предполагают, чтобы у нас была способность предвидеть дальнейшие события или сколько-нибудь умения учитывать то, как относится тиран к общим договорам.

(30) Этих требований договора, граждане афинские, советую вам строго держаться таким именно образом, как я уже объяснял, и я могу вас уверить, насколько это позволяет опыт человека в моем возрасте18, что мы и справедливость соблюдем, не навлекая на себя нареканий, и с наибольшей безопасностью воспользуемся благоприятными условиями, направляющими нас к нашей же пользе. Ведь в договоре еще прибавлено: «Если нам будет угодно участвовать в общем договоре о мире». А это выражение: «если нам будет угодно» имеет и обратный смысл19, если иметь в виду, что надо же нам когда-нибудь покончить с этим позорным положением – ходить только по следам за другими, а иначе никогда и не вспоминать про ту любовь к славе, которая была нам присуща с древнейших времен и проявлялась чаще и в большей степени, чем у кого бы то ни было другого. Итак, если вы, граждане афинские, найдете это нужным, я готов внести письменное предложение сообразно с тем, как повелевает договор, именно, что надо вести войну с его нарушителями.

XVIII. За Ктесифонта о венке

Введение Либания

(1) Оратор воздвиг для защиты афинян стену более несокрушимую и благородную, чем эти обычные стены, создание человеческих рук – именно, свою преданность родному государству и свое ораторское мастерство, как сам он выразился: «не камнями и кирпичами укрепил я Афины, а большими силами и многочисленными союзами, как сухопутными, так и морскими»1. Впрочем, он сделал немалый вклад в создание для государства ограды и рукотворной. Именно, ввиду того, что стены у афинян во многих частях были повреждены, решено было их поправить, и были выбраны для этой цели десять человек по одному от каждой филы, которые должны были взять на себя только хлопоты, тогда как расходы принимались на счет государства. (2) В числе этих лиц был и наш оратор, и он, не в пример остальным, внес в это дело не только свои хлопоты, но и выполнил его безукоризненно, а кроме того, пожертвовал в пользу государства и деньги из собственных средств. Эту преданность его одобрил Совет и за усердие наградил золотым венком2: афиняне ведь всегда охотно воздают благодарность своим благодетелям. (3) Ктесифонт был тем лицом, которое внесло предложение о том, что надо увенчать Демосфена, и притом в определенное время – на празднике Дионисий, и в определенном месте – в театре Диониса, перед глазами всех греков, которых привлечет это общее собрание; далее глашатай должен объявить в присутствии их, что государство увенчивает Демосфена, сына Демосфена, пеанийца, за все его заслуги и преданность по отношению к государству. (4) Эта честь была удивительной со всех точек зрения и потому возбудила зависть, и против псефисмы внесена была жалоба на противозаконие. Именно, Эсхин, бывший врагом Демосфена, возбудил против Ктесифонта дело о противозаконии, ссылаясь на то, что Демосфен, как человек, занимавший государственную должность и еще не сдавший отчета, является подотчетным, закон же не разрешает увенчивать подотчетных; затем он приводил еще закон, повелевающий, если народ афинский кого-либо увенчивает, объявлять об этом увенчании в Народном собрании, если же Совет, то в здании Совета, но отнюдь не в каком другом месте. (5) Кроме того, он утверждает, что в отношении Демосфена эти похвалы являются лживыми, так как политическая деятельность оратора является якобы негодной, а он сам – взяточник и виновник многих бедствий для государства. При этом Эсхин строит свое обвинение в таком порядке, что сначала говорит относительно закона о подотчетных, потом – относительно закона об объявлениях через глашатаев и наконец – о политической деятельности; при этом он требовал, чтобы и Демосфен держался того же порядка. (6) Однако наш оратор и начал со своей политической деятельности и потом снова обратил свою речь к этому вопросу – и в этом проявил свое мастерство: ведь так и нужно начинать с более сильных данных и такими же кончать. В среднюю же часть он поставил вопрос о законах, причем закону о подотчетных лицах он противопоставил собственные соображения, закону об объявлении через глашатая – другой закон или вернее часть закона, как сам он говорит, в которой разрешается и объявление в театре, если такое постановление сделают Народ и Совет.

Другое введение3

(1) Афиняне и фиванцы, ведя войну с Филиппом, потерпели поражение при Херонее, городе Беотии. Македонский царь после этой победы поставил гарнизон в Фивах и держал это государство под своей властью в порабощении. Афиняне опасались такой же участи и для себя и, ожидая с часу на час нападение тирана, приняли меры к тому, чтобы поправить пострадавшие от времени части стен, и ввиду этого от каждой филы были назначены «строители стен». В качестве такого и Пандионида4 выбрала с этой целью из своей среды нашего оратора. Взяв работу в свои руки, оратор ввиду недостаточности денег, отпущенных государством, покрыл расходы из своих собственных средств и не поставил их в счет государству, а отдал в дар. (2) Это и дало основание одному из политических деятелей, Ктесифонту, внести относительно него в Совете следующее предложение: «Ввиду того, что Демосфен, сын Демосфена, в течение всей своей жизни всегда выказывает преданность государству, а теперь в должности строителя стен, видя недостаток денег, взял их из собственных средств и отдал в дар, – ввиду этого Совет и Народ решили увенчать его золотым венком в театре при постановке новых трагедий» [вероятно, именно в такое время, когда собирается особенно много народа, желающего смотреть новые драмы5]. (3) Когда эта пробулевма вносилась затем на рассмотрение Народа, против Ктесифонта выступил в качестве обвинителя Эсхин, бывший их противником на политической почве, и заявил, что псефисма противоречит трем законам – во-первых, тому, который не позволяет увенчивать человека подотчетного, пока он не сдаст отчета; а Демосфен, по его словам, еще не сдал его и в качестве распорядителя зрелищных денег, и в качестве строителя стен, и таким образом нужно было выждать и отсрочить вопрос о награде до тех пор, пока проверка не покажет его чистоту. (4) Во-вторых, он прочитал закон, повелевающий увенчивать на Пниксе в Народном собрании, и при этом обвинял граждан, принявших решение провозгласить об увенчании Демосфена в театре. Третий закон имеет в виду всестороннюю проверку жизни и политической деятельности, – именно, он решительно не позволяет вносить неправильных грамот в храм Матери6, где находятся все вообще государственные грамоты; а Ктесифонт, по словам Эсхина, дал ложное показание о преданности и ревности Демосфена, так как тот оказывается якобы скорее злонамеренным и враждебным государству. (5) Поскольку этот третий закон оказывался на пользу нашему оратору, он, ухватившись за него, как за какой-то якорь, побил своего противника, прибегнув к самому искусному и остроумному приему против обвинителя, – нашел слабое место, чтобы одолеть и положить на землю своего врага. Два других закона (о подотчетных лицах и об объявлении через глашатая) он отнес в среднюю часть речи, как настоящий стратег – «слабых отвел в середину»7; наиболее же сильным он воспользовался по краям, подкрепляя с обеих сторон слабости остальных частей. (6) В построении своей речи он явно руководствовался соображением пользы и не выставлял слишком откровенно напоказ своего искусства. Хотя в начальных частях он как будто обходит требования законности, но на самом деле он пользуется законностью для иной цели. Так, Эсхин привел закон относительно людей, вносящих ложные предложения, а наш оратор, отвечая ему, нашел случай включить в свою речь объяснение собственной политической деятельности, под видом того, что борется оружием этой законности. Таково построение речи; главную силу Эсхин полагает в законности, а наш оратор в справедливости; общим же у обоих является в одинаковой степени вопрос пользы, хотя он прямо и не рассматривается. Постановка вопроса8 – «буквальная, деловая», так как вопрос идет о точном выражении.