Книга Хранитель кладов - Андрей Васильев

– Предельно, – не стал увиливать от ответа я. – И благодарен за откровенность.

– Потому думай, что делать и с кем водить дружбу, – Павел достал из небольшой сумочки, что лежала рядом с ним, конфету. – Хочешь? Вкусная. «Озеро Рица» называется.

– Нет, – покачал головой я.

– Как знаешь, – полицейский развернул фантик и отправил шоколадную конфету в рот. – Мне все та же птичка-невеличка напела, что ты умудрился в столь краткие сроки свести знакомство с Карлом Шлюндтом. Вернее, это он успел тебя заарканить. Поверь, Валера, Шлюндт не та личность, с которой стоит иметь что-то общее. Он давно находится в поле зрения Отдела, еще с тех пор, когда наша организация еще и Отделом-то не называлась. И ему ни разу никто ничего не смог предъявить, несмотря на то что люди вокруг него мерли как мухи. Но он, что примечательно, всегда был как бы ни при чем. Теперь рядом с ним оказался ты, и смею заверить – к добру подобное приятельство тебя не приведет. Я тебе не мама и не папа, чтобы указывать, с кем общаться, а с кем нет, но все же советую прислушаться к моим словам. Это в твоих интересах в первую очередь.

Я никак не прокомментировал данную реплику, просто в силу того, что сказать было нечего. Он же прав, и я это прекрасно осознаю, мне Карл Августович с самого начала не сильно понравился. Но при этом он меня на пару со Стеллой в самом деле заарканил, что есть, то есть. Нам без него не добыть то, что нужно, и, значит, придется какое-то время играть по чужим правилам. Бесит меня это невероятно, но возможности для маневра, увы, пока нет.

– Ладно, я сказал – ты услышал, – Михеев встал с лавочки и набросил ремень сумки на плечо. – Держи мою визитку, Хранитель кладов. Если прижмет злодейка-судьба – звони. Не люблю пустых слов, потому не стану обещать, что непременно помогу. Случаи разные бывают, так что решение всегда надо принимать по ситуации. Но выслушаю непременно.

– В иных ситуациях и это немало, – я взял бумажный прямоугольник, убрал его в карман, тоже поднялся на ноги и протянул полицейскому руку. – Рад знакомству. И я вас услышал, поверьте.

– Это хорошо, – Павел пожал мою ладонь, а после похлопал меня по плечу. – Считай, первый шаг сделан. Теперь не промахнись со вторым, приятель.

– А можно спросить? – заметив, что полицейский собрался уже уходить, остановил я его вопросом, который не давал мне покоя. – Шлюндт – он вообще кто? Я вашу табель о рангах пока не знаю, но что он старикан непростой, сразу понял, хотя бы потому что нормальные люди столько не живут. Но все остальное – прямо тайна какая-то.

– Не знаю, – помолчав, ответил Михеев. – Нет, правда не знаю. Он на особом контроле у нашего шефа, только он работает с его делом, нам в эту тему соваться не велено. А в нашей конторе если сказали «нет», то, значит, нет. Но вот что могу сказать точно: он не колдун и не ведьмак, эта публика мне слишком хорошо знакома, чтобы ошибиться. Ну а про то, как заканчивали свои дни те, кто с ним имел глупость сотрудничать, ты уже слышал. Учись на чужом опыте, не повторяй те ошибки, которые кто-то уже сделал. Все, привет!

Я проводил его взглядом, развернулся и пошел к другому, противоположному, выходу из парка. Символично, между прочим. Несмотря на все вышесказанное, сдается мне, что у нас с Отделом в этой жизни разные дороги, и тут двух мнений быть не может. Ничего против правоохранительных органов не имею, но и дел с ними общих иметь не желаю. К тому же явно этот Михеев мне соврал. Знает он про Карла Августовича много и разного, просто делиться со мной информацией не пожелал. Само собой, претензий никаких к нему у меня нет, поскольку в этой жизни никто из нас никому ничего не обязан, но хоть намеки-то какие на истинное положение вещей он же мог сделать? Почему нет?

Не скажу, что без правды о Шлюндте я есть и спать не смогу, но для более-менее верного анализа сложившейся ситуации информации у меня однозначно маловато. Этот хитроумный старичок знает обо мне почти все, а я о нем – практически ничего, и это немного раздражает.

Кстати, легок на помине, его имя на экране задергавшегося от виброзвонка смартфона высветилось. Судя по всему, господин антиквар не только рано встает, но и поздно ложится.

– Добрый вечер, Валерий, – традиционно вежливо поприветствовал меня Карл Августович. – Надеюсь, для дружеского звонка время не слишком позднее?

– Дружба – понятие круглосуточное, – бодро сообщил ему я. – Рад вас слышать.

– Завтра утром нам надо встретиться, – деловито продолжил антиквар. – Те предметы, о которых мы вели речь, уже у меня. Скажем так, это теперь моя собственность, и я готов вам ее передать.

– Вот так просто? – засомневался я. – Не хотелось бы вас обидеть недоверием, но…

– Никаких обид, – заверил меня собеседник. – К тому же ваши сомнения не так уж и ошибочны. Нет-нет, повторю свои слова: я готов их вам передать, но только после того, как вы выполните свою часть нашей сделки. Так сказать, пусть будет ни два, ни полтора, ни вам, ни мне. Предметы лежат в депозитарном сейфе, они практически уже ваша собственность, и встреча, собственно, нужна для того, чтобы вы в этом убедились. Но забрать вы их сможете лишь тогда, когда выполните оговоренное нами условие. Вы понимаете, о чем я?

– А как же. Во сколько, где?

– Я пришлю адрес эсэмэской, – антиквар хмыкнул. – Техника, бесспорно, зло, она убила простые вещи и профессии, до того существовавшие веками, но следует признать, что некоторые ее аспекты все же удобны. Да, вот еще что… Может, не станем беспокоить вашу приятельницу? Право, зачем она нам там, в банке? Мы и без нее прекрасно могли бы обойтись. Она, бесспорно, красивая и умная женщина, как, собственно, и положено ведьме, но временами ее экзальтация меня раздражает.

– Подумаю, но обещать ничего не стану, – помолчав, ответил я. – Стелла Аркадьевна невероятно непредсказуема, она может узнать о встрече и без нашей помощи. К тому же она крайне обидчива, не хотелось бы обострять с ней отношения, нас очень многое связывает.

– Тогда оставляю данный момент на ваше усмотрение, – покладисто одобрил мои слова антиквар. – До завтра. И ждите сообщения!

Встречу он назначил на довольно-таки ранний час. В смысле для выходного. Десять утра в Москве по будням – разгар рабочего дня, все куда-то бегут, прижав к уху смартфоны, короче, ад на земле. Но будни – это будни, а летние выходные в столице наполнены ленивой негой. Подавляющая часть горожан еще в пятницу отбывает на дачи, плюнув на то, что их ждет многочасовое стояние в пробках, и потому на бульварах, проспектах и улицах нет привычной толчеи и суматохи. Ну а не имеющие загородной недвижимости москвичи проводят день дома, в компании с монотонно жужжащим кондиционером, холодильником, в прохладном нутре которого стоят заветные запотевшие бутылочки пива и лежат брикеты мороженого в пестрых упаковках, а также мерно бубнящим телевизором. Центр города в эти дни практически пуст. Никто не хочет мотаться по изматывающей жаре, никому неохота гулять по раскаленным булыжным и брусчатым мостовым, над которыми отчетливо дрожит раскаленный воздух. Впрочем, не факт, что именно это слово подходит к практически лишенной кислорода столице, возможно, для атмосферы этих дней следует ввести какой-то новый термин.