Книга Агасфер. Старьевщик - Вячеслав Каликинский

– Парадокс, не правда ли, дорогой Фридрих? И России, и объединенной нынче Германии тесно в Европе, нас раздражают амбиции русских, но, будь моя воля, я никогда бы не стал воевать с ними. И дал бы аналогичный наказ своим потомкам, в том числе и политическим. Вы, наверное, не раз слышали от меня выражение: русские медленно запрягают, но очень быстро ездят. И еще: я верю вам и вашим меморандумам о технической отсталости этой страны, о глупости и продажности ее высших чиновников – и тем не менее повторю: Россия опасна прежде всего мизерностью своих потребностей!

Фон Пурталес почтительно внимал, пряча выражение глаз за опущенными ресницами. Он знал, что старика интересует мнение по любому вопросу только одного человека: его самого. Дождавшись паузы, граф тихо вставил:

– Я только что из Берлина, ваше высочество. Хотя мой путь лежит на восток, в Санкт-Петербург. Мне приказано умножить усилия по разведывательным действиям в России… Хотя, признаться, сам Вильгельм Штибер[32] перед разгромом Австрии вряд ли знал об Австрии больше, чем я о России.

Бисмарк от души расхохотался. Вильгельм Штибер неизменно пользовался его полным доверием. Репутация этого «короля ищеек» и «шефа всех шпионов мира» была такова, что опыт, наработанный Штибером во Франции и Австрии, лег в основу деятельности всех шпионов Германии и Австро-Венгрии против России. Бисмарк считал, и не без оснований, Штибера своим талантливым учеником.

– Я бы не назвал поставленную перед вами задачу чересчур сложной, граф! Кому как не вам знать внутриполитическое положение нашего «северного колосса»! Социалисты, анархисты, социал-демократы, террористы всех мастей – да на фоне всего этого мелкие пакости ваших шпиков просто не заслуживают внимания!

– Простите, ваше высочество, но когда солдату приказывают рыть окопы и траншеи, это означает, что предстоит атака противника. Когда разведчику приказывают умножить усилия по сбору секретных сведений, это может означать только одно: война не за горами.

– Я всегда говорил, что война между Германией и Россией – величайшая глупость. Однако именно поэтому она обязательно случится[33]. Рано или поздно! Наша вполне очевидная цель – оттягивать ее начало как можно дольше.

– Но в этом нет логики, ваше высочество! Вы сами говорите, что в России медленно запрягают, но ездить умеют быстро! И чем больше времени эта страна получит на подготовку к войне, тем хуже для нас.

– Вы полагаете? – прищурился хозяин поместья. – А если отвлечь все ресурсы «северного колосса», скажем, на восток? Это было бы для нас весьма полезно, граф! Тогда наш бюргер проснется, протрет глаза и сделает радостное открытие: ах, вот для чего мы помогали этим «желтым макакам»!

Мысли фон Пурталеса летели вскачь. Такого откровенного разговора с «железным канцлером» у него не было никогда.

– Что вы знаете о русском царе? – неожиданно спросил Бисмарк.

Привыкший к неожиданным поворотам в беседах с «железным канцлером», фон Пурталес ничуть не удивился смене темы.

Великий князь Александр Александрович не являлся наследником престола изначально – его объявили таковым в 1865 году, после смерти старшего брата, Николая Александровича. Лишь с этого времени Александр, которому уже минуло 20 лет, стал получать соответствующее его грядущей исторической роли образование. Ни в детстве, ни в юности он не проявлял никаких талантов, и не был отмечен широтой интересов к чему бы то ни было. Не отличался нынешний император и большим умом – это признавали даже весьма близкие ему люди. «Нельзя отрицать, что в интеллектуальном отношении государь Александр Александрович представлял собой незначительную величину – плоть уж чересчур преобладала в нем над духом… Нередко случалось ему высказывать очень здравые мысли, а наряду с ними такие, которые поражали своей чисто детской наивностью и простодушием» – это высказывание начальника Главного управления по делам печати Евгения Михайловича Феоктистова стало при дворе едва ли не хрестоматийным.

Фон Пурталес невольно усмехнулся, вспомнив не столь давний скандально-комедийный случай.

…Перед одним из парадов войск в Красносельском лагере, куда Александр III пригласил своего высокого немецкого гостя кайзера Вильгельма, русский император по давней традиции назначил его шефом Выборгского пехотного полка. Вильгельм, в соответствии с протоколом, был одет в форму этого полка. Маршируя перед Александром и его высокопоставленным гостем, полки салютовали им. И тут немецкий гость неожиданно заметил, что у «его» полка, в отличие от прочих, серебряные трубы.

После прохода полка, заняв место возле Александра, Вильгельм вспомнил про эти трубы и спросил у командира: за какой подвиг его полк удостоен столь выдающейся награды?

Командир смутился и молчал. Александр, расхохотавшись, приказал ему: отвечайте, полковник! И тогда тот четко ответил: полк отмечен за взятие города Берлина, ваши императорские величества!

Вильгельм поначалу даже не понял – насмешкой это считать или случайностью? И, помедлив, без улыбки заявил Александру III: больше этого не повторится, ваше величество!

Даже один из главных обожателей Александра III Витте был вынужден признать, что «…император Александр III был совершенно обыденного ума; пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования…».

Преданный семьянин. В царском доме сложились ровные отношения, со своими «сферами влияния». Монарх, еще будучи цесаревичем, никогда не позволял супруге Марии Федоровне вмешиваться в его «царскую работу», хотя к ее мнению часто прислушивался. Однако при этом моментально ставил императрицу на место, если она пыталась выйти «за рамки». Строго, и в то же время болезненно ласково относился к детям: за всю жизнь не то что подзатыльника никому из наследников не отвесил – резким словом не обидел.

Так, что еще? Чувствуя на себе чуть насмешливый взгляд Бисмарка, его гость чувствовал себя неловко. Упомянуть про феноменальную физическую силу русского царя, которая спасла все семейство несколько лет назад, при крушении поезда под Харьковом? Да, пожалуй: «самсонов подвиг» царя явно подорвал его здоровье. Кажется, в одном из донесений разведки приводился и отзыв медиков касательно изношенных чрезмерным злоупотреблением алкоголя почек Александра III. Пурталес кашлянул:

– Русский царь до сих пор страдает от последствий железнодорожного крушения в Борках, ваше высочество…

– Значит, вы тоже помните этот случай! – задумчиво кивнул Бисмарк. – Очень мужественный и, я бы сказал, скорее не царский, а цирковой поступок. Значит, это кошмарное крушение имело долгоиграющие последствия, граф?