Книга Кафедра А&Г - Татьяна Соломатина

– Алексей Николаевич, – Лилия Владимировна посмотрела на него поверх очков, – «что это за эта» – слишком скудная исходная информация. Хотя бы фамилия.

– Да не знаю я её фамилии, хотя как поц однажды опустился до переклички. Ректор – и опустился до переклички, представляешь? И к тому же я студентам лекции почти не читаю, только курсантам и интернам в основном. По-моему, она с шестого курса. Кажется, впервые я её видел, когда только стал ректором, ну и со студентами, типа, знакомился. По курсам. Первый. Второй… И так до шестого. Их загоняли в аудиторию, и я вещал им пламенную речь. У девицы очень такое лицо… – Секретарша продолжала смотреть поверх очков. – Ну, правильное такое лицо, красивое. Не просто красивое, а очень красивое. Категория «в». Настолько правильные черты лица, что уже аристократическое. И ещё она толстая, хотя, по-моему, слегка похудела в последнее время. Лиля! Толстая девка, красивая морда, таскается на все мои лекции, и в Центр, и в ГКБ всех номеров, и в НИИ. Курс примерно шестой. Ищи! Ты секретарь мой или кто? Мне, что ли, самому ходить интересоваться?

– Нет, ну что вы, Алексей Николаевич, – несколько ехидно ответила Лилия Владимировна. – Я же тут секретарь ректора медицинской академии, что я, ректору бабу не найду? Не такое находили. Толстая девка, красивая морда, сидит в первом ряду всегда и везде, примерно шестой, чего же тут не понять?

– Дура ты, Лиля! – беззлобно проворчал Шеф, зная, что задание будет выполнено.

Похудание давалось Лене Кручининой тяжело. Она всю жизнь была пухленькой, спортом никогда особо не занималась, кратковременные танцы не в счёт. Никакого особенного дискомфорта от своей полноты прежде она не испытывала, мальчикам, юношам и мужчинам нравилась и такой. Одеваться научилась правильно, а в наготе темноты все кошки серы и приятны на ощупь, особенно пока молоды. Она любила вкусно поесть и умела готовить. Последнее особенно нравилось и Юре, и его маме. Делать какие-то телодвижения в сторону избавления от лишних килограммов очень трудно, если ты живёшь на одной территории с тем, кого уже приручил и приучил к обильной и вкусной, хотя и не всегда здоровой пище. Сперва она пыталась уменьшить поглощаемые порции. Но это не слишком помогло. Она всего лишь перестала ещё и ещё толстеть. Затем перешла на более здоровые продукты, жареное заменила пареным, а конфеты – фруктами. Ничего не помогало, не считая того, что после пары-тройки яблок есть хотелось так, как будто ты прошагал пару километров по морозу. Лена начала ходить в спорткомплекс академии на аэробику. И в бассейн. После занятий хотелось есть невыносимо. Чтобы хоть как-то утолить желание немедленно сожрать казан приготовленного для Юры плова, она представляла себе, как хорошо будет смотреться в чёрном платье с открытой спиной рядом с Шефом на банкете в честь открытия какого-нибудь важного медицинского конгресса. Международного. У Лены не было ни малейших оснований для таких фантазий, абсолютно никаких, но воображение – мощнейший двигатель материи в требуемом направлении. И подобными беспочвенными и бесплодными мечтаниями ей удавалось сдержать себя и не накинуться немедленно на батон колбасы, раскинувшийся на полке холодильника и развратно манящий её к куда более сладким утехам плоти, нежели суровый аскет – зелёный болгарский перец, уныло скрюченный, несмотря на все свои многочисленные жизнерадостные витамины. Через пару недель отсутствия ужинов тело сдвинулось с мёртвой точки и начало неохотно сдавать первые миллиметры. Ещё чуть позже Лена отказалась от завтраков, заменив пару щедрых ломтей белого хлеба, умащённых сливочным маслом и покрытых толстым слоем сыра, вприкуску с двумя яйцами всмятку, на чашку кофе с одним сухариком. «По утрам можно есть всё! Пихать, как не в себя, и вам за это ничего не будет!» Ага, как же…» – ворчала она про себя. Один сухарик не добавлял радости кофе без сахара, лишь добавляя ритмичного хрусту и без того измученной мыслями голове. Так что вскоре она и вовсе перестала что-либо пережёвывать по утрам, оставив за собой право лишь на горячую чёрную жижу. Юра очень удивлялся таким переменам, но не возражал. Лена нравилась ему и пухленькой, но он вовсе не был против перемен в её весе. Потому как даже первые скинутые пять килограммов, вовсе не сказавшиеся на фигуре возлюбленной в общем и целом, настолько облагородили её и без того прекрасное лицо, что у него даже дух захватывало, когда он смотрел на неё. «Да она же настоящая принцесса! Ослепительная… – думал парень в такие моменты. – Живу с ней и даже не замечал раньше, насколько она прекрасна, считал её просто красивой, не более».

Лену совершенно не интересовало, что по этому поводу думает Юра. У неё были другие цели и задачи, хотя она всё ещё никак не могла сформулировать, какие именно. Познакомиться с Шефом? И что может предложить ректору вуза студентка шестого курса? Очередное юное тело в ряду прочих тел? Нет, подобное её не устраивало. Только не как все. Надо, чтобы запомнил. Отличил. Запомнил и отличил так, чтобы уже никогда не забыл и не лишил отличий. В общем, да. Выбрали направление и идём.

И Лена шла. На все лекции, читаемые Безымянным, в спорткомплекс на потную одышливую аэробику, в пропахший хлоркой бассейн и домой, к Юре, чтобы не ужинать и активно заниматься любовью. Когда очень хочется есть, секс выручает. Переключает внимание и меняет местами приоритеты. Прежде не очень-то страстная Леночка почти что измучила Юру каждодневными постельными экзерсисами, приравненными ею в том числе к физкультуре. Последнее ли, похудение, физические нагрузки и интенсивная умственная и фантазийная деятельность, или всё вместе, не важно, отлично сказались на состоянии Леночкиной кожи. Она и раньше была вполне чиста, но сейчас стала матово-мерцающей, идеально ровной безо всяких дорогостоящих гигиенически-декоративных кремов.

Но сама она всего этого не замечала. Потому что думы её всё бегали и бегали. Ну, на то они и думы, чтобы бегать по поводу и без по бесконечному кругу, пока куда более последовательное тело поступательно движется по выбранному пути.

В один из дней, когда Лена пришла на очередную лекцию Шефа, в аудиторию внезапно вошла дама из деканата (чего ранее на лекциях ректора никогда не было) и, пустив по кругу листочек, попросила записать фамилию, год интернатуры или курс, группу, даже если вы пришли послушать лекцию не своего курса или в не своё время. Круг начался с Леночки, потому как именно она сидела на первой скамье уходящего ввысь полукружья аудитории. Дама сама направилась к ней и, мило улыбаясь, сказала, что это не для репрессий прогульщиков, а для составления объективной картины посещаемости, интересности, лекторских рейтингов и… Деканатская тётка ещё что-то несла, но Леночка тщательным круглым почерком уже вывела на листочке:

1. Елена Кручинина, лечебный факультет, шестой курс, седьмая группа.

И передала его наверх, утратив к инспекторше всякий интерес и продолжив что-то писать в своей тетради, хотя лекция ещё не началась. Потому и не заметила, как инспекторша, перехватив листочек во втором ряду, обвела номер первый красной ручкой.

– Это я так, чтобы не забыть, – поясняла она чуть позже секретарю ректора. – Хотя такую не забудешь. Очень красивая. Ну, по крайней мере, на лицо. Она же сидела, так что я не видела, как там со всем остальным! Грудь тоже под халатом особо не рассмотришь. Шея длинная, что надо, – хихикнула «шпионка». – Лиль, а зачем она тебе?