Книга Пиранья. Озорные призраки - Александр Бушков

Следом пытались было выскочить освобожденные пленники, нотут уж сам Мазур рявкнул во всю ивановскую:

– Сидеть на кораблях, пока я не разрешу вылезти!

И для пущего эффекта, на миг отведя дуло от уха пленника,нажал на спуск. В рубке «Альбатроса» звонко разлетелось остекление. Народмоментально исчез с палубы и, надо полагать, затаился.

Дружелюбно улыбаясь обоим верзилам, стоявшим с предусмотрительноподнятыми руками, Мазур приказал:

– Раздевайтесь, ребятки, в темпе! Трусы можете оставить, яфильмы не снимаю, и меня длина ваших причиндалов не интересует... Кому говорю,мать вашу?!

Вскоре оба стояли в надлежащем виде, зло таращась исподлобья,грозно сопя и, судя по мечтательно-яростным взорам, во всех подробностяхпредставляя, что они утворят, если Мазур все же попадется к ним в руки. Глупобыло бы на них за это сердиться – тут любой на их месте озлится...

Мистера Никто не было необходимости заставлять исполнятьстриптиз – Мазур и так знал, что оружия при нем нет. Ну, пока вроде бы все идетгладко, противник разбит наголову и сопротивления оказывать не способен, самоевремя во всех деталях представить себе отход – и выполнить намеченное.

И все же...

В подсознании у него засела какая-то заноза – словно ончто-то не взял в расчет, пропустил, не учел. И Мазур никак не мог эту занозувычислить.

Под занавесом зашевелился четвертый, встал, опираясь наруки, будто ожившая картинка из учебника зоологии: обезьяноподобный предокчеловека, решивший наконец перейти к вертикальному хождению на заднихконечностях. Наблюдая за ним краем глаза, Мазур не препятствовал – и уж темболее его не трогала яростная ругань. За человеком в таком положении следуетвеликодушно признать право материться вдоволь, будем великоблагородны, какпобедителю и положено...

– Ну, топай сюда, к остальным, – сказал Мазур, сделавприглашающее движение здоровенным револьвером. – Здесь без тебя картинанезавершенная... Живо, не серди папочку, а то папочка как засветит промеж глазиз приличного калибра...

Бормоча ругательства, четвертый, пошатываясь, все жедобросовестно встал в шеренгу – ситуация комментариев не требовала и былаясна, как день.

Мистер Никто сказал так убедительно, как только мог:

– Дикки, парень, ты, может, и не поверишь, но я готов всезабыть. Чем хочешь клянусь, если полетишь с нами на Сент-Каррадин, все договорыостаются в силе... Я на тебя даже не буду сердиться. Мне, конечно, чертовскиобидно, сам понимаешь, но ради дела я уж как-нибудь перетерплю... Честно. Дажепро деньги можем поговорить...

Мазур фыркнул:

– Ты же сам говорил, что хозяин на меня денег не ассигновал.

– Я свои имею в виду, свои собственные. У нас есть ссобой тысяч пять. Забирай. Давай серьезно...

Лицо у него было исполнено яростной надежды на чудо. Судя понекоторым впечатлениям, он, свободно может оказаться, и не врал, всерьезсобирался все простить. Должно быть, неведомый хозяин был человеком суровым ибезжалостным, и судьба Мистера Никто ждала незавидная. Но Мазур не собирался поэтому поводу лить слезы.

– Не подходит, – сообщил он кратко. –А теперь, ребятки, немного потрудимся. Вы, может быть, не подзабыли иливообще не знали из-за пробелов в образовании, но именно труд из обезьянычеловека сделал...

Задача была нехитрая и не требовала особых усилий: Мазур,присев на корточки и держа четверку на прицеле, быстренько разрядил трофейноеоружие, и двое субъектов в трусах по его команде принялись за дело: один унес кморю оружие, другой – патроны. Забросили все это добро подальше в воду.

– Ну, видите, как прекрасно все устроилось? – спросилМазур. – Пока великие державы талдычат о разоружении, я на одном кусочкесуши и сам справился... Стоять спокойно! Митинговать будете потом, когда яуеду. А если кто-нибудь начнет дергаться, мозги вышибу!

Он стал неторопливо отступать к самолетику, держа компаниюна прицеле. Ему по-прежнему казалось, что упущено нечто важное. Некаянемаловажная деталь, не имевшая отношения к чисто военному опыту Мазура, апотому и не дававшаяся в руки. Что-то тут не складывалось. Откуда они узнали,куда поплыл «Альбатрос»? Почему нагрянули так целеустремленно, словно заранеезнали о киноэкспедиции слишком много? Почему палили так непринужденно? А еслибы, скажем, с киношниками для порядка и охраны ради поплыла парочка местныхполицейских? Что-то не складывается...

Взобравшись в кабину, он посмотрел на берег. Четверкапо-прежнему торчала на том месте, где Мазур их построил: прекрасно понимали,что они сейчас как на ладони, и ему ничего не стоит перестрелять к чертовойматери всех до одного со своей позиции...

Все оказалось легче, чем он думал. Ничего незнакомого илинеобычного. Мотор послушно заработал, завертелся пропеллер, очень быстропревратившись в туманный диск. Положив револьвер на сиденье рядом с собой,Мазур поработал штурвалом, осваиваясь, тронул нужные рычаги.

Гидроплан развернулся влево, легко высвободив правыйпоплавок из рассыпчатого песка. Нацелив его носом в открытое море, Мазурприбавил газу. Он определенно пересолил, чересчур газанул – но тут же поправилдело. Самолетик начал разбег, мотор тарахтел ровно и мощно, нос сталзадираться, по обеим сторонам встали радужные веера воды...

Краем глаза он все это время наблюдал за берегом – ипрекрасно рассмотрел, как с палубы второго суденышка, минуя трап, сиганул впесок человек с каким-то продолговатым черным предметом в руках, как к немукинулся Мистер Никто и принялся этот предмет вырывать.

Вот теперь все встало на свои места, и загадка наконецподдалась. У них был сообщник – среди экипажа того кораблика, затаившийся допоры до времени. Что ж, грамотно. Пора уносить ноги, пока не продырявили кчертовой матери. Когда эта хреновина наконец оторвется от воды?!

Мазур прибавил газу, манипулируя рулями высоты. Настоящийлетчик, окажись он сейчас в кабине, наверняка материл бы его долго истарательно, но ничего не поделаешь, приходится справляться, как умеешь, потомучто Мистер Никто уже у самой воды вскинул автомат, ловит на прицел ускользающуюдобычу...

Из револьвера его уже не достать – далеко. Сделать ровнымсчетом ничего невозможно. Мазур застыл за штурвалом, про себя проклинаяпоследними словами этот аппарат тяжелее воздуха. Гидроплан шел по прямой, Мазурпочувствовал, что становится гораздо тяжелее – взлетаем, ура!

Длиннющая автоматная очередь была прекрасно слышна дажесквозь гул мотора. Мазур не смог определить, попал ли стрелок – но остеклениекабины цело, как и он сам, так что вроде бы ничего страшного...

Гидроплан наконец оторвался от морской глади – и Мазур, нераздумывая, прибавил газу, пошел вверх круто, чуть ли не вертикально, на всейвозможной скорости, уходя от обстрела.