Книга Два жениха и один под кроватью - Марина Ли

Я прокашлялась и, отвернув голову от двери, но по-прежнему не глядя на Даккея, спросила:

— Почему, когда ты говоришь мне «нурэ» или «наставница», у меня всегда возникает такое странное чувство, будто ты хочешь надо мной посмеяться?

— Потому что ты ко мне предвзята, — близко, настолько, что я затылком почувствовала короткий смешок, ответил боевик, а я была вынуждена ухватиться рукой за косяк, чтобы не упасть с внезапно ставших ватными ног.

Во имя магии! Я же с ним всё утро провела! И ещё была ночь неделю назад (половина ночи). И вечер, когда он поил меня лекарством от Почесуна… Быть может, меня снова чем-то прокляли? Или всё же этот странный недуг имеет совсем иное происхождение?

— Позвольте открыть вам дверь, наставница.

И всё-таки он издевается!

— Спасибо.

Шагнула в распахнутую дверь, дождалась, пока Даккей займёт своё место, и после этого произнесла, добавив в голос изрядное количество льда:

— Я ведь не раз просила, господа, чтобы вы не заходили в залу до звонка. Так сложно? Вы хуже неразумных детей, честное слово…

Заняла своё место за кафедрой и объявила:

— И вопреки всему желаю вам хорошего дня. Здравствуйте. Сегодня, как и обещала, я приготовила для вас нечто вроде проверочной работы.

Неважно, сколько лет студентам. На эту фразу они реагируют одинаково недовольным ворчанием. Которое я, конечно же, совершенно естественно проигнорировала.

— Всю прошлую неделю я собирала сведения об уровне ваших знаний и теперь хочу убедиться в верности своих выводов. Поэтому мною были составлены опросные листы, на основе которых мы сможем разработать индивидуальную программу для каждого из вас. Здесь сорок вопросов на разные темы. Постарайтесь ответить максимально полно. Во времени не ограничиваю. Если понадобится, мы можем посвятить этому целый день. У меня только одна просьба…

Я планировала попросить у боевиков Магическую клятву. Надеялась, что те из них, кто не имел отношения к Почесуну, не откажутся её принести. Не хотелось бы причинять неудобство тем из ясельников, которые и в самом деле приехали в БИА учиться, а не проклинать своих наставников дурацкими детскими заклятиями.

Однако договорить до конца мне не позволила пронзительная трель звонков и полный ужаса вопль, долетевший откуда-то из коридора:

— Проры-ыв!!

Дальше помню смутно.

Помню, как в моём мозгу сорвало печать, от осознания того, что лично для меня могут означать эти слова, помню, как магия выплеснулась через испуганный вскрик, фонтаном брызнула с кончиков пальцев, разливаясь вокруг и, как извержение вулкана, огнедышащей лавой уничтожая все защиты, плетения, все чужеродные заготовки, оставляя за собой пепелище инородных заклинаний и мягкой волной обтекая те, которые имели отношение к фамилии Алларэй. К живым и к мёртвым.

…К мёртвым.

Не уверена, но, кажется, я что-то кричала. Кто-то хватал меня за руки, отчаянно ругаясь. Были слышны звуки драки, а я думала лишь о брате. Для целого мира прорыв — это новая война, а для меня… для меня это… это…

О, Бред… Мерзавец ты такой! Как я теперь расскажу об этом родителям?

Вот после этой мысли я точно закричала. И вроде бы кто-то ударил меня по лицу.

— Проклятие бездны…

— Дак, это всего лишь… Да твою же…

Звуки драки…

— Арканом вяжи этого бешеного!

— Дверь, дверь держи! Пока не…

И снова ругань…

А я всё кричала, и кричала, и кричала, и через мой голос из меня выливалась сила магии Алларэев. Завтра она восстановится, а сегодня… Сегодня…

Внезапно мне в лицо плеснуло чем-то обжигающе ледяным и я, приходя в себя, прокричала с надрывом:

— Во имя предков!!

И после этих слов в лекционной зале грянул гром — на этот раз настоящий, ибо я от него едва не оглохла. А затем наступила тишина, и одновременно с её приходом у меня почему-то отчаянно зачесался зад.

Так сильно, что от того, чтобы задрать юбки и расчесать кожу до крови, меня удержал лишь испуг, горе и четыре десятка перепуганных глаз.

— Нурэ Алларэй, вы пришли в себя?

Я повернула голову и посмотрела на Винчеля — именно он произнёс эти слова, стоя прямо надо мной (я почему-то лежала на полу посреди лекционной залы) и с виноватым видом почёсывая себя чуть ниже спины.

— Ради магии и предков, прости нас, дураков. Идиотская вышла шутка.

— Шутка?

Я оперлась на чью-то руку, чтобы принять сидячее положение и неуверенно повторила вдруг ставшее незнакомым слово:

— Шутка?

— Ты просто была такой серьёзной, малышка. — Я перевела взгляд на темноглазого любителя лягушек Колума Грира. — Такой уверенной в себе… Вот мы и подумали, что было бы здорово такую крутышку-конфетку хотя бы на миг перенести на Предел.

Я провела ослабевшей рукой по лицу и сморгнула несвоевременные слёзы.

— А то же ты только думаешь, что знаешь, как демоны выглядят. А войны в глаза не видела никогда…

— И смотришь на нас свысока…

— И думаешь, что лучше нас…

— А я с самого начала говорил, что эта шутка идиотская… Дак, кажется, сломал мне нос…

Шутка… Шутка… Шутка? Шутка!

— Прости нас, нурэ Алларэй. А?

— Проклятье! Только у меня так невыносимо чешется задница?

По-моему, именно эти слова помогли мне поверить в реальность происходящего. Я стряхнула со своего тела чужие руки и споро поднялась с пола. В зале очень сильно пахло грозой, сгоревшим деревом и кровью. Для страховки оперлась обеими руками о край ближайшей парты и из стороны в сторону помотала головой.

Кто сказал, что месть нужно подавать холодной? Горячая — самое то.

Во имя магии! Неужели всё это было лишь глупой шуткой? Что должно быть в головах у взрослых мужиков, — а ведь все они намного старше меня! — чтобы устроить такое? Я отказывалась в это верить, но всё указывало на то, что боевики, потерпев поражение с Почесуном, решили проучить меня по-другому. Каким-то образом заговорили магический фон, чтобы я не почувствовала подставы, и устроили пародию на прорыв.

Иллюзию.

У меня же от этого полностью сорвало крышу — у любого бы сорвало на моём месте — и в результате я устроила настоящую магическую бурю. Потеряла контроль над силой, и она с радостью хлынула в окружающий мир, словно высокая волна, которую уже ничем не сдержать, не разделяя людей на правых и виноватых, щедро отвешивая от моего блюда мести всем — и даже мне.

Остатки магии заискрили на кончиках моих пальцев, и я точно приложила бы этих идиотов чем-нибудь забористым, но…