Книга Натюрморт с живой белкой - Ольга Горышина

— Бель, с тобой действительно все хорошо?

Денис постучал, но остался за дверью, хотя замок не был закрыт.

— Да, я иду в душ!

Белка ухватилась за ручку на стеклянной двери и подтянула себя вверх. Убедившись, что пол под ней чист, она решительно шагнула под горячий душ, чтобы смыть следы своего поражения.

Глава 23 "Беличья кисточка и орешки для белочки"

Белка открыла дверь ванной комнаты и наткнулась на Дениса — одеться он не оделся, а потратил все время, пока она принимала душ, чтобы нарезать ровными кусочками нектарин. Он протягивал ей блюдечко, как утром кофе. Утром? Белка поджала губы — утро было в другой жизни.

— Я не хочу.

Она оттолкнула его руку, но Денис все равно изловчился и засунул сладкую дольку ей в рот. Пришлось сжевать.

— Это подобрин, котенок. Хватит рычать.

Теперь она толкнула его в плечо.

— Дай пройти.

И хлопнула дверью прямо перед его носом и тут же наткнулась на брошенную одежду — футболка на кровати, шорты на полу. Из ванной комнаты он сразу пошел за нектаринами. Белка потуже затянула на груди полотенце и схватила футболку — она оставалась относительно чистой. Во всяком случае, без следов крови. Подхватив с пола шорты, Белка открыла дверь.

— Возьми блюдце, — буркнул Денис, когда она ткнула ему в грудь одеждой.

Она взяла и снова исчезла в комнате, сжимая в руке ежедневную прокладку. Опустив блюдце на матрас, Белка оделась, но на балкон не пошла. Уселась на кровать и на автомате, не чувствуя вкуса фруктов, опустошила блюдце. Аппетит приходит во время еды. И рисования. Да и верно, не выгонишь же этого дурака вон прямо сейчас.

С таким боевым настроем Белка ринулась на балкон. Простыни высохли, она скрутила их и бросила на диван. Отодвинула стулья и втащила в гостиную сушилку. Сейчас разбирать одежду некогда. Поставив мольберт и разложив на пластиковом столе краски, она понеслась в кухню за водой. Глядя на бегущую из крана струю, она чувствовала такую же внутри себя. Живот жутко тянуло — тут даже не придется притворяться. Рисовать она будет сидя. На таких ногах ей не выстоять даже часа.

— Хочешь еще нектарин?

Денис, одетый, вырос в дверях с пустым блюдцем, и Белка чуть не выплеснула ему в лицо набранную в банку воду. Зачем он заглянул в спальню, зачем?!

— Не хочу! — выплюнула она и по дороге в гостиную специально толкнула его плечом.

— Бутерброд? Чай? Вино? — бросал он ей в спину пулеметной очередью, но она даже не обернулась.

И на балконе он не сел в поставленное ему кресло, а оттащил Белку в сторону и, стиснув ей плечи, чуть присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— Бельчонок, тебе больно?

Она молчала, но так сжимала в кулаке сухую кисть, что черенок мог треснуть.

— Или сейчас это просто обычная ваша бабская дурь в это время? Или ты злишься на меня? — теперь он теребил кожу на ее щеке, но лицо Белки оставалось непроницаемым без тени улыбки. — Если ты уверена, что тебе не будет больно, я готов попробовать еще раз. Но только при условии, что это нужно тебе. Я обойдусь, слышишь? — Губы Дениса дрогнули в улыбке. — Я не скромный. Было б мне совсем худо, попросил бы сделать минет. Но я не прошу, видишь…

Он снова тронул пальцем ее губу, и чуть не получил кисточкой в глаз — вовремя отпрянул.

— Принеси из угла табурет! — скомандовала Белка.

Высокий, с перекладиной для ноги. Самое то, хотя она предпочитала рисовать стоя, чтобы иметь возможность беспрепятственно отходить от мольберта и оценивать работу издалека. Сегодня она сделает исключение. Да и о высоком качестве этого портрета можно забыть — она слишком сильно ненавидит модель. Ничего путного на холсте не выйдет.

И все равно Белка замешала краски на бумажной палитре и вымещала злость только на заднике, кидая краску размашистыми мазками, каждый раз душа в себе желание замазать лицо, проступающее все ярче и ярче в центре холста.

Она совершенно не следила за временем. Ей не было жаль ни себя, ни Дениса. Может, тот и менял позу, но лицо все время оставалось неподвижным. Он лишь моргал, а подбородок чесал, только когда она сползала с табурета. Поначалу Денис еще пытался говорить, но все темы сводились на нет ее упорным молчанием. Пока она смотрела на холст, боль стихала, растворяясь в буйстве красок, но, глядя на настоящее лицо Дениса, Белка чувствовала боль уже не только в районе живота, но и в груди.

— Расскажи, как ты решила рисовать?

Денис задал вопрос, когда Белка отковыляла от мольберта и больше минуты стояла у стены, разглядывая хитросплетение мазков.

— За меня так решили, — буркнула она и поплелась в кухню за двумя стаканами холодной воды. Один она протянула Денису и приказала не двигаться. — В школе был выбор: оркестр или живопись. Я еще помнила, как Тьерри мучил всех нас своим саксофоном, потому выбрала кисточки и краски, а потом… Я просто тупая. Мартин брал мне репетиторов по математике, потому что даже его железных нервов не хватало, чтобы вколотить мне в голову элементарные знания. Кое-как я вытянула высокий балл на экзамене, но даже не думала идти в точные науки. А в финансах хватит двоих Деграсси. Хотя отец пытался сманить меня.

— И ты уехала в Канаду, чтобы быть подальше от него?

Белка опустила глаза.

— Наоборот. Он рассматривал предложение в Монреале, но потом его перекупила его же фирма. А мне уже деваться было некуда. Если только год терять. На это бы отец не согласился. Да и Тьерри считал, что мне надо уехать из дома и перестать быть папиной дочкой.

— И что, перестала? — усмехнулся Денис, и Белка тут же вырвала из его рук недопитый стакан.

Свой она уже осушила, но жажда не исчезла. Вода будто не дошла до живота, а выступила испариной на плечах. Солнце уходило. Тени менялись. Белка схватила телефон и, в очередной раз прикрикнув на Дениса, чтобы тот не смел двигаться, навела на его лицо объектив. Один снимок, второй, третий, приблизить, отдалить… И точно удалить, когда она закончит этот чертов портрет.

— Хочешь, я отдам тебе портрет? — спросила она, проверяя пропущенные звонки, которых, увы или ура, не нашлось.

— А как же выставка? — почти серьезно спросил Денис.

Белка опустила телефон и ударила им по бедру.

— Издеваешься, да?

Денис помотал головой.

— Издеваешься здесь, кажется, ты! Я сидел истуканом ради тебя. Ради твоего триумфа. Мне нафиг не сдался этот портрет. Ты что, серьезно для меня рисуешь?

Она кивнула и вдруг со злостью брякнула:

— Я должна тебе кольцо. Деньгами ты не берешь. Пусть будет портрет. Сам предложил селфи карандашом за пятьсот евро. Холст выйдет немного подороже.

Денис вскочил, опрокинув легкое пластиковое кресло.