Книга Семь пятниц на неделе - Татьяна Луганцева

– Повторите все, – между тем попросил Вилли, элегантно сбросив с плеч своего пиджака кусочки десерта.

Татьяна, смилостивившись, принялась снимать хлопья сливок с головы Николая Еремеевича, приговаривая:

– Ничего, это полезно для волос. А то вон плешь уже просматривается.

– Какая плешь? Нет у меня никакой плеши! Я… – взвился ведущий актер.

– «Я… я…» Только и слышу! Как же вы все, мужики, любите себя! – возмутилась Таня. – Когда я ходила с перекошенным лицом, меня одна Груня и жалела.

– Ой, кстати, вот вы в чем изменились!! – вдруг сообразил Вилли. – А я-то все гляжу на вас и думаю – что не так?

– Ты только посмотри на него, Грушечка! Он только сейчас понял! Ох уж эти мужчины… Я всегда говорю: хоть противогаз надень, они и то не заметят, что изменилось что-то!

Им принесли еще бумажных салфеток и поменяли скатерть.

Николай Еремеевич дрожащей рукой наполнил бокалы, стараясь не смотреть на Таню, и, прокашлявшись, продолжил рассказ.

– И вот попали наши глупые молодые студенты не в какую-то там Польшу или ГДР, а поехали сразу в одну из самых развитых капиталистических стран – в Англию. Представляете, как может в Лондоне снести крышу у людей, которые дальше Евпатории в общем вагоне не ездили? Вот ребята и опьянели от изобилия и свободы. А попали они в театр Ее Величества королевы Англии. Играли исторический спектакль про Россию, про Ивана Грозного. На спектакль пришла сама королева Англии при полном параде. Она же известная театралка. Ее Величеству очень понравилась игра молодых русских артистов, однако бедность декораций и костюмов королеву удивила. И вот во дворец был приглашен Эдуард, режиссер труппы. Там в торжественной обстановке ему вручили национальную ценность – корону из платины и брильянтов, чтобы в ней сыграл последний, заключительный спектакль актер, исполнявший роль государя.

– Подождите! – перебила рассказчика удивленная Аграфена. – Какая Англия? Какая королева? Мне Эдуард Эрикович, когда уговаривал ехать с труппой, сказал, что они с Марком были в Париже.

Николай Еремеевич только отмахнулся, мол, Эдик соврет – не дорого возьмет, и продолжил свою историю.

– Корону водрузили в специальный переносной контейнер и доставили в королевский театр. Спектакль шел на «ура». Еще бы! Брильянты сверкали, актер, на голове которого был этот венец, играл великолепно, словно ему передалась часть энергии монархов Англии, впитанная короной. В зале присутствовала охрана, с драгоценной реликвии не сводили глаз. После спектакля венец был так же запакован, убран в сейф, а затем доставлен обратно во дворец. А дальше… Не могу сказать точно, сразу же обнаружили пропажу или прошло некоторое время, но это произошло. Вместо короны из платины, золота и алмазов с антикварной огранкой в контейнере оказалась потертая бутафорская шапка Мономаха с весьма выцветшим лисьим мехом, искусственными камнями и медным покосившимся крестиком на макушке. Именно в ней потело много актерских голов, когда ставился этот спектакль, и запах от шапки шел пренеприятный. Скандал случился грандиознейший! Представляете? Корона, с которой не спускали глаз, исчезла. Артистов допрашивали и обыскивали сутками, задействованы были и наша, и их разведка, но ничего не нашли. Совсем! Ни одного следа, ни одной улики! Корона словно растворилась в воздухе! В конце концов группу отпустили.

– Захватывающая история, – покачала головой Аграфена.

– Значит, корону украли? – уточнил Вилли.

– Невероятная прозорливость! – хмыкнул Николай Еремеевич как раз тогда, когда повторно принесли потрясающие блюда десертного толка и еще кое-что из еды.

– Так и не нашли реликвию-то? – спросила Татьяна, в которой всегда чувствовались коммерческая жилка и материальный подход.

– Я не дорассказал. Конечно, Советский Союз что-то заплатил Англии в качестве компенсации, но репутация была сильно подмочена. Последствия международного скандала такого размера дипломатам пришлось еще долго расхлебывать. Но это я так, к слову. Вопрос в другом. Сразу, как группу отпустили, Марк исчез.

– Что значит – исчез? – поднял голову задумавшийся Вилли.

– Попросил политического убежища, предал, сбежал, – пояснил Николай Еремеевич. – Подобные случаи бывали. Уже в Союзе всех наших повязали снова и прямо затаскали по допросам. Эдика, который был старшим в группе и которому под его личную ответственность дали корону, посадили.

– Эдуард Эрикович сидел? – удивилась Груня. – Я не знала.

– Ему дали много, лет восемь. Но выпустили после половины срока – то ли ветер поменялся, то ли заступился за него кто, а может, за примерное поведение. Вышел Эдуард другим человеком. Его никто никуда не брал после такой истории. Потом он сам, уже будучи в возрасте, организовал этот театр. Короче, если бы не тюрьма ни за что, совсем иначе жизнь у Эдика сложилась бы, с его-то пусть и не сверхталантом, зато с пробивной способностью, – закончил интригующий рассказ Николай Еремеевич.

Воцарилась пауза, во время которой каждый слушатель подумал о чем-то своем.

– Ты намекаешь, что корону украл мой, извините, отец? То есть Марк? – первой нарушила молчание Аграфена.

Татьяна присвистнула, даже отложила клубнику, которую намеревалась отправить в рот.

– Заметьте, не я это сказал! – сразу же откликнулся ведущий артист труппы и рассказчик Николай Еремеевич. – Повторяю для плохо слышащих: Марк был вместе со всеми в том королевском театре и прошел обыски и допросы вместе со всеми. Ни тени сомнения в его виновности не возникло ни у кого, иначе бы ему не вырваться из рук английских полицейских. Ни те-ни! А вот когда он так резко принял решение остаться на Западе, именно после пропажи короны… Поговаривали, что Марк обеспечил себе хорошую материальную платформу для жизни за границей. Почему-то так все и думали – что он ее украл. Ведь провезти ее через границу точно бы не смог, зато припрятать в Англии…

– Получается, Марк просто агент 007! – вступил в разговор Вилли. – Все спецслужбы искали и не нашли, он сумел спрятать реликвию и, кроме того, не выдать себя ничем.

– Жить захочешь – сделаешь! – пожал плечами актер. – Корона же тянула на миллион долларов.

– Ого! Огромные деньги! – воскликнула Аграфена. – Не понятно только, куда он ее дел и почему жил бедно. С такими-то деньгами!

– Такую кражу можно внести в Книгу рекордов Гиннесса… как самое неудачное ограбление, – сказал Вилли.

– Почему? – удивилась Груня.

– Одно дело украсть деньги, пусть и много, или драгоценности, даже антикварные, и совсем другое – умыкнуть английскую корону. Куда ты с ней потом пойдешь? Кому ты ее продашь? К тому же такие преступления не списываются за давностью лет. Ведь обворовано не частное лицо, а государство. Корона же – историческая и материальная ценность Англии.

Аграфена даже заслушалась его.

– Ты так говоришь, словно сам лично знаешь толк в кражах. Когда мне надо будет что-то свистнуть, я обязательно с тобой посоветуюсь, – сказала Татьяна, словно прочитав мысли Груни.