Книга Что же тут сложного? - Эллисон Пирсон

– Итак. Эмили. Эмили, это моя дочь, ей одиннадцать. Да, ей одиннадцать. А Бенджамину, это мой сын, ему будет, ему должно исполниться восемь, – сообщаю я Джею-Би с делано гордой материнской улыбкой, надеясь, что она не выглядит гримасой дикого ужаса. – Наверное, мне пора работать. Не терпится взяться за дело.

Фуух. Врать оказалось легче, чем я думала, практически так же легко, как несколько лет назад, когда я работала в этом самом офисе и растила детей, делая вид, будто их у меня вовсе нет.

В общем, все как говорила та врачиха: нет слова “не хочу”, есть слово “надо”.

14:30

Первое собрание всей команды. Возможность произвести впечатление. За столом одиннадцать мужиков, все так и брызжут идеями, и две женщины – мы с Элис. Джей-Би наклоняет голову набок и со своим чубом смахивает не то на Тоби Магуайра, не то на озадаченного попугая.

– Да, спасибо, Трой. Быть может, Кейт, ты хочешь что-то добавить? Кстати, кто не знает, это Кейт Редди, наша новенькая. Замещает Арабеллу на время отпуска. Прошу прощения, Кейт, тебе слово.

Самое интересное, что мне пришла отличная мысль, которая наверняка понравилась бы Джею-Би. Но как только мы сели за стол, мой мозг перескочил на школьную частоту, словно в нем щелкнул переключатель, и я вспомнила, что так и не заполнила анкету для Бена на немецкого ученика по обмену. Кажется, Фридриха? (Рой, пожалуйста, уточни, как зовут того мальчика, который приедет к нам в марте.) А когда через три секунды мозг вернулся на рабочую частоту, мысль уже испарилась. Фьють! Была – и нету.

На меня смотрят двенадцать пар глаз, и я мысленно упрашиваю Роя. (Рой, пожалуйста, это же наш первый рабочий день почти за семь лет. Пожалуйста, отыщи мне ту гениальную идею, чтобы я произвела впечатление на нашего мальчика. Она же явно где-то там. Забудь ты о Фридрихе.)

Господи, как меня достали эти перименопаузы в памяти. Мне же надо показать все, на что я способна. РОЙ?!

Я открываю и закрываю рот, как карп, которого вытащили из воды. Вспоминаю о Барбаре, которая уверена, что их колли Джем еще жив. Вспоминаю об ученике по обмену, том самом, чье имя позабыла. (Седрик? Да, точно, Седрик.) Вспоминаю, как Конор предупредил, что тело мое реагирует медленнее, поскольку оно постарело. “Тут нечего бояться”.

– Лотос! – Слово всплывает из хаоса маминых штор и чая от приливов, который посоветовала Джоэли.

– Прошу прощения? – произносит Джей-Би тоном явно не извиняющимся. – При чем тут лотос?

Делаю глубокий вдох, чтобы побороть панику. Но тут вдруг Рой, счастье какое, возвращается с пропавшей мыслью, и я отвечаю деловито:

– Я об Уоррене Баффетте. Лотос – символ мудрости, а Баффетта называли “мудрецом из Омахи”. Он высказал отличную мысль. Нужно составить список из двадцати пяти самых важных целей, потом просмотреть его, выбрать первые пять и сосредоточиться на них. Это и будут инвестиции, в которых мы действительно уверены.

– А что, Кейт, мне нравится. – Мальчик нажимает на экран телефона. – Первая пятерка. Джо, запиши, пожалуйста. Крутой чувак этот Уоррен Баффетт.

19:05

Никто не хочет спросить мамочку, как прошел ее первый рабочий день?

Да ладно, чего уж там. Я прекрасно понимаю, что есть дела и поинтереснее, чем оказывать знаки внимания кормилице. Ричард швыряет вонючую майку из лайкры на пол в кладовке и мимоходом машет мне, пробегая через кухню в душ. Эмили рявкает, когда я заглядываю к ней в комнату, – очевидно, я помешала ей смотреть жизненно важный ролик, обучающий правильно рисовать стрелки, и теперь у нее чернеет полоска через всю щеку. Бен в гостиной рубится в какую-то очередную жуткую видеоигру, которую я не узнаю и которую ему явно не покупала. (Рой, разве мы за это платили?) Единственный, кто рад меня видеть, – Ленни: едва я открываю дверь, как он буквально прыгает мне на руки и не отходит от меня ни на шаг. Салли зовет его “собака-липучка”. Что ж, я рада, хоть кто-то из домашних безоговорочно меня обожает. Надо будет просмотреть анкеты клиентов, чтобы, когда наш мальчик завтра меня спросит, быть в курсе. Но сперва приготовить ужин, а потом могу принять любимый транквилизатор.

20:39

Мама звонит в ту самую минуту, когда я сажусь на диван, чтобы посмотреть серию “Аббатства Даунтон”, которую записала специально для того, чтобы расслабиться после работы. Знаете, порой я готова поверить, что существует настоящий всемирный заговор, цель которого – не давать мне ни минуты покоя. Такое ощущение, что у моей мамы, детей, родителей мужа есть наушники, как у Кэрри из “Родины”. “Эй, она налила себе бокал вина и садится на диван перед телевизором. Так-так. Ну, кто ей помешает, ты или я? Прием!”

– Видишь ли, Кэт, я никак не могу выбрать шторы. Как думаешь, какой цвет лучше – бисквита или лотоса?

О нет, только не это в сотый раз. Но хотя бы мы переключились с ковров на шторы, уже прогресс.

– Не знаю, мам. Тебе какой больше нравится?

– Оба красивые, но бисквитный все же тускловат. Зато бисквитный сочетается с чем угодно, правда?

– Но зеленый, как у листьев лотоса, выглядит красиво и свежо…

– Мне не нравится ЗЕЛЕНЫЙ! – вдруг выкрикивает мама, словно к ней ворвался незваный гость и напугал до смерти.

– Ты же сама сказала, что один из вариантов – лотос.

– Разве? Нет, зеленый мне не нравится. Слишком желчный. У Джули в гостиной овсяные.

– Да, красиво.

– Ужасно. Как будто она повесила шторы из пшеничной соломки. Так что ты думаешь о бисквитных?

– Э-э-э… изысканно. Очень… э-э-э… бисквитно.

Глоток вина. Хотя я сейчас не пью, готовлюсь к встрече выпускников, но уж бокал вина в честь первого дня на работе можно. Веки смыкаются, как затвор фотоаппарата. Открываю глаза и вижу, как вдовствующая графиня Грэнтэм, сделав гримасу, отпускает обычную свою остроту в духе Уайльда. Мэгги Смит так поджала губы, что они стали похожи на мягкий кошелек, собранный сверху на нитку. Интересно, не поэтому ли говорят “губы в ниточку”? Леди Грэнтэм из “Даунтона” считают заносчивой старой каргой, но мне она куда больше по душе, чем леди Мэри, все существо которой проникнуто беспричинной злобой. Интересно, кто это сказал? (Рой? Рой? Мне нужно, чтобы ты проверил цитату. “Беспричинная злоба”. Кажется, это из “Макбета”.)

Так о чем я? Да, мне нравится леди Грэнтэм. Глядя на нее, начинаешь верить, что старость может принести и немалое удовольствие, а не только немощь или, того хуже, беспамятность. Как у бедняжки Барбары с кастрюлями на столе. К тому же, в отличие от моей матери, леди Г. не произносит мучительно длинных монологов о шторах и коврах.

Вдруг из трубки доносится писк.

– Я не хочу, чтобы этот Гордон Браун поживился моими деньгами, – заявляет мать.

– Мам, Гордон Браун уже не премьер-министр.

– Разве?