Книга Любовь на карантине - Юлия Набокова

– Подъем, ребята! – разбудил меня на следующее утро жизнерадостный голос Катюни.

Я завозилась под одеялом и почувствовала, что подо мной зашевелился кто-то еще. Ой! Открыла глаза и увидела, что лежу на плече у Кирилла.

– Доброе утро, – сонно пробормотал он, открывая глаза.

– Ну вы даете! – поразилась медсестра. – На одни сутки вас без присмотра оставила. Боялась, что обнаружу тут два трупа, а вы уже в одной койке кувыркаетесь.

– Мы не кувыркаемся, – смутился Кирилл, поднимаясь с моей кровати.

– Мне кошмар приснился, – принялась оправдываться я.

– Это ваше дело, – хихикнула Катюня. – Мое – температуру мерить.

Она громыхнула ящиком, и Кирилл подошел к окошку за градусниками.

– Кстати, мы по вам скучали, Катюня! – сказал он.

– Что-то незаметно, чтобы вы тут скучали, – усмехнулась Катюня. – Когда жениться будете, могу хорошего свадебного фотографа посоветовать. У меня их сразу два на примете – троюродная сестра и ее муж. Алиса Иволгина и Влад Кольцов, может, слышали?

– Влад Кольцов – этот тот фотограф, который чуть на телеведущей Ариадне не женился? – оживилась я.

– Не женился же! – вскинулась Катюня. – Он теперь муж Алисы.

Я смутно припомнила, что со свадьбой телезвезды был связан какой-то громкий скандал. Выходит, жених Ариадны тогда сбежал от нее к своей коллеге – тоже свадебному фотографу.

– Так что обращайтесь, если что. Своим скидка! – добавила Катюня. Я была уверена, что она подмигнула мне под маской перед тем, как ушла.

– Смешная эта Катюня! Вот бы на нее без маски посмотреть, – Кирилл озвучил мое желание, но меня куда больше волновало другое.

Я забрала градусник, который он мне принес, сунула под мышку и задала мучивший меня вопрос:

– Почему ты спал в моей постели?

– Ты уснула у меня на руках. А когда я попытался тебя переложить, ты меня не отпустила.

Вот позорище! Я мысленно застонала, а вслух сказала:

– Извини.

– Все в порядке, Даш.

– Надеюсь, в остальном я вела себя прилично? – напряженно уточнила я.

– Не знаю, – Кирилл улыбнулся, – я почти сразу отрубился.

– Забудем об этом! – твердо предложила я.

Кирилл перестал улыбаться и серьезно сказал:

– Даш, я не навязываюсь, но если вдруг ты захочешь поговорить о своем кошмаре…

– Не захочу, – отрезала я.

– Просто знай, что я рядом, – спокойно закончил Кирилл свою фразу. – И ты всегда можешь ко мне обратиться.

Его слова одновременно радовали и ранили. Хотела бы я, чтобы он был рядом. При воспоминании о том, как Кирилл меня вчера обнимал, меня бросало в жар и тянуло к нему как магнитом. Даже в снах, которые мне снились о нем, мы не были так близко, как вчера ночью. Но о каком «всегда» может быть речь, если через десять дней нас выпустят отсюда и мы больше не увидимся? Кирилл и не вспомнит обо мне, когда вернется к Веронике.

Видимо, Кирилл тоже подумал о невесте, потому что быстро добавил:

– Как к другу, Даш.

– Если мы провели одну ночь вместе кровати, не значит, что мы стали друзьями, – выпалила я.

– А сколько надо? Две, три? – Он весело взглянул на меня, и я невольно рассмеялась.

– Я смотрю, ты всерьез намерен со мной подружиться?

– Нечасто встретишь девушку, которая разделяет твою любовь к стендапу, – кивнул он.

– А как же Вероника? – ляпнула я.

Кирилл сразу перестал улыбаться, а у меня защемило сердце при мысли, как много значит для него невеста.

– Вы давно знакомы? – вырвалось у меня.

– Больше десяти лет, – без заминки ответил он.

Мое сердце окончательно ухнуло в пропасть. Одна ночь в объятиях Кирилла – против десяти лет с Вероникой. У меня нет ни единого шанса.

– А что? – Кирилл пристально наблюдал за мной, и я понадеялась, что вся гамма чувств не отразилась на моем лице.

– Долго. А что никак не поженитесь?

Мне не следовало задавать вопросы, которые вертелись у меня на языке, но я ничего не могла с собой поделать. Как будто минувшая ночь прорвала все шлюзы, и чувства хлынули наружу.

– Мы начали встречаться прошлым летом, – объяснил Кирилл.

Значит, все-таки не десять лет отношений, а меньше года! Мне полегчало. Мои шансы росли на глазах. Вероника где-то там, далеко за стенами больницы, а мы здесь, рядом.

– Я сделал ей предложение на Новый год, – добавил Кирилл, разрушая мои надежды в прах.

– Значит, вам пригодятся контакты свадебных фотографов, – как можно беззаботней откликнулась я. – Не забудь взять у Катюни перед выпиской!

Пока мерила температуру, все вспоминала, как Кирилл обнимал меня ночью.

– Градусник давай, – окликнул он. – Сколько у тебя?

– Тридцать шесть и шесть.

До завтрака было далеко, но я так и не смогла уснуть. Унеслась мыслями в прошлое – в мою жизнь до Инстаграма и в тот день, который до сих пор преследовал меня в кошмарах.

Я родилась в маленькой деревне под Чеховом. Мать растила меня одна, отца я не помнила – он сгорел при пожаре вместе с домом. Мне тогда было полгодика; мама выпрыгнула со мной из окна, и так мы спаслись. Об отце мама сильно не горевала, как-то проговорившись, что он ее бил. На память о нем у нее остался шрам у виска. А вот дома – двухэтажного, деревянного – ей было жаль. После пожара ей пришлось вернуться к матери, и мы стали жить в старом бабушкином доме, который разваливался на части.

Сколько себя помню, ремонт в доме никогда не прекращался. Мамины сожители менялись каждый год: дядя Вася латал крышу, дядя Миша вскрывал пол, покрытый грибком, и перестилал его заново, дядя Толя ремонтировал крыльцо. В деревенский магазинчик, где работала мама, таскались все мужики за водкой, и новые романы закручивались прямо там – у прилавка. В старших классах я часто сама подменяла маму за прилавком – когда она в пьяном забытьи валялась дома с очередным любовником. В деревне маму не любили, за глаза звали шалавой. А я ее стыдилась и мечтала вырасти и уехать в Москву.

К концу одиннадцатого класса, работая в магазине за мать, я успела накопить немножко денег. Выпускного вечера и выдачи аттестатов я не дождалась. Только ЕГЭ сдала, как у мамы завелся очередной ухажер – мясник дядя Гриша, которого законная жена выгнала за пьянки и гулянки. В первую же ночь дядя Гриша, покрепче напоив мою мать, попытался забраться ко мне в койку.

– Не надо, дядя Гриша, – промычала я, придавленная его грузным пивным пузом.

– Тебе понравится, цыпленочек, – он дыхнул перегаром мне в лицо и запустил руку под ночнушку.