Книга Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать - Валерия Чернованова

Я любила такую погоду, любила стук капель по крыше экипажа и мерное его покачивание. Сама не заметила, как уснула по-настоящему. На мгновение пришла в себя уже в спальне, ощутив лёгкие прикосновения к своей стопе — Кристофер снимал с меня туфлю. Затем так же бережно, стараясь не разбудить, избавил от второй.

Вздохнула прерывисто, когда его пальцы, лаская, протянулись вверх по ноге, до самой впадинки под коленом, и поняла, что грудь ничего не сдавливает. Не представляю как, но Грейсток умудрился справиться с крючками на платье, а следом и на корсете, и при этом меня не потревожить.

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что было бы приятно сейчас оказаться в тёплых мужских объятиях. Но к счастью, это была всего лишь мысль, тут же растаявшая в мареве сна, а в реальности я оказалась в «объятиях» пледа.

Чуть не выдала себя, почувствовав короткое прикосновение губ к губам, и услышала тихий шёпот:

— Сладких снов, мятежница.

Что было дальше — не запомнила. В памяти лишь остались звуки дождя, шелестящего за окнами спальни, ощущение безмятежного покоя и вкус поцелуя на губах, с которым я и уснула.

Весь вечер вплоть до возвращения в Монтруар Кристофер ругал себя последними словами. Ведь не собирался же её спрашивать. Тем более в театре. Тем более после сцены, которую устроила им в фойе Эдель и после которой Лорейн и так была вся на нервах. Не собирался… Но всё равно спросил. Сам того не желая повёл себя с ней так, словно она была преступницей на допросе.

А теперь страшно на себя за это злился.

Бережно, стараясь не дышать, Кристофер уложил жену на кровать. Замер, заметив, как веки девушки дрогнули, но она тут же, пробормотав что-то неразборчивое, снова уснула. Такая нежная и трогательно-беззащитная перед ним. Такой она была когда-то, и Кристофер безумно скучал по той Лорейн. Нежной, чувственной, неискушённой в любви девочке, которую он мечтал искусить и научить этой самой любви.

Но их мечты так и не сбылись.

Опустившись рядом со спящей женой, Кристофер принялся осторожно расстёгивать крючки на платье. Один за другим, борясь с желанием коснуться обнажённой кожи. Не просто ослабить одежду, а снять с неё полностью. Всё до последнего лоскутка ткани, чтобы потом ласкать, целовать её, пока она не потеряет от изнеможения сознание.

Грейсток мрачно усмехнулся и постарался прогнать из мыслей незаметно сменяющие одна другую откровенные картины. Лорейн скорее выцарапает ему глаза, чем позволит снова себя поцеловать хотя бы раз.

Оставалось ждать и надеяться, что со временем он сумеет разжечь в ней чувства, что она когда-то к нему испытывала. На её прощение он даже не рассчитывал. Но и правду рассказать не мог, понимая, что та её убьёт.

А значит…

А значит, нужно сосредоточиться на работе и поисках хордового кукловода.

Достав из кармана колечко — ничем не примечательный золотой ободок, Грейсток осторожно надел его на безымянный палец девушки, после чего накрыл её руку своей и зашептал слова маскирующего заклятия. Лорейн не заметит артефакта и ничего не почувствует, а он всегда будет знать, где она и что с ней происходит.

Отныне никаких внезапных исчезновений в неведомом направлении!

Поддавшись невольному собственническому порыву, Кристофер наклонился к девушке и поцеловал её в губы, словно желая заклеймить её своим поцелуем. Он и сам не понимал, как так вышло — всего каких-то несколько дней, и все чувства вернулись. Будто и не было семи лет разлуки. Будто она и не исчезала из его жизни.

— Работа, Грейсток, — напомнил себе шёпотом. — Ты снова отвлекаешься и снова думаешь не о том.

Пожелав своей бунтарке-жене спокойной ночи, Кристофер покинул её спальню, но задержался в будуаре. Он безоговорочно доверял Одли и Кэрроллу — своим лучшим, самым надёжным и опытным агентам, которые были не в восторге от роли нянек, но Кристофер их мнения не спрашивал. Да и чувства их его особо не волновали.

А вот их отчёт волновал. Весь вечер не давал покоя. С той самой минуты, как он его прочитал.

Уайтшир, как и его городской дом, проверили сразу и не обнаружили никакого магического вмешательства. Сеть охранных чар, которые Кристофер накладывал лично, не была потревожена, как не было замечено никакой инородной магии. А вот в поместье Ариас…

Грейсток беззвучно выругался, активировав распознающий силу артефакт и заметив, как в незамысловатое кружево охранных чар — призрачно-голубых, уже порядком истончившихся и явно нуждавшихся в обновлении, вплетались, точно ядовитые змеи, изумрудные нити инородной магии.

Эта сеть, эта паутина, затягивала весь будуар. А пройдясь по дому, его светлость пришёл к неутешительному для себя выводу, что неизвестный отметился в каждой комнате и в каждом коридоре. Не обошёл своим вниманием даже каморки.

Его агентам пришлось перепробовать немало артефактов, прежде чем они сумели распознать чужеродное вмешательство. Внимательно изучив узор чар, Кристофер снова испытал острую потребность выругаться. Громко, во весь голос.

Слишком сложное плетение, слишком кропотливая, практически ювелирная работа. Сколько магов в Хальдоре на такое способны? Единицы. И какой-то из этих умельцев отметился в её доме.

Зачем? Чтобы до него добраться? Не проще ли тогда было начать с Уайтшира или с особняка в столице?

Бесконечные вопросы сводили с ума. Как и осознание, что игра началась задолго до венчания в храме. Кто-то уже долгое время расставлял на доске жизни шахматные фигуры, и Лорейн в этой партии отводилась роль пешки.

Оставалось понять, кем для неизвестного игрока был он, Грейсток.

— Ей придётся уехать из Монтруара, — заканчивая обследовать гостиную, мрачно подытожил Кристофер.

К прислуге продолжат приглядываться. Продолжат приглядываться к её окружению. Но оставаться в Монтруаре ей было небезопасно. А он не мог рассказать ей правду.

Посвящать жену в детали расследования Кристофер не имел права. Приказ его величества и… нежелание самого Кристофера. Нечего Лорейн знать, что последние недели, а может, месяцы за ней пристально следили. Наблюдали везде. В этой гостиной, в спальне… даже в хордовой ванной!

В своих фантазиях Грейсток уже успел перепробовать на ублюдке, подглядывавшим за его женой, самые изощрённые пытки и виды казни, снова и снова причиняя тому боль. Но этого было мало. Хотелось наказать его по-настоящему. Вот только наказывать пока было некого. Поэтому ему ничего не оставалось, как тренировать в себе терпение и ждать, когда фантазии станут реальностью.

А до этого его ждала другая, далеко не самая приятная реальность. Скорее даже ужасающая. И наступит она уже завтра.

Когда Лорейн узнает, что ей придётся уехать из Монтруара.

Глава 16

Проснулась я уже утром, как ни странно, неплохо выспавшаяся и вполне отдохнувшая. К счастью, я всё ещё была в платье, к несчастью — в моей голове всю ночь хозяйничал Грейсток. Носил меня на руках, кружил, целовал. И что самое ужасное — мне это нравилось. Во сне, понятное дело, а не в реальности. В реальности я была очень недовольна реакцией своего подсознания на этого хорда во фраке.