Книга Социальная справедливость и город - Дэвид Харви

Неотложной задачей является ни больше ни меньше как сознательное и сосредоточенное конструирование новой парадигмы социальной географии путем глубокой и широкой критики существующих ныне аналитических конструкций. Это то, к чему мы более всего подготовлены. Мы, в конце концов, люди умственного труда, использующие доступные в академической среде инструменты. По сути, наша задача — мобилизовать нашу силу мысли на разработку концепций и категорий, теорий и аргументов, с помощью которых мы сможем решить задачу проведения в жизнь гуманистических социальных преобразований. Эти концепции и категории не могут быть сформулированы абстрактно. Они должны быть увязаны с событиями и действиями, происходящими вокруг нас. Эмпирические доказательства, уже собранные материалы и опыт, полученный в сообществах, могут и должны здесь использоваться. Но все эти материалы и опыт мало что значат, пока мы не соединим их с мощными аналитическими конструкциями.

Однако наши идеи не могут исходить просто из существующего положения дел. Они должны создаваться, включая альтернативы. Мы не можем позволить себе планировать будущее на базе позитивистской теории, поскольку это означало бы лишь упрочение status quo. И все же, как и при формировании любой новой парадигмы, мы должны быть готовы использовать и переформулировать все те положения существующего корпуса знаний, которые могут быть полезны и ценны. Мы можем реструктурировать формулировки существующей теории, имея в виду возможные направления будущих действий. Мы можем критиковать существующие теории как «явные оправдания» доминирующей силы в нашем обществе — капиталистической рыночной системы и поддерживающих ее институтов. Таким образом, мы сможем создать как условия, при которых теория размещения может быть использована для созидания лучшего будущего, так и условия, в которых она усилит способы мышления, ведущие к поддержанию status quo. Проблема во многих случаях состоит не в маржиналистском методе как таковом и не в техниках оптимизации как таковых, а в том, что эти методы применяются в неверном контексте. Парето-оптимальность в том виде, в котором ее привносят в теорию размещения, — контрреволюционная концепция, как и любая формулировка, которая требует максимизации отдельно взятого частного проявления прибавочной стоимости (такого, как рента или доходность капитальных вложений). И при этом программные решения — очевидно более чем подходящие средства для понимания того, как наилучшим образом мобилизовать ресурсы для производства прибавочной стоимости. Формулировки, основанные на достижении равенства в распределении, также контрреволюционны, если только они не базируются на понимании того, как организовано производство для создания прибавочной стоимости. Проясняя подобные вопросы, мы можем, по крайней мере, начать оценивать существующую теорию и в процессе этого (кто знает?), возможно, нащупать очертания новой теории.

Революция в научной мысли заканчивается упорядочиванием концепций, идей, категорий и взаимосвязей в такую всеобъемлющую систему мысли, которая, пройдя проверку реальностью, демонстрирует очевидную нелепость всех противоречащих ей подходов. Поскольку мы тут в основном оппонируем сами себе, многие из нас обнаружат, что первый шаг на этом пути заключается в том, чтобы выйти из зоны собственного комфорта и выставить себя на посмешище перед самими собой. Это не просто, особенно если у нас есть интеллектуальная гордость. Более того, зарождение настоящей революции в географической мысли зависит от того, будем ли мы целиком отдаваться революционному делу. Безусловно, общее признание революционной теории будет зависеть от успешности и убедительности революционной практики. Придется принимать много непростых личных решений — решений, которые потребуют «настоящей», в отличие от «просто либеральной», готовности. Многие из нас, несомненно, отступят, поскольку быть просто либералом гораздо комфортнее. Однако, если условия действительно настолько плачевны, как многие из нас полагают, тогда мы вскоре обнаружим, что особо ничего не потеряем, проявив самоотверженность, а выиграем очень многое и победим.

Еще о революционных и контрреволюционных теориях

Реакция на распространившуюся версию моего доклада, в котором я представлял эти идеи, показала, что существует некоторая неясность в изложении, касающаяся взаимосвязи изменений в отдельных дисциплинах и социальных революций в целом. Я хотел бы эту неясность прояснить.

Я принимаю предпосылку, выдвинутую Марксом и Энгельсом в работе «Немецкая идеология», относительно того, что правящий класс производит господствующие идеи в обществе. Это производство не является простым процессом, конечно, но в целом идеи, возникающие в обществе, соответствуют интересам тех, кто контролирует средства производства. Это не обязательно выглядит как продуманный план (хотя контроль над медиа, индоктринация и пропаганда часто подавляют потенциально революционные идеи). «Невидимая рука» в равной степени эффективна и в управлении нашими мыслями, и в управлении экономикой. Но это не просто производство идей и концепций. Вся организация знания (организация процесса обучения, структура образовательной системы, дисциплинарная специализация знаний и т. п.) также отражает интересы правящего класса в обществе, поскольку все это часть процесса воспроизводства общества. Выпускники, таким образом, «производятся» как географы, планировщики, химики, доктора, учителя и т. п. Мы не говорим, что нет определенного разнообразия в отдельных формах академической организации или в выражаемых мнениях. Но мы говорим, что, какова бы ни была форма, она должна быть такой, чтобы удовлетворять первостепенную потребность в поддержании общества в его нынешнем состоянии. Это означает, что в целом все знание служит оправданию status quo и служит разработке контрреволюционных формулировок, которые нужны для предотвращения попыток поиска альтернатив. Это также означает, что организация знания (включая дисциплинарную специализацию) является воплощением status quo или контрреволюционной позиции. Получение знания, его организация и распространение по сути своей глубоко консервативны.

Таким образом, мы должны ожидать в рамках отдельных дисциплин, что большинство теоретических формулировок будут направлены на поддержание status quo или контрреволюционны. В этих формулировках в концептуальной форме характерным образом воплощается (и, следовательно, негласно легитимируется) существующая ситуация, а также (когда это необходимо) ими отвлекают внимание от реальных проблем, смещая его к нерелевантным или несущественным вопросам. Последняя тактика отрывает теорию от действительности, и эта оторванность особенно заметна во многих теориях современной социальной науки. Следовательно, ученому потребуется проявить революционную сознательность, чтобы отринуть эти контрреволюционные построения и вернуться к реальности, которую мы вроде бы и должны пытаться анализировать и понимать. Аналогичное усилие потребуется, чтобы распознать оправдывающий характер большей части нашей теории или приспособить эту теорию, поддерживающую status quo, к изменившимся обстоятельствам. Подобные акты революционной сознательности способны привести к революциям в дисциплинарных областях. Стоит помнить, например, что фундаментальные и достаточно революционные формулировки Августа Лёша в теории размещения стали следствием его чувства «подлинного долга… не объяснять нашу скорбную реальность, а улучшить ее» (Лёш, 2007, 22).