Книга Злата. Медвежья сказка - Ива Лебедева

Я в какой-то момент перестала понимать, где нахожусь и что делаю. Сознание уплывало куда-то в серые рваные облака и норовило понестись вместе с ними по небу в туманную даль океана. Но в голове гвоздем сидела последняя, уже не очень осознаваемая задача: плыть к берегу и толкать плотик. Зачем, почему — неважно.

Холодно, сложно, волна в лицо, соль в чувствительном медвежьем носу — ничто не имеет значения. Плыть. Плыть. Плыть.

Когда под еле шевелящимися лапами вдруг вместо бездонной глубины оказались скользкие камни, я уже почти сдалась. Но тут как второе дыхание открылось — мы с Айвеном из последних сил вытолкали плот на узкую полосу берега под обрывом, заклинили его среди прибрежных валунов и огромными мокрыми тряпками свалились рядом, не имея возможности даже когтем двинуть.

Впервые за все время пребывания в медвежьем облике у меня болело ВСЕ тело, начиная от носа и заканчивая последним волоском на куцем черном хвосте. Надо было встать и отползти подальше от линии прибоя, надо было разобрать груз, найти пресную воду, размочить еды и подкрепиться… надо. А сил на это не было.

Не знаю даже, сколько времени я там валялась в этом состоянии полусмерти. Такое впечатление, что даже звуки исчезли или превратились в ровный невнятный гул. Я пришла в себя оттого, что сквозь этот гул прорвался чей-то высокий скулеж, а потом меня в нос лизнули горячим языком. Раз, другой…

С трудом приоткрыв один глаз, я краешком сознания родила невнятную мысль: «Кристинка…»

Но это была не она, потому что серые валуны и песчаный откос над ними наполовину загораживало что-то черное и слишком большое для медвежонки. С трудом оторвав голову от мокрых камней, я открыла второй глаз и попыталась разогнать звездочки, застилающие взор.

Рядом со мной на берегу лежал Айвен в медвежьем облике. Он как-то прополз те несколько метров, что нас разделяли, и теперь пристроился мне под бок, обнял передними лапами, отрывая от неуютного холодного берега и устраивая мою голову у себя на груди. Утонувшие в густой шерсти маленькие медвежьи глазки смотрели на меня с искренней озабоченностью и испугом, он наклонился и снова принялся вылизывать мне морду, тихо урча.

Я не успела отреагировать, потому что с другой стороны ко мне притиснулась теплая и на удивление сухая медвежонка, заскулила в ухо и зарылась мордой мне в шерсть. Я пересилила собственную обморочную слабость и попыталась обнять ребенка лапой, а Айвен все держал нас обеих и вылизывал, вылизывал мне нос… Если бы мы сейчас были людьми, это был бы просто неприлично глубокий поцелуй. Я мысленно улыбнулась и стала уплывать в беспамятство.

Глава 44

В какой-то момент мне показалось, что рядом звучат еще чьи-то мужские голоса, даже знакомые. И они зовут

меня по имени.

«Голди, Голди! Держись, девочка!»

За что держаться-то? Не поняла. Странно, что черный медвежий нос Айвена вдруг заслонило чем-то большим, гладким и ярко-красным. Таким же, как… дно водного мотоцикла?! Так погодите… так что, мне все это привиделось?! Медведи, остров, прошлый век, чужой мир, чужой муж…

Но… но…

— Мама, мама! Открой глазки, мама!

Плачущий Кристинкин голос сначала доносился еле слышно, откуда-то очень издалека.

— Золотинка… Злата. Не надо, не уходи. Ты нам нужна. Ты… ты мне нужна. Не смей, слышишь?! Вернись! И снова что-то горячее на лице, то есть на морде. Это Айвен?

Я совсем запуталась. Куда мне — домой или сюда, на неприветливый осенний берег северного моря? Где я нужнее? Нет, неправильно. Куда мне нужнее?!

— Голди!

— Злата…

— Голди! Вызывайте спасателей, парамедиков!

— Злата. Златка… ну же! Вернись. Пожалуйста… А-а-а-а, гори все синим пламенем!

Я огромным усилием заставила себя открыть глаза в серое пасмурное небо далекой осени и всем существом вцепилась, впилась в ощущение этого чужого, но уже ставшего немножко своим мира. В его запах, в его холод, в соленую воду на языке, в отяжелевшее от усталости звериное тело.

— Ай… вен. Крис, не реви. Все нормально.

— Мама!

— Все в порядке, мелкая, не пищи. — Говорить было почти так же трудно, как если бы пришлось ворочать огромные серые валуны, разбросанные по узкой береговой полосе под откосом. Но я справилась. — Айвен, я… у меня все нормально. Если у тебя остались силы — проверь, как там груз, и покорми ребенка. Пожалуйста.

— Ф-ф-ф-ф… — Черный медвежий нос приблизился вплотную. — Действительно пришла в себя, раз вспомнила о вещах и начала командовать. Двигаться можешь? Хоть чуть-чуть? Надо отползти подальше от воды, скоро начнется прилив.

— Попробуем… — бормотнула я, пытаясь найти где-то внутри себя второе дыхание. Хотя какое, к лосям лысым, второе, его я открывала еще на середине пролива. Это будет уже примерно тринадцатое. Лишь бы его найти.

— Еще раз поцелуешь — и точно смогу, — не знаю, какой черт меня толкнул это сказать, я ляпнула прежде, чем успела как следует обдумать эту фразу. Но слово уже вылетело легкомысленной птичкой, все, не поймаешь. Так что теперь только вперед: — По-настоящему!

— Что по-настоящему, ползти сумеешь? — хмыкнул мужчина, то есть медведь. То есть все же мужчина! Внутри медведя. — Ладно, не дуйся. Шантажистка.

Он снова подгреб меня лапами, таким человеческим, а вовсе не звериным жестом, потискал немного и лизнул. Мур-р-р… Жаль, мы не в котов перекидываемся. А еще жальче, что вообще сейчас перекинутые. Хочу по-человечески целоваться! И мне все равно, что место и время вообще не подходят для поцелуев.

Отскрести себя от мокрых камней и доволочь до сухого места под нависающей над пляжем скалой оказалось одной из самых непростых задач в моей жизни. Но я справилась. Ко мне под бочок тут же закатилась Кристинка, которую я попыталась, правда, отогнать, чтобы она не вытирала мою мокрую шерсть своею сухой. Вряд ли, конечно, медвежонок простудится, но лучше перестраховаться.

Бесполезно, дите тут же начало рыдать, и я сразу сдалась. Пусть мокнет, бог с ней, лишь бы истерики не приключилось.

Айвен между тем отдышался первый, втащил наш плотик на достаточно высокий камень, чтобы его не унесло прибывающей водой. Успел прошвырнуться по округе, не меняя медвежьего облика, ибо даже в мокрой шубке под безжалостным осенним ветром было теплее и здоровее, чем с человеческим голым торсом, нашел ручеек и набрал в котелок пресной воды, притащил кучу обкатанных и просоленных морем палок и даже бревнышек, сложил их шалашом с подветренной стороны скалы и полез в мешок за огнивом, которое мы прихватили с зимовья.

Тут уже пришлось признать, что без человеческих рук не обойтись. Так что мужчина заглянул к нам с Крис под нависшую скалу, обменяться со мной «специальными взглядами», и дальше хозяйствовал уже без медвежьей шубы. В одних штанах. Даже накидку из оставшейся парусины было не надеть, потому что как раз в нее было завернуто самое ценное на плоту.