Книга Голые чувства - Диана Рымарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, всё-таки замечал ее? Значит, ее присутствие важно?
И она пошла. Надела на лицо приветливую улыбку, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— Присаживайся, Слада, только тебя и ждали, — проговорил Хватов неожиданно вежливым голосом.
И как только она села, в комнату внесли утку в апельсинах. Ту самую, о которой недавно грезила.
Улыбке Слады позавидовали бы даже модели, рекламирующие зубную пасту, настолько широкой она была.
Служанка разрезала утку, разложила по тарелкам и разнесли каждому.
— А че ты так лыбишься? — вдруг спросил Антон, сидевший напротив.
— Сын! — рявкнул Хватов.
— Не, ну а че она так лыбится? Утку никогда не видела?
— Успокойся… — процедил его отец и стал разрезать ножом мясо.
На минуту всё затихло, а потом Данил попытался как-то загладить ситуацию:
— Слада, какой ты хочешь салат? Я попросил приготовить несколько…
— Отец, да что ты с ней цацкаешься? Пусть жрет, че дали. Нафиг она вообще тебе упала? — А потом повернулся к Сладе. — Ты тут ненадолго, в курсе?
— В курсе, — кивнула Слада неожиданно даже для самой себя. — Уйду, когда скажут.
— Выйди вон, Антон! — скомандовал Хватов похоронным голосом.
Когда его сын ушел, Слада тоже попыталась встать:
— Я не голодна, можно я пойду?
— Сиди и ешь! — прорычал Хватов.
Сам же вскочил с места и ринулся вслед за сыном.
Есть после такого Слада решительно не могла. Посчитала, что достаточно пострадала за желание Хватова-старшего соблюсти правила приличий и пошла в свою комнату.
По дороге услышала, как сын и отец ругались в его кабинете.
«О-о-о…» — мысленно застонала.
Кажется, она своей злосчастной улыбкой сделала только хуже. Вон как орут, даже за дверью слышно. Впрочем, дверь-то в кабинет Данила и не заперта.
Слада прокралась поближе на цыпочках и застыла, подслушивая:
— Либо ты начинаешь уважать других людей, либо я превращу твою жизнь в ад! — шипел на сына Хватов.
— Моя жизнь — уже ад, — не остался в долгу Хватов-младший.
— Хорош ад! Живешь в огромном доме, комп игровой, экран на полстены, самые разные гаджеты, брендовое шмотье, которое ты не бережешь, гироскутер, лучшие репетиторы к твоим услугам, а ты их шлешь на три буквы, шельмец! Каждому бы ребенку такой ад… У меня в твои годы ничего похожего не было!
— Ой, пап, только не надо мне щас прогружать про свое голодное детство. Стухни уже!
— Ты обалдел так с отцом разговаривать?!
У Слады от голоса Данила мурашки по коже бежали, а его сыну хоть бы хны.
— А че? Че ты мне сделаешь? Ну че?
— Неделя без интернета!
— Ну и че? Переживу, не впервой…
— После школы сразу домой…
— Ты еще выпороть пообещай!
— Ты допросишься у меня…
— Только грозишься, а у самого кишка тонка меня выпороть…
— Засранец…
И тут она услышала звук падения чего-то тяжелого об пол.
— Ты че, свихнулся?! — взвизгнул Антон.
Слада отчетливо услышала свист ремня, удар о какую-то твердую поверхность, а потом новый визг мальчика.
Тут же ожило воспоминание из детства: как соседской девочке доставалось от отца ремнем. Здоровые синие полосы на плечах, руках, ногах… Кровоподтеки от бляхи. В минуты, когда подружка жаловалась ей на жестокого родителя, Миловой хотелось стать сильной-сильной и надавать этим же ремнем по морде обидчику.
И, сама не понимая зачем, она влетела в кабинет Хватова.
— Только грозишься, а у самого кишка тонка меня выпороть!
Никогда еще Хватов не чувствовал себя таким бессильным, как в тот момент, когда сын настолько открыто и гадко хамил ему. Шельмец совершенно его не боялся и не уважал. Окончательно от рук отбился. Маленький засранец отца в грош не ставил, унижал его женщину — и всё это открыто, напоказ.
Дикая, слепая ярость отключила самоконтроль Хватова всего на минуту… на одну вшивую минуту!
— Засранец! — заскрипел он зубами.
Руки вдруг зажили отдельной жизнью, мозг временно отключился. Хватов даже сам не понял, как отшвырнул стул, на котором сидел, как перемахнул через стол, стащил с себя ремень и замахнулся им на собственного сына.
Шельмец увернулся — ловко, шустро, будто только тем и занимался, что уворачивался от побоев. В результате Хватов врезал ремнем по стулу, где еще секунду назад сидел Антон.
Сын метнулся в сторону двери, пробежал мимо дивана, попытался обогнуть преграждавшее путь кресло, но не вовремя обернулся на преследователя, не вписался и рухнул прямо на мягкий подлокотник. Хватов настиг его, замахнулся и… тут сбоку промелькнуло нечто с распущенными черными волосами, и это нечто вдруг накрыло Антона собой за секунду до того, как на засранца должна была обрушиться кара.
Кожаный ремень громко хлестнул по девичьей спине.
— Слада! — охнул Данил, когда было уже слишком поздно.
Он замер на месте, нервно сглотнув.
Сын бросился в сторону из-под своей спасительницы. Белоснежка попятилась, но оступилась о складку на ковре и со всего размаху грохнулась, приложившись затылком о стену. Осела на пол.
— Слада! — закричал Данил с надрывом и бросился к ней.
— Пап, я не виноват! — вдруг возник рядом с ним сын.
— Чтоб глаза мои тебя не видели! — рявкнул Хватов и наклонился к Белоснежке. — Ты как? Сильно ударилась?
— Ой-ой, — простонала она, открыв глаза.
— Больно, маленькая?
Хватов опустился рядом с ней на колени, ощупал ее затылок, почувствовал пальцами зарождавшуюся шишку. Поднялся, недолго думая, подхватил Сладу на руки и потащил вниз, на кухню.
Рявкнул на повара и помощника, и те тут же вылетели вон. Посадил драгоценную девочку на стул, а сам достал из холодильника лед, завернул в полотенце и приложил к ее затылку.
— Как себя чувствуешь? — спросил каким-то глухим, неестественным голосом.
— Голова гудит, но в целом нормально, — тихо ответила Слада.
— Сильно гудит?
— Не очень…
Хватов громко выдохнул.
Поставил стул рядом и продолжил держать лед на шишке, свободной рукой придерживая волосы Белоснежки.
Сердце билось в груди до такой степени яростно и быстро, что у Хватова в висках стучало. Шутка ли, чуть не угробил девчонку просто так. И не какую-нибудь, а самую-самую любимую. Сколько людей так погибает? Простейшая бытовая травма вполне могла закончиться катастрофой.
