Книга Вне рамок приличия: Друг моего сына - Александра Ермакова

Шла с решительным настроением прекратить «нас» и дать «ему» понять, что ЭТО ВСЁ! Этот беспредел больше не допущу! Но приближение Руслана чувствовала каждой частичкой кожи. И слышала… на подсознательном уровне. Скорее, как зверь — чуяла.

Сердце грохотало в такт шагам.

И когда замерла на пороге, глядя на Руслана, развлекающего девчонок в приёмной, поняла, что он меня расщеплял, выводя на такие эмоции, которые я не готова принять.

Ну и как с ним порвать?

Это дико сложно…

— Руслан Германович, перевязка днём, — деловым тоном нарушила их милую беседу.

— Елизавета Сергеевна, так ведь знаете, что я занят сильно…

— Будьте добры, в следующий раз найдите час своего времени и приезжайте в рабочие для перевязочного кабинета часы, — отчитала сурово, и кивнула, чтобы он следовал за мной.

Только дверь в приёмную моего кабинета затворилась, Руслан схватил меня со спины и крепко прижал к себе:

— Я так соскучился, — шелестел, а у меня нутро трепетало и мурашками кожа покрылась. И ведь, зараза, не дал ни секунды на возражение/возмущение.

— У меня уже ломка, когда тебя нет, — жадно шарился по моему телу руками, будто расставались надолго, и времени совсем мало.

— Чокнутый, — но не ругалась, как идиотка счастливая улыбалась и задыхалась от чувств.

Капитулировал быстро, уже после его ненасытных, пожирающих рассудок, поцелуев, лишающих каких-либо мыслей. Поцелуев и ласк, делающих из меня похотливое животное. Поцелуев, оголяющих меня перед ним душой…

Упали там же — в приёмной на диван, забыв о приличиях, зато наконец дорываясь друг до друга.

— Почему ты не сказал, что у вас сезон начинается? — не ругалась, так уточняла, чтобы молчание забить, пока поправляла одежду уже у себя в кабинете.

— Прости, — Руслан ко мне зашёл, сел напротив. Отвалился на спинку стула, нога на ногу.

Я не знала, что на это сказать, и тогда Рус признался:

— Не думал, что меня затянет… и придётся объясняться, прощаться…

— Я понимаю. Не девочка переживу. Да и к лучшему оно. Месяц — хороший срок подумать и решиться…

Пиликнул внутренний телефон, и я торопливо ответила по работе.

— Мне нужно идти, — вставая, виновато обронила.

— Дождись меня, — перехватил меня за руку Рус. Притянул к себе, зажимая между ног и пленяя руками по бёдрам, а головой утыкаясь в живот.

— Так я вроде никуда не собираюсь, — попыталась увильнуть от темы, но вместо «оттолкнуть» пальцами зарылась в его тёмные волосы.

— Просто дождись, — его тон был непривычно серьёзный. И это пугало.

— Русь, я тебе не жена. Хочу, чтобы понимал. Ты свободный мужчина, и твоя жизнь вне меня… она ТВОЯ! Я не имею на тебя прав…

— Почему? — огорошил, вскинув на меня глаза.

— Потому что мы невозможны… — пробормотала уже не так уверенно.

— Почему? — напирал Рус, смотря прямо в упор.

— Перестань, — сдалась, закрыв глаза. — Я даже в кошмарном сне не могу такое представить. ТЫ и Я это… Нас осудят… — сбивчиво бормотала, впервые решившись озвучить то, что меня тяготило долгое время.

— Ну и пусть осудят! — спокойно припечатал Рус. — Не похрену ли тебе до чужого мнения? — смотрел так пристально, словно выискивал на моём лице ответ. Будто хотел прочитать, что у меня в душе. — Если конечно… — запнулся, — любишь, — опять помолчал. — Если хочешь быть со мной.

Я замерла. Он рвал мою душу. В клочья.

— Я бы так не сказала, — возненавидела себя за блеяние. — Думаю, это не любовь. Скорее так, вспышка, страсть, минутное увлечение… Гормоны, ну, или скуки ради.

— Я… развлечение? — Руслан заткнулся, пиля меня тяжёлым взглядом.

— НЕТ! — не смогла солгать. — Но ты такой упрямый. Упираешься, не желая признать очевидного: НАМ НУЖНО ПОРВАТЬ! Ты хоть это понимаешь?..

— Да, — Рус меня отпустил, и только я отступила, он встал: — Но всё равно дождись меня, — мрачно кивнул. — Мы решим вопрос вместе! ВМЕСТЕ! — вторил внушительно. И сейчас он не был милым, обаятельным парнем. Теперь я видела перед собой взрослого мужчину, готового идти против всего мира. Это было… так красиво и мощно, что у меня защипало в глазах.

— Поверь, работы у меня много…

По коридору шли каждый в своих мыслях и попрощались мы до отвращения сухо: «Пока!»

Впервые за долгое время ощутила пробирающую до костей пустоту. Словно Жека и Руся не просто уехали на игры, а… я их потеряла.

Было глупо так думать, но от липкого чувства не могла избавиться несколько дней. Часто зависала в раздумьях. Лишь работа спасала. Впрочем, как всегда, и конечно редкие звонки от сына и от Руслана, которого попросила этого не делать. И когда приближался час Икс — возвращение Громова, Марго огорошила:

— У тебя конференция, — брякнула, не отрывая взгляда от документов на столе, когда я вошла к ней в кабинет на «срочное совещание», — забыла тебе сказать.

— Что? К-какая? Когда? А тема? Я же…

— Не благодари, я всё оформила задним числом, — пробурчала Маргарита, подняв на меня усталый взгляд. — Не волнуйся, выступать не тебе. Татьяна Синенко и Константин, — это ехидненько пропела.

— Микушин, — поморщилась я. Судя по широкой улыбке Марго и затянувшемуся молчанию, я попала в цель. — Смерти моей желаешь?

— Ни капли не сочувствую, — как на духу кивнула Маргарита. — Ты там нужна, сама понимаешь. Лицо клиники.

— Зачем?

— Не тупи, Лиз, — перестала лучиться Анисимова, — ещё неделя на свободу… от Громова.

— О, — тотчас кивнула я своим мыслям. — Когда ехать?

— Завтра! — порадовала подруга. — Ты же говорила, что Герман вот-вот должен вернуться. Как раз…

— Это отсрочка, но не выход из…

— Знаю, Лиз, — помрачнела Марго. — Но даже она для нас спасение. Мы успеваем прокрутить деньги. Я уже пробила по бухгалтерии. Вырвать такую сумму в середине месяца затруднительно, но ближе к концу… Придержав некоторые заплаты… — значимо выделила. — Если, конечно, ты не переиграешь в нашу пользу.

— Я тебя поняла, — я правда растрогалась такой попытке исправить то, чему отчасти виной была Анисимова.

И словно в подтверждении наших страхов, в приёмной уже к обеду был очередной букет. В этот раз я предусмотрительно выдернула карточку сама.

От Громова.

«Отговорки не принимаются. Завтра в 19 часов у нас ужин. Бристоль».

Какая вопиющая наглость?!

А если у меня работа? Вдруг мне задержаться нужно?

Если я плохо себя чувствую? Что, если, наконец, я просто не ХОЧУ!