Книга Дарвин в городе: как эволюция продолжается в городских джунглях - Менно Схилтхёйзен

Повести о большой синице и сером юнко учат нас тому, что в городе и за его пределами престиж самца зависит от разных факторов. Сильные и задиристые самцы нарасхват в лесу и в горах, но их преимущество испарится, стоит им лишь переселиться в город. Логично предположить, что предпочтения самок тоже эволюционируют и те со временем начинают воротить клюв от самцов поагрессивнее. Меняются и украшения, по которым самка оценивает самца. В результате городские и сельские птицы начинают выглядеть по-разному, причем порой настолько, что городских можно выделить в отдельный вид – как раз этому будет посвящена следующая глава.

Однако не стоит полагать, что город потворствует исключительно метросексуалам. Бывает и наоборот. Вы наверняка помните, что городская среда обитания животных и растений разделена на множество небольших участков. Это применимо не только к местам, где растут деревья, – вспомните о небольших нью-йоркских парках, где, будто в просторной клетке, заперты белоногие хомячки, – но и к водоемам. Равнокрылым стрекозам, к примеру, нужен поросший тиной пруд, где можно присесть, поохотиться и отложить яйца под воду. Их нимфы вообще не высовываются из воды. Чтобы заселять пруды, канавы и другие небольшие городские водоемы, равнокрылым стрекозам приходится перелетать на огромные расстояния.

Недим Тюзюн и Лин Оп де Бек, аспиранты Лёвенского католического университета в Бельгии, предположили, что равнокрылые стрекозы, обитающие на городских прудах, лучше переносят долгие полеты. Чтобы в этом убедиться, они поймали почти шестьсот самцов стрелки-девушки (Coenagrion puella) у водоемов трех бельгийских городов и за их пределами, а затем испытали каждую особь на выносливость в полете с помощью специального тоннеля. Тоннель представлял собой закрытую с одного конца двухметровую трубу из оргстекла около полуметра в ширину, размещенную под углом закрытым концом вверх. Исследователи запускали самца в тоннель и ждали, пока он устанет летать, сядет и съедет по трубе вниз. Особи из сельской местности выматывались в среднем за три с половиной минуты, а вот городские и спустя семь минут вели себя вполне бодро. Предположение подтвердилось: стрелки-девушки, переселившиеся на водоемы города, отличались выносливостью, которую передали своему городскому потомству.

Но при чем тут спаривание, спросите вы? А при том, что брачные игры стрелок-девушек – это прежде всего состязания самцов. Возжелав дамского внимания, они снуют над водой и мигом устремляются к самке, стоит ей только появиться. Первый, кто доберется до самки, хватает ее за переднегрудь крючкообразными придатками, расположенными на заднем конце тела, и уносит куда-нибудь в уединенное местечко, по пути отбиваясь от других претендентов. Отлавливая самцов для эксперимента, Тюзюн и Оп де Бек записывали, сношались ли те с самками или были одиноки. Проанализировав данные, они обнаружили, что особи, найденные на городских водоемах в компании самки, в среднем на 40 % выносливее холостяков. Иными словами, в случае с этим видом естественный отбор способствует развитию выносливости при полете, и половой отбор действует в том же направлении. Самые выносливые летуны не только раньше прочих заселяют городские водоемы, но и первыми спариваются с самками.

Давайте подытожим все, что мы узнали о сексе в большом городе. Во-первых, здесь, как и везде, животные изо всех сил стараются продемонстрировать свою привлекательность. Средства для этого остались те же, что и в природной среде: мелодичные звуки, яркие цвета, впечатляющие поступки. Однако, если приглядеться, станет ясно, что городские животные ищут в партнерах иные качества. Их сексуальные предпочтения эволюционируют вместе с качествами, которые ценятся в городе. Отчаявшийся серый юнко, если бы мог, подал бы в местную газету объявление: «Заботливый самец почти без белых перьев в хвосте познакомится с самкой для многократного выведения птенцов в уютном велосипедном шлеме. Драться не умею, зато хорошо ловлю мошек».

Во-вторых, из-за многочисленных преград в городской среде некоторые сигналы передаются по-разному. Шумовое и световое загрязнение уменьшает или сдвигает рабочий диапазон звуковых и визуальных сигналов. Кроме того, один вид сигнала может вытеснить другой. Так, команда исследователей из Гэмпширского колледжа в штате Массачусетс взялась изучать каролинских серых белок (Sciurus carolinensis) и их реакцию на сигналы тревоги с помощью весьма забавной на вид белки-робота. Как оказалось, в городе белки охотнее реагируют на быстрые подергивания хвоста, чем на тревожные крики, а за городом – наоборот. Скорее всего, это следствие городского шума. Можно предположить, что и при поиске партнера некоторые животные переходят от звука к визуальным сигналам.

И не только от звука, но и от запаха. Поскольку в естественной среде индийские голопалые песчанки (Tatera indica) встречаются друг с другом очень редко, для какого-никакого общения им приходится оставлять везде химические метки. В городах же они живут в непосредственной близости друг к другу, так что метки им уже ни к чему. В результате пахучие железы городских песчанок становятся менее выраженными.

Иногда городская среда воздействует на межполовую коммуникацию животных еще менее очевидным образом. В город отовсюду попадают загрязняющие вещества с затейливыми названиями – фталаты, алкилфенолы, полихлорированные дифенилы, диоксины и прочие хлороорганические соединения. Они входят в состав пестицидов, некоторых разновидностей пластмассы и промышленных отходов. Все эти вещества объединяет то, что они долго не разлагаются. Многие уже запрещены, однако период полураспада некоторых из них составляет не одно столетие, так что городской химический ландшафт еще долго от них не избавится. Объединяет их и то, что они влияют на сексуальную сферу. Химически они очень похожи на определенные гормоны, которые отвечают за половое развитие животных – как физическое, так и поведенческое. Так, у аллигаторов-самцов, обитающих в загрязненных ДДТ водоемах, уменьшены пенисы и понижен уровень тестостерона. И напротив, самки гамбузии, в чей водоем сливал отходы целлюлозно-бумажный комбинат, оказались анатомически маскулинизированными, гиперагрессивными и склонными к доминированию. Сложно сказать, как именно эволюция путем полового отбора адаптирует вид к такому губительному воздействию – и удастся ли ей это вообще.

Кроме того, антропогенный фактор иногда проникает в половую жизнь животных, устраивая им эволюционную ловушку. Наши изобретения, хоть мы и сами того не осознаем, порой идеально вписываются в традиционные брачные ритуалы животных. Возьмем, к примеру, обитающего в Австралии атласного шалашника (Ptilonorhynchus violaceus). У самцов шалашника, чтобы привлечь самку, принято сооружать причудливый декоративный садик с входом, галереей и инсталляцией из найденных тут и там разноцветных предметов. До урбанизации атласный шалашник приспосабливал для этих целей камушки, раковины, цветы, крылья бабочек и надкрылья жуков. Однако теперь в их распоряжении оказалось бесчисленное множество замечательных искусственных украшений, любезно предоставленных людьми. Самцу шалашника особенно по вкусу все ярко-синее – например, колечки, которые отрываются от крышки, когда открываешь бутылку молока.

Увы, эти колечки – самая настоящая эволюционная ловушка, причем в прямом смысле. Пока довольный находкой самец несет колечко в клюве, оно может опрокинуться назад и застрять у него за шеей, превратившись в неснимаемый кляп. Тогда самец задушит сам себя или будет медленно умирать от голода. Так наше бездумное вмешательство в птичье чувство прекрасного приводит к их гибели.