Книга Малуша. Книга 1. За краем Окольного - Елизавета Дворецкая

– Что? – зачарованно вымолвила Бажана, выбутская племянница Гостёны.

– Да у них же нет спины! С задней стороны их тела пустые, как гнилой орех! Так и узнают лесных дев. Если приглядеться, то можно было заметить, что у каждой из-под платья торчит кончик хвостика – такого, знаете, как у поросят, только длинного.

Девушки захохотали, роняя веретена и хватая друг друга за локти.

– А ты, видать, проверил, что у них под платьем-то, да? – задорно выкрикнула Бажана.

– Да уж я разбираюсь, куда не стоит совать руки. – Бер быстро подмигнул ей, давая понять, что с ней-то дело обстоит вовсе не так.

– Ты небось по дороге головой о корягу грохнулся, вот тебе и примерещилось! – с ревностью осаживал рассказчика Доброзор, сын нынешнего старейшины Острислава. – Сколько людей к Буре-бабе хаживали, а никто таких див не видал!

– Понимаешь ли, мой любезный друг, – со снисходительностью человека бывалого отвечал Бер, – тот свет – хитрое дело. Два человека могут там смотреть на одно и то же место и видеть совершенно разное. Просто неразумный человек увидит пустую замшелую избу. Тот, в ком ума чуть побольше, увидит роскошный стол и прекрасных дев; он набросится на то и на другое, едва хозяева ему предложат, поддастся жадности и похоти, но заплатит за эти дары теми крохами рассудка, что у него были. И лишь истинно мудрый человек увидит, что эти девы – мерзкого вида йотунши и хюльды… то есть лешачихи, а еда на столе – гнилушки, мох и камни. Такой человек сдержит свои порывы и не станет ни к чему прикасаться, а потому сохранит рассудок и добьется своей цели!

На следующий день, когда Улеб и Бер возвращались с посиделок домой в Варягино, у берега вдруг что-то задвигалось – будто сугробы ожили и встали на ноги. У Бера в первый миг волосы шевельнулись на голове, но тут же он опомнился и сообразил, откуда это диво.

Тихо свистнув, Бер придержал Улеба за плечо:

– Вот почему они сегодня все так рано ушли! Приготовимся к встрече.

Вечер был тихий, безветренный и ясный. С черно-синего неба светила луна, заманчиво мерцали звезды. Два парня уже миновали последний выбутский двор, теперь впереди лишь чернела баня у самой воды. Пять-шесть белых фигур – поверх кожухов были натянуты широкие женские сорочки – приближались тихо и неспешно.

– А в лесу я видел чудо,

Чудо грелось возле пня.

Не успел я оглянуться,

Чудо выдрало меня… —

запел тот, что шел первым.

Лица их были закрыты у кого личинами, у кого просто платками.

– Это еще что за блазни[15]? – Улеб, никогда такого здесь не видавший, скорее удивился. – Рядиться-то рано еще.

– Если бы они не были такими нелепыми, я бы даже испугался, – пробормотал Бер.

Улеб шел первым, Бер за ним. Кругом высились сугробы, прорезанные узкой тропкой. Блазням тоже приходилось идти по одному. Но все же они попытались взять противников в кольцо: двое с одной стороны и еще один с другой сошли с тропы и полезли через сугробы, заходя с боков. Двое остались на тропе впереди и шли навстречу.

– Вы ли это, славные витязи! – проблеял ближайший блазень на тропе измененным, тонким голосом.

– Вы кто такие? – окликнул Улеб.

– Мы – лешачихи… ну, знать, дочери старухи из леса.

– Далековато вы от леса забрались. Мать не заругает?

– Не ваша печаль. Возьмете нас в жены? Мы же красоты несказанной, глянешь – ослепнешь.

– Не любим мы таких дев нескромных, что сами навязываются, – ответил Улеб, по росту и голосу узнавший Добровзора. – Поищите себе других женихов.

– А если не хотите, – нарочито низким голосом добавил второй блазень, – мы сами вас возьмем!

Между двумя блазнями и парнями оставалось несколько шагов. Улеб по складу своему был человеком мирным, но с младенчества рос вместе со Святославом и почти всю жизнь считался сыном Мистины. «Если драки не избежать, бей первым» – это правило он уяснил с ранних лет. Видя, что кольцо вокруг них смыкается и их двое против пятерых, Улеб подался навстречу блазням и с размаху угостил первого в челюсть. Тот упал на второго, шедшего вплотную за ним, и оба, не удержавшись на ногах, рухнули в снег. Пока они барахтались в сугробе, Улеб проскочил мимо и во весь дух пустился к бане, что осталась у блазней позади. С прикрытой спиной обороняться легче.

Бер было рванул за ним, но не успел: трое блазней, что заходили с боков, как раз достигли тропы. На Бера прыгнули сзади, обхватили вдвоем, повалили в снег и начали пинать. Однако с ним на тропе мог стоять только один, а двое других вязли в снегу и при каждой попытке нанести удар сами едва не падали.

Улеб тем временем добежал до бани, развернулся и бегло огляделся. Двое противников, извалянных в снегу, уже почти настигали. На глаза ему попалась шайка, забытая у двери в баню. Вырвав ее из снега, Улеб с размаху врезал ею по голове первому из набегавших.

От удара промороженным деревом блазень отлетел назад, но и шайка раскололась. Бросив обломки, Улеб вырвал жердь из сушилки для сетей.

– А ну я вас, того коня в корягу! – заорал он, с жердью наперевес бросаясь вперед. – Невесты, жма! К йотуну свататься идите!

Получивший шайкой по голове так и лежал в снегу. Второй, оставшись вдруг в одиночестве перед противником, вооруженным жердью, закричал и отпрыгнул с его пути. Улеб бросился по тропе на выручку Беру, не задерживаясь возле барахтавшегося в снегу противника.

Видя, что вожака их нигде нет, а на них несется Улеб, крича и размахивая жердью, те трое оставили жертву и бросились бегом по той же тропе, назад к Выбутам. Эти были юными, судя по всему, лет шестнадцати-семнадцати. Улеб, старше них лет на семь, казался им грозным противников даже один против троих.

Но преследовать их Улеб не пожелал, а вместо этого стал поднимать Бера.

– Ты цел?

– Дерутся они не лучше, чем беседу ведут, – с кряхтеньем Бер стал отряхиваться. Его несколько помяли, но он не подавал вида, что огорчен. – Они сами всякий раз падали, пытаясь по мне попасть. Больше в рубахах путались, чем били. Но спасибо тебе за помощь. Ты проявил себя достойным потомком наших великих предков, когда один разогнал пятерых.

– А, чего там! – Улеб махнул рукой. – Мальцы! Едва ли они нам дурного желали. Так, остерегают. А то им из-за девок обидно. Все тебя слушают, разинув рот, а на них и не глянет никто.

Двое оставшихся блазней уже ковыляли через сугробы к крайнему двору, чтобы там выйти на более широкую тропу вдоль тынов.

– Ну да, – кивнул Бер, проводив отступающего неприятеля глазами. – Но пусть утешатся – это ненадолго. Я здесь не на всю зиму. После Карачуна сразу уеду… Правда, лучшую деву в этих краях я надеюсь увезти с собой, но им она все равно бы не досталась.