Книга Голоса лета - Розамунда Пилчер

Его оптимизм был заразителен. Сидя рядом с ним в открытой машине, усталая, утомленная солнцем и морем, с налетом соли на коже, Лора чувствовала себя по-детски беспечной и беззаботной. Никогда еще будущее не казалось ей таким обнадеживающим. В конце концов, ей всего лишь тридцать семь лет. Это еще не возраст. Немного удачи, злые чары прочь, и она родит ребенка. И тогда Алек, возможно, продаст дом в Излингтоне и купит другой, более просторный, с садом. И это уже будет дом Лоры, а не Эрики. И детская на верхнем этаже будет комнатой их ребенка, а не Габриэлы. И когда Дафна Боулдерстоун зайдет к ним в гости, она уже не сможет, сидя в спальне Лоры, отпускать замечания по поводу мебели и штор, потому что к обстановке в их новом доме Эрика уже не будет иметь никакого отношения.

Они свернули в ворота Тременхира, проехали под аркой и затормозили у домика Ивэна.

— Ивэн, огромное тебе спасибо. Это был незабываемый день.

— Тебе спасибо, что согласилась составить мне компанию. — Люси, лежавшая у Лоры на коленях, села на задних лапах и огляделась. Ивэн погладил ее по голове, потрепал за длинные шелковистые уши. Потом взял руку Лоры и поцеловал ее — так естественно и непринужденно. — Надеюсь, я вас обеих не очень утомил.

— Не знаю, как Люси, но я давно не чувствовала себя так хорошо, — сказала Лора и добавила: — И не была так счастлива.

Они расстались. Ивэну предстояло куда-то позвонить, принять душ и переодеться. Возможно, позже они соберутся все вместе, выпьют по бокальчику. Все будет зависеть от планов Евы и Джеральда. Ивэн достал из рюкзака свои сырые, испачканные в песке купальные принадлежности, перекинул их через бельевую веревку и, даже не подумав зацепить прищепками, оставил висеть во дворе в сгущающемся тумане. Лора понесла корзину на кухню. Там никого не было. Она напоила Люси, затем опустошила корзину, выбросив мусор и вымыв пластиковые тарелки и стаканы. Затем отправилась искать Еву.

Та сидела в гостиной. Поскольку на Тременхир опустился туман и окно было затянуто мглой, она растопила камин, в котором теперь весело потрескивал огонь.

Ева уже переоделась к ужину и шила чехол. Когда Аора вошла в гостиную, она отложила свое рукоделие и сняла очки.

— Хорошо погуляли?

— Божественно… — Лора бухнулась в кресло и стала рассказывать Еве про поездку. — Мы ездили в Пенджицаль, погода там была роскошная, на небе ни облачка. Мы искупались, пообедали — спасибо, что собрали нам поесть, — потом сидели и наблюдали прилив. Увидели стадо тюленей. Они резвились, подпрыгивали в воде. Милые существа с собачьими мордочками. Когда море накрыло бухту, мы поднялись на скалы и остаток дня провели там. Потом Ивэн повез меня в Ланьон, мы выпили пива в пабе и поехали домой. Извини, что припозднились. Я тебе ни с ужином не помогла, ни с чем другим…

— Не волнуйся, все уже сделано.

— Ты камин растопила.

— Да, меня что-то знобит.

Лора пригляделась к Еве.

— Ты бледна, — заметила она. — Нездоровится?

— Нет, что ты. Немного голова болела в обед, но я поспала, и теперь уже все в порядке. Лора, Алек звонил. В начале седьмого. Сказал, что перезвонит в девять.

— Алек… А что он звонил?

— Понятия не имею. Наверно, просто хотел поговорить. В общем, как я сказала, он перезвонит. — Ева улыбнулась. — У тебя цветущий вид, Лора. Совсем другой человек. Алек не узнает тебя, когда приедет.

— Я чувствую себя превосходно, — сказала Лора. Она встала с кресла и пошла к выходу, направляясь в свою комнату, чтобы принять ванну. — Чувствую себя другим человеком.

Она вышла из гостиной, затворив за собой дверь. Ева, чуть хмурясь, смотрела на закрытую дверь. Потом вздохнула, надела очки и вновь занялась шитьем.

Задрав подбородок, Джеральд стоял перед туалетным столиком и, щурясь, смотрел в зеркало, завязывая галстук. Темно-синий шелковый галстук с рисунком из красных морских корон. Узел получился идеальный, аккуратно лег между уголками накрахмаленного воротника. Затем он взял щетку со спинкой из слоновой кости и пригладил волосы — вернее, то, что осталось от его шевелюры.

Джеральд положил щетку на место, выровнял ее на столике наряду с остальными предметами — одежной щеткой, шкатулкой для запонок, маникюрными ножницами и фотографией Евы в серебряной рамке, на которой она была запечатлена в день свадьбы.

Его гардеробная, как и некогда его каюта на корабле, была образцом идеального порядка. Одежда аккуратно сложена, туфли стоят парами, на виду — ни одной лишней вещи. Эта комната и выглядела как каюта. Узкая, простая односпальная кровать, где он спал иногда, если простужался или Еву мучила головная боль, была тщательно заправлена и застелена синим покрывалом. Туалетным столиком служил старый матросский сундучок с вделанными в стенки по бокам медными ручками. На стенах висели групповые фотографии периода его учебы в Дартмуте[35]и службы на корабле ВМС «Экселлент» в качестве матроса-артиллериста.

Порядок был его религией… Порядок и свод этических норм, в соответствии с которыми жил. Давным-давно он решил для себя, что старые незыблемые догмы Военно-морского флота вполне применимы к обычному повседневному существованию.

О корабле судят по шлюпкам.

Это означало, что, если парадное крыльцо выскоблено, опрятно, дверные ручки начищены и пол блестит, гости и посетители сочтут, что и во всем доме безупречная чистота. Это не обязательно так, а в случае с Тременхиром зачастую не так. Но важно первое впечатление.

Грязная субмарина — погибшая субмарина.

По мнению Джеральда, данная максима особенно справедлива в отношении многочисленных проблем современной индустрии. Любая организация, плохо и неэффективно управляемая, обречена на крах. Сам он по природе своей был человек уравновешенный и добродушный, но порой, читая в «Таймс» о забастовках, акциях протеста, пикетах, разногласиях и отсутствии взаимопонимания, скрежетал зубами от гнева, жалея, что он в отставке, а не в строю, поскольку был убежден, что путем сотрудничества, основанного на благоразумии и духе товарищества, можно решить любые проблемы.

Ну и наконец последнее утверждение. Трудное можно сделать сразу, достижение невозможного требует немного больше времени.

Что ж, он начнет с трудного. Джеральд надел пиджак, достал из ящика комода чистый носовой платок, вложил его в верхний кармашек, покинул комнату и на лестничной площадке подошел к окну, которое выходило во двор. Машина Ивэна стояла у его домика. Ева, Джеральд знал, находилась в гостиной. Он тихо спустился по черной лестнице, прошел через пустую кухню на улицу.

Туман стал гуще, было сыро и холодно. Издалека, со стороны моря, с регулярными интервалами доносился тихий гудок туманного горна береговой охраны. Джеральд прошел через двор к домику Ивэна, открыл дверь.